Неточные совпадения
Не понимая, что это и откуда, в середине работы он вдруг испытал приятное ощущение холода по жарким вспотевшим плечам. Он
взглянул на небо во время натачиванья косы. Набежала низкая, тяжелая туча, и шел крупный дождь. Одни
мужики пошли к кафтанам и надели их; другие, точно так же как Левин, только радостно пожимали плечами под приятным освежением.
— Но все же таки… но как же таки… как же запропастить себя в деревне? Какое же общество может быть между мужичьем? Здесь все-таки
на улице попадется навстречу генерал или князь. Захочешь — и сам пройдешь мимо каких-нибудь публичных красивых зданий,
на Неву пойдешь
взглянуть, а ведь там, что ни попадется, все это или
мужик, или баба. За что ж себя осудить
на невежество
на всю жизнь свою?
Идешь и к
мужику взглянуть, как он
на себя работает.
Когда
взглянул он потом
на эти листики,
на мужиков, которые, точно, были когда-то
мужиками, работали, пахали, пьянствовали, извозничали, обманывали бар, а может быть, и просто были хорошими
мужиками, то какое-то странное, непонятное ему самому чувство овладело им.
Прислуга Алины сказала Климу, что барышня нездорова, а Лидия ушла гулять; Самгин спустился к реке,
взглянул вверх по течению, вниз — Лидию не видно. Макаров играл что-то очень бурное. Клим пошел домой и снова наткнулся
на мужика, тот стоял
на тропе и, держась за лапу сосны, ковырял песок деревянной ногой, пытаясь вычертить круг. Задумчиво
взглянув в лицо Клима, он уступил ему дорогу и сказал тихонько, почти в ухо...
Мужик удивленно
взглянул на него и усмехнулся так, что все лицо его ощетинилось.
Мужик подумал, подумал, посмотрел
на пол, потом
на нас
взглянул, почесал в затылке да за шапку.
— Что вам надобно? о чем вы просите? — спросил он строгим голосом и несколько в нос. (
Мужики взглянули друг
на друга и словечка не промолвили, только прищурились, словно от солнца, да поскорей дышать стали.)
Карачунский с удивлением
взглянул через плечо
на «здешнего хозяина», ничего не ответил и только сделал головой знак кучеру. Экипаж рванулся с места и укатил, заливаясь настоящими валдайскими колокольчиками. Собравшиеся у избы
мужики подняли Петра Васильича
на смех.
Катря стрелой поднялась наверх. В столовой сидела одна Нюрочка, — девочка пила свою утреннюю порцию молока, набивая рот крошками вчерашних сухарей. Она
взглянула на горничную и показала головой
на кабинет, где теперь сидел смешной
мужик.
Потом Вихров через несколько минут осмелился
взглянуть в сторону могилы и увидел, что гроб уж был вынут, и
мужики несли его. Он пошел за ними. Маленький доктор, все время стоявший с сложенными по-наполеоновски руками
на окраине могилы и любовавшийся окрестными видами, тоже последовал за ними.
— Дядя Михаиле, ругают нас,
мужиков! — вполголоса сказал Яков, не оборачиваясь. Рыбин обернулся,
взглянул на него и ответил усмехаясь...
Женщина быстро ушла, не
взглянув на гостью. Сидя
на лавке против хозяина, мать осматривалась, — ее чемодана не было видно. Томительная тишина наполняла избу, только огонь в лампе чуть слышно потрескивал. Лицо
мужика, озабоченное, нахмуренное, неопределенно качалось в глазах матери, вызывая в ней унылую досаду.
— Слышишь? — толкнув в бок голубоглазого
мужика, тихонько спросил другой. Тот, не отвечая, поднял голову и снова
взглянул в лицо матери. И другой
мужик тоже посмотрел
на нее — он был моложе первого, с темной редкой бородкой и пестрым от веснушек, худым лицом. Потом оба они отодвинулись от крыльца в сторону.
Попадья при виде его закручинилась и захлопотала об яичнице; деревенские мальчишки столпились вокруг него и смотрели
на барина изумленными глазами;
мужики, проходя мимо, молча снимали шапки и как-то загадочно
взглядывали на него; какой-то старик дворовый даже подбежал и попросил у барина ручку поцеловать.
Собака
взглянула на него здоровым глазом, показала ещё раз медный и, повернувшись спиной к нему, растянулась, зевнув с воем.
На площадь из улицы, точно волки из леса
на поляну, гуськом вышли три
мужика; лохматые, жалкие, они остановились
на припёке, бессильно качая руками, тихо поговорили о чём-то и медленно, развинченной походкой, всё так же гуськом пошли к ограде, а из-под растрёпанных лаптей поднималась сухая горячая пыль. Где-то болезненно заплакал ребёнок, хлопнула калитка и злой голос глухо крикнул...
Мужики, сиделки и больные при встрече с ним вопросительно
взглядывали на него и потом шептались.
