Неточные совпадения
Тут просто действует провидение, и
я только должен благодарить бога и добрую женщину. Теперь подготовляю, что нужно для дороги, и с полной уверенностью провожу Аннушку. Может быть, бог даст, и сам когда-нибудь ее увижу за Уралом… Жаль, что
я не могу тебе послать теперь письма Дороховой, — впрочем, если Мария Николаевна поедет с Аннушкой, то
я тебе с нею их перешлю, но только с тем непременным условием, чтобы ты
мне их
возвратил. Это мое богатство. Не знаю, за что эта добрая женщина с такою дружбою
ко мне…
«Мой дорогой друг, Поль!..
Я была на похоронах вашего отца, съездила испросить у его трупа прощение за любовь мою к тебе:
я слышала, он очень возмущался этим…
Меня, бедную, все, видно, гонят и ненавидят, точно как будто бы уж
я совсем такая ужасная женщина! Бог с ними, с другими, но
я желаю
возвратить если не любовь твою
ко мне, то, по крайней мере, уважение, в котором ты, надеюсь, и не откажешь
мне, узнав все ужасы, которые
я перенесла в моей жизни… Слушай...
—
Возврати это письмо обратно к отцу и более его писем не трудись приносить
ко мне, — проговорил он.
Один раз только, когда он был еще в первом классе, он прислал
ко мне училищного сторожа с запиской:"для некоторого предприятия необходимо 60 копеек серебром, которые и прошу вручить подателю сего;
я же при первом удобном случае
возвращу".
Мальчик в штанах.
Мне в штанах очень хорошо. И если б моим добрым родителям угодно было лишить
меня этого одеяния, то
я не иначе понял бы эту меру, как в виде справедливого возмездия за мое неодобрительное поведение. И, разумеется, употребил бы все меры, чтоб вновь
возвратить их милостивое
ко мне расположение!
Весной 1896 года «Русские ведомости» обратились
ко мне с просьбой дать для них описание коронации. Кроме
меня, должны были еще участвовать от них два корреспондента. Подали мы трое —
я, Лукин и Митропольский в коронационную комиссию заблаговременно список на три лица, но охранное отделение утвердило только двух, а
меня вычеркнуло, и редакция
возвратила мне мои две фотографические карточки в полной неприкосновенности, поручив
мне только давать для газеты уличные сцены.
Как помещица, Вы всегда можете отпустить
ко мне Аксюшу в Петербург, дав ей паспорт; а раз она здесь, супругу ее не удастся нас разлучить, или
я его убью; но ежели и Вы, Катрин, не сжалитесь надо
мною и не внемлете моей мольбе, то против Вас
я не решусь ничего предпринять: достаточно и того, что
я совершил в отношении Вас; но клянусь Вам всем святым для
меня, что
я от тоски и отчаяния себя убью, и тогда смерть моя безраздельно ляжет на Ваше некогда любившее
меня сердце; а
мне хорошо известно, как тяжело носить в душе подобные воспоминания: у
меня до сих пор волос дыбом поднимается на голове, когда
я подумаю о смерти Людмилы; а потому, для Вашего собственного душевного спокойствия, Катрин, остерегитесь подводить
меня к давно уже ожидаемой
мною пропасти, и еще раз повторяю Вам, что
я застрелюсь, если Вы не
возвратите мне Аксюты».
Ну, а вы их жалуйте да будьте к ним милостивы, если хорошо себя поведут, а зашалят, пришлите
ко мне; у
меня такая гимназия для баловней,
возвращу шелковыми.
Кокетничая с ним,
я думала этим
возвратить вашу любовь
ко мне, которая была, есть и будет всегда для
меня дороже всего, и если вы дадите
мне ее снова,
я сочту себя счастливейшим существом в мире.
Она немедленно уехала к Бенису и часа через два опять приехала
ко мне с блистающим радостью лицом: доктора прямо от
меня отправились в совет гимназии, где подписали общее свидетельство, в котором было сказано, что «совершенно соглашаясь с мнением г-на доктора Бениса, они считают необходимым
возвратить казенного воспитанника Аксакова на попечение родителей в деревню; а к прописанному для больного декокту полагают нелишним прибавить такие-то медикаменты и предписать впоследствии крепительные холодные ванны».
Юлия. Флор Федулыч, вы
меня обижаете.
Я не милости пришла просить у вас.
Я сама имею большие средства,
я прошу вас только одолжить
меня на короткое время. Через месяц или два
я вам
возвращу с благодарностью. Это пустяки, это такое одолжение, в котором никогда не отказывают знакомым людям. И если вы, хоть сколько-нибудь, расположены
ко мне…
Андашевский. Какова наглость этой женщины!.. После того, как сделала против
меня подлость и чуть было не погубила
меня, она ходит еще
ко мне! Чего надеется и ожидает?.. Что
я испугаюсь ее или разнежусь и
возвращу ей любовь мою?.. Глупость в некоторых людях доходит иногда до таких пределов, что понять даже невозможно! (Звонит.)
Бургмейер(один). И этот обманул
меня!.. У каждого из поденщиков моих есть, вероятно, кто-нибудь, кто его не продаст и не обокрадет, а около
меня все враги!.. Все мои изменники и предатели!
Мне страшно, наконец, становится жить! На кинжалах спокойно спать невозможно.
Мне один богом ангел-хранитель был дан — жена моя, но
я и той не сберег!.. Хоть бы, как гору сдвинуть, трудно было это, а
я возвращу ее себе… (Громко кричит.) Кто там есть!.. Введите
ко мне опять этого Симху.
Ко мне обыкновенно пишет, по всем делам, коротенькие, дружественные записочки, безграмотные, бестолковые, и
я хоть не формалист, но в то же время, помилуйте, эти бумаги останутся при делах, и преемник мой, увидевши их, будет иметь полное право сказать: «Что за чудак был губернатор, который с своим чиновником особых поручений вел дружескую переписку по делам?» И в заключение всего послал помимо
меня в Петербург нелепейший проект об изменении полиции, который, конечно, не давши ему никакого хода,
возвратили ко мне; однако не менее того все-таки видели, какого гуся
я держу около себя.
— Каких лучше доказательств нужно тебе, неверующий, как не признание самого отца? Князь Вадбольский, по дружбе своей
ко мне, давал
мне читать завещание. Видя, что оно имело к тебе несомнительные отношения,
я сделал из него выписку. Вот она, — присовокупил Паткуль, вынув из камзола бумагу и подав ее Владимиру, — прочти ее и удостоверься, что судьба, лишив тебя отечества и отца,
возвращает тебе первое, благородное имя и мать, которой ты можешь быть еще подпорою и утешителем.