Неточные совпадения
Стародум.
Поверь мне, всякий найдет в себе довольно сил, чтоб быть добродетельну. Надобно захотеть решительно, а там всего будет легче не делать того, за что б
совесть угрызала.
Чувство это было так неожиданно и странно, что Степан Аркадьич не
поверил, что это был голос
совести, говоривший ему, что дурно то, что он был намерен делать. Степан Аркадьич сделал над собой усилие и поборол нашедшую на него робость.
— Нет, брат! она такая почтенная и верная! Услуги оказывает такие…
поверишь, у меня слезы на глазах. Нет, ты не держи меня; как честный человек, поеду. Я тебя в этом уверяю по истинной
совести.
— Не могу, Михаил Семенович,
поверьте моей
совести, не могу: чего уж невозможно сделать, того невозможно сделать, — говорил Чичиков, однако ж по полтинке еще прибавил.
Вы не
поверите, ваше превосходительство, как мы друг к другу привязаны, то есть, просто если бы вы сказали, вот, я тут стою, а вы бы сказали: «Ноздрев! скажи по
совести, кто тебе дороже, отец родной или Чичиков?» — скажу: «Чичиков», ей-богу…
Но я не создан для блаженства;
Ему чужда душа моя;
Напрасны ваши совершенства:
Их вовсе недостоин я.
Поверьте (
совесть в том порукой),
Супружество нам будет мукой.
Я, сколько ни любил бы вас,
Привыкнув, разлюблю тотчас;
Начнете плакать: ваши слезы
Не тронут сердца моего,
А будут лишь бесить его.
Судите ж вы, какие розы
Нам заготовит Гименей
И, может быть, на много дней.
— А я —
верю. Сам видел, как старухи кровь заговаривают. И, по-моему, философия — заговор на
совесть, на успокоение встревоженной
совести. Нет?
Спроси же строго у своей
совести и скажи — я
поверю тебе, я тебя знаю: станет ли тебя на всю жизнь?
И
поверьте, я сам выстрадал от упреков моей
совести гораздо больше, чем, может быть, кто-нибудь…
Священник с спокойной
совестью делал всё то, что он делал, потому что с детства был воспитан на том, что это единственная истинная вера, в которую
верили все прежде жившие святые люди и теперь
верят духовное и светское начальство.
— Слава тебе Господи! — проговорила она горячим, проникновенным голосом и, еще не садясь на место и обратившись к Николаю Парфеновичу, прибавила: — Как он теперь сказал, тому и
верьте! Знаю его: сболтнуть что сболтнет, али для смеху, али с упрямства, но если против
совести, то никогда не обманет. Прямо правду скажет, тому
верьте!
Самые мучительные тайны их
совести — все, все понесут они нам, и мы все разрешим, и они
поверят решению нашему с радостию, потому что оно избавит их от великой заботы и страшных теперешних мук решения личного и свободного.
Ему становилась понятною болезнь Ивана: «Муки гордого решения, глубокая
совесть!» Бог, которому он не
верил, и правда его одолевали сердце, все еще не хотевшее подчиниться.
— Это для тебя, Ракитка, он цыпленок, вот что… потому что у тебя
совести нет, вот что! Я, видишь, я люблю его душой, вот что!
Веришь, Алеша, что я люблю тебя всею душой?
Дай-ко, спрошу тебя,
Батюшко, светлый царь,
Клятвы-то слушать ли,
В совесть-то
верить ли,
Али уж в людях-то
Вовсе извериться?
Как же не верить-то,
Милая девушка!
Чем же и свет стоит?
Правдой и
совестьюТолько и держится.
Император Александр не
верил своей победе над Наполеоном, ему было тяжело от славы, и он откровенно относил ее к богу. Всегда наклонный к мистицизму и сумрачному расположению духа, в котором многие видели угрызения
совести, он особенно предался ему после ряда побед над Наполеоном.
— Ей, больше не можно было,
поверь моей
совести.
О, она поминутно в исступлении кричит, что не признаёт за собой вины, что она жертва людей, жертва развратника и злодея; но что бы она вам ни говорила, знайте, что она сама, первая, не
верит себе и что она всею
совестью своею
верит, напротив, что она… сама виновна.
— Ха-ха!.. Тоже и сказала: на
совесть. Ступай-ка расскажи, никто тебе не
поверит… Разве такие нынче времена?