Илья
взглянул на арестанта. Это был высокого роста
мужик с угловатой головой. Лицо у него было тёмное, испуганное, он оскалил зубы, как усталая, забитая собака скалит их, прижавшись в угол, окружённая врагами, не имея силы защищаться. А Петруха, Силачев, Додонов и другие смотрели
на него спокойно, сытыми глазами. Лунёву казалось, что все они думают о
мужике...
Дожди наконец перестали, земля высохла. Встанешь утром, часа в четыре, выйдешь в сад — роса блестит
на цветах, шумят птицы и насекомые,
на небе ни одного облачка; и сад, и луг, и река так прекрасны, но воспоминания о
мужиках, о подводах, об инженере! Я и Маша вместе уезжали
на беговых дрожках в поле
взглянуть на овес. Она правила, я сидел сзади; плечи у нее были приподняты, и ветер играл ее волосами.
Больные — Кирило, пожилой
мужик с песочной бородой, и Степа, молодой, безусый парень с серым лицом, — лежали неподвижно, только можно было расслышать неровное, тяжелое дыханье. Доктор
взглянул на Кирилу и покачал головой. Запекшиеся губы, полуоткрытый рот, провалившиеся глубоко глаза — все это было красноречивее слов.
В ту самую минуту, как он в модном фраке, с бадинкою [тросточкой (от фр. badine).] в руке, расхаживал под аркадами Пале-Рояля и прислушивался к милым французским фразам, загремел
на грубом русском языке вопрос: «Кто едет?» Зарецкой очнулся,
взглянул вокруг себя: перед ним деревенская околица, подле ворот соломенный шалаш в виде будки, в шалаше
мужик с всклоченной рыжей бородою и длинной рогатиной в руке; а за околицей, перед большим сараем, с полдюжины пик в сошках.
Но не успел кончить — озарилась светом вся ночь, и все яблони в саду наперечет, и все цветы
на клумбах, и все
мужики, и телеги во дворе, и лошади.
Взглянули: с той стороны, за ребром крыши и трубою, дохнулся к почерневшему небу красный клуб дыма, пал
на землю, колыхнулся выше — уже искорки побежали.
Едет человек, с бородой, в синем ли, черном ли кафтане,
на сытой лошади, один сидит в ящике: только
взглянешь, сыта ли лошадь, сам сыт ли, как сидит, как запряжена лошадь, как ошинена тележка, как сам подпоясан, сейчас видно,
на тысячи ли,
на сотни ли
мужик торгует.
—
Мужик пришел, велел спросить у Егора Михалыча, прикажут ли дожидаться сходке? — сказала Дуняша и сердито
взглянула на Егора Михайловича. («Экой этот приказчик! — подумала она: — растревожил барыню; теперь опять не даст заснуть до второго часа».)
Из ревизии ты еще ведь не выписан», — сказал деревенский староста, плут
мужик, стоило только
взглянуть на него.
Взглянул он
на свою облюбованную, видит возле нее какого-то чужого, но одетого чистенько и по всему похожего больше
на купца, чем
на простого
мужика.
Сидевшие
на скамейке молчали. Левченко улыбался нехорошею улыбкою.
Мужик в телеге удивленно
взглянул на Катю и вдруг сказал...
Он
взглянул на мужа и жену и радовался тому, что эта чета всем своим побытом выедала из него недавнее злобное чувство к кладенецким
мужикам.
— Пускай слывет он кудесником, который знается с нечистыми, — говорил сам себе боярин, сходя с крыльца, — похлопочу и я расплодить эти слухи. Чем ужаснее выставим поганого немчина, тем горше будет для моего приятеля постоялец его… А, Ненасыть! — сказал он,
взглянув на высокого, бледного, как мертвец,
мужика, стоявшего
на крыльце: — Ты зачем сюда?
Сам Иннокентий Тихонов Беспрозванных был степенный мужик-скопидом, хотя еще совсем молодой, — ему было лет тридцать пять. В хозяйстве и скопидомстве была ему примерною помощницею жена его — Татьяна Дмитриевна, красивая баба лет двадцати шести, один из типов тех русских крестьянок, дышащих красотой, здоровьем и силой, о которых сложилась народная поговорка: «
Взглянет — рублем подарит», — и о работе которых
на пашне так красиво сказал поэт: «Что взмах — то готова копна».
— Поистине, Ксения Яковлевна, знала бы, что любит он… Не ворочается скоро не по своей воле, а ранен или убит лихими людьми… Всю жизнь бы по нем прогоревала бы,
на мужика-то бы ни
на одного не
взглянула, а все было бы легче сердцу моему девичьему, чем знать, что он попусту прохлаждается, себя прогуливает, а обо мне, видно, и думушки нет в его пустой башке.
А потому, когда лавочник, рассказывавший мне о «порционном
мужике», заключил свои слова указанием: «Вон он!» — я прежде всего
взглянул прямо перед собою
на лес, и первое, что мне представилось, навело меня не
на ближайшую действительность, а
на отдаленное воспоминание о годах, когда я жил также против леса и, бывало, смотрю
на этот лес долго и все вижу одни деревья, и вдруг сидит заяц, подгорюнился и ушки ставит, а у меня сейчас, бывало, является охотницкая забота: чем бы его убить?