— Клеопатра Петровна, — сказал он вслух, — если я в чем виноват перед вами, то
поверьте мне, что мученьями моей
совести, по крайней мере, в настоящую минуту я наказан сторицею! — И потом он наклонился и сначала поцеловал ее в голову, лоб, а потом и в губы.
— Нет, нет! — заговорила она, отрицательно качая головой. — Не могу
поверить. Они — за
совесть.
— Подождите, Ромашов. Поглядите мне в глаза. Вот так. Нет, вы не отворачивайтесь, смотрите прямо и отвечайте по чистой
совести. Разве вы
верите в то, что вы служите интересному, хорошему, полезному делу? Я вас знаю хорошо, лучше, чем всех других, и я чувствую вашу душу. Ведь вы совсем не
верите в это.
— Может быть, сбился? Увы, мне нет развития! Всё погубил!
Верите ли, Николай Всеволодович, здесь впервые очнулся от постыдных пристрастий — ни рюмки, ни капли! Имею угол и шесть дней ощущаю благоденствие
совести. Даже стены пахнут смолой, напоминая природу. А что я был, чем я был?
Но, как они ни стараются обмануть себя и других, все эти люди знают, что то, что они делают, противно всему тому, чему они
верят, во имя чего они живут, и в глубине души, когда они остаются одни с своей
совестью, им стыдно и больно вспомнить то, что они делают, особенно если гнусность их деятельности была указана им.
Вся жизнь наша есть сплошное противоречие всему тому, что мы знаем и что мы считаем нужным и должным. Противоречие это — во всем: и в экономической, и государственной, и международной жизни. Мы, как будто забыв то, что знаем, и на время отложив то, во что мы
верим (не можем не
верить, потому что это наши единственные основы жизни), делаем всё навыворот тому, чего требует от нас наша
совесть и наш здравый смысл.
Чем выше то положение, на котором стоит человек, чем оно выгоднее и поэтому шатче и чем страшнее и опаснее падение с него, тем более
верит человек, занимающий это положение, в неизменность существующего порядка, и поэтому с тем большим спокойствием
совести может такой человек совершать как будто не для себя, а для поддержания этого порядка, дела дурные и жестокие.
Но что заставляет крестьян, солдат, стоящих на низшей ступени лестницы, не имеющих никакой выгоды от существующего порядка, находящихся в положении самого последнего подчинения и унижения,
верить в то, что существующий порядок, вследствие которого они находятся в своем невыгодном и униженном положении, и есть тот самый порядок, который должен быть и который поэтому надо поддерживать, совершая для этого даже дурные, противные
совести дела?
Выйти не смею никуда, подружек — нет; может, и нашла бы я хороших людей — батюшка из дома не пускает, не
верит он в
совесть мою.
Верьте моей
совести, Зоя Денисовна, Манюшку невозможно. Весь дом знает, Что прислуга, и, стало быть, ее загонят в комнату при кухне. А Мифическую личность можно: у его документ.
— Долго рассказывать, боярышня; да
поверь уж моей
совести: право, я не колдун!
— А что такое он сделал? Он был у тебя в долгу, так диво ли, что вздумал расплатиться? Ведь и у разбойника бывает подчас
совесть, боярин: а чтоб он был добрый человек — не
верю! Нет, Юрий Дмитрич, как волка ни корми, а он все в лес глядит.
Восмибратов. Может, твоя тетенька сама забыла; ну да Бог с ней, ты ей
веришь, бери на свою
совесть, бери, сколько хочешь! Я не препятствую, бери.
Пепел. Я сказал — брошу воровство! Ей-богу — брошу! Коли сказал — сделаю! Я — грамотный… буду работать… Вот он говорит — в Сибирь-то по своей воле надо идти… Едем туда, ну?.. Ты думаешь — моя жизнь не претит мне? Эх, Наташа! Я знаю… вижу!.. Я утешаю себя тем, что другие побольше моего воруют, да в чести живут… только это мне не помогает! Это… не то! Я — не каюсь… в
совесть я не
верю… Но — я одно чувствую: надо жить… иначе! Лучше надо жить! Надо так жить… чтобы самому себя можно мне было уважать…
— Да, конечно, глупо! Но молодость честна. Молодость
верит в силу слова. Я скажу: молодость — это
совесть всей жизни…
Вышневская. Ради Бога, не делайте меня участницею ваших поступков, если они не совсем честны. Не оправдывайте их любовью ко мне. Я вас прошу. Для меня это невыносимо. Впрочем, я не
верю вам. Пока вы меня не знали, вы жили и поступали точно так же. Я даже перед своей
совестью не хочу отвечать за ваше поведение.
— Благодарю за любезность, но не
верю ей. Я очень хорошо знаю, что я такое. У меня есть
совесть и, какой случился, свой царь в голове, и, кроме их. я ни от кого и ни от чего не хочу быть зависимой, — отвечала с раздувающимися ноздерками Дора.
Три дня после роковой ночи, в девять часов утра, Германн отправился в *** монастырь, где должны были отпевать тело усопшей графини. Не чувствуя раскаяния, он не мог однако совершенно заглушить голос
совести, твердившей ему: ты убийца старухи! Имея мало истинной веры, он имел множество предрассудков. Он
верил, что мертвая графиня могла иметь вредное влияние на его жизнь, — и решился явиться на ее похороны, чтобы испросить у ней прощения.
Десять дней! Больше никто бы ее не удержал. Я вам ручаюсь. Но,
поверьте,
совесть моя была спокойна, и даже… «дура» не потревожила меня. Не раскаиваюсь. Что брань по сравнению с звездной сыпью!
— Все — не убегут, а которые
совесть имеют — им, конечно, тяжко на своих должностях. Не
веришь ты, Антоныч, в
совесть, вижу я. А ведь без
совести и при большом уме не проживешь! Вот, послушай случай…
«Теперь прошу
верить в нравственную высоту женщин, — думал он, — если она, казавшаяся ему столь чистой, столь прекрасной, унизила себя до благосклонности к старому развратнику и предпочла его человеку, который любит ее со всею искренностью, который, мало этого, обожает ее, — забыть все прошедшее и увлечься вниманием Сапеги, который только может ее позорить в глазах
совести и людей; бояться со мною переговорить два слова и потом бесстыдно ехать одной к новому обожателю.
Константин. Это точно, это ты правду говоришь. И не
верь мне на слово никогда, я обману. Какое я состояние-то ухнул — отобрали все. А отчего? Оттого, что людям
верил. Нет, уж теперь шабаш; и я людям не
верю, и мне не
верь. Ты на
совесть мою, пожалуйста, не располагайся; была когда-то, а теперь ее нет. Это я тебе прямо говорю. Бери документ! Хочешь две-три тысячи, ну, хочешь пять?
Впрочем, напрасно бы кто-нибудь подумал, что Голован был сектант или бежал церковности. Нет, он даже ходил к отцу Петру в Борисоглебский собор «
совесть поверять». Придет и скажет...
Было ли это все правда, или только отчасти, — это оставалось на
совести Танты, но Шерамур ей
верил: ему нравилось, что она презирает «такого барина».
— По-моему — про душу тот болтает, у кого ума ни зерна нет! Ему говорят: вот как делай! А он: душа не позволяет или там —
совесть… Это все едино —
совесть али душа, лишь бы от дела отвертеться! Один
верит, что ему все запрещено, — в монахи идет, другой — видит, что все можно, — разбойничает! Это — два человека, а не один! И нечего путать их. А чему быть, то — будет сделано… надо сделать — так и
совесть под печку спрячется и душа в соседи уйдет.
— Послушайте, Лучков, — сказал он, наконец, — если вы действительно, не шутя, убеждены в том, что вы говорите, — чему я, признаюсь, не
верю, — то позвольте вам сказать: стыдно и грешно вам так оскорбительно толковать мои поступки и мои намерения. Я не хочу оправдываться… Я обращаюсь к вашей собственной
совести, к вашей памяти.
Ни стыда, ни
совести; ведь
поверить ничего нельзя, а уж уважения и не спрашивай.
Учители благочестия внушают
поверять свою
совесть каждый вечер.
Когда человек сделал грех и понял, что он согрешил, ему две дороги: одна та, чтобы признать грех и думать о том, как бы не повторять его, другая та, чтобы, не
веря своей
совести, справиться о том, как люди смотрят на тот грех, который он сделал, и если люди не осуждают, продолжать грешить, не сознавая своих грехов.