Неточные совпадения
Осип (выходит и говорит за сценой).Эй, послушай,
брат! Отнесешь письмо на почту, и
скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да
скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону,
скажи, барин не плотит: прогон, мол,
скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
Роман
сказал: помещику,
Демьян
сказал: чиновнику,
Лука
сказал: попу.
Купчине толстопузому! —
Сказали братья Губины,
Иван и Митродор.
Старик Пахом потужился
И молвил, в землю глядючи:
Вельможному боярину,
Министру государеву.
А Пров
сказал: царю…
Роман
сказал: помещику,
Демьян
сказал: чиновнику,
Лука
сказал: попу,
Купчине толстопузому, —
Сказали братья Губины,
Иван и Митродор.
«Не сами… по родителям
Мы так-то…» —
братья Губины
Сказали наконец.
И прочие поддакнули:
«Не сами, по родителям!»
А поп
сказал: — Аминь!
Простите, православные!
Не в осужденье ближнего,
А по желанью вашему
Я правду вам
сказал.
Таков почет священнику
В крестьянстве. А помещики…
Лука
сказал: попу,
Купчине толстопузому, —
Сказали братья Губины,
Иван и Митродор.
Купчине толстопузому, —
Сказали братья Губины,
Иван и Митродор.
— Проснись, падший
брат! —
сказала она Грустилову.
Когда доктор уехал, больной что-то
сказал брату; но Левин расслышал только последние слова: «твоя Катя», по взгляду же, с которым он посмотрел на нее, Левин понял, что он хвалил ее.
— Вот, я приехал к тебе, —
сказал Николай глухим голосом, ни на секунду не спуская глаз с лица
брата. — Я давно хотел, да всё нездоровилось. Теперь же я очень поправился, — говорил он, обтирая свою бороду большими худыми ладонями.
— Уж прикажите за
братом послать, —
сказала она, — всё он изготовит обед; а то, по вчерашнему, до шести часов дети не евши.
— Может быть, для тебя нет. Но для других оно есть, — недовольно хмурясь,
сказал Сергей Иванович. — В народе живы предания о православных людях, страдающих под игом «нечестивых Агарян». Народ услыхал о страданиях своих
братий и заговорил.
— Ну вот, графиня, вы встретили сына, а я
брата, — весело
сказала она. — И все истории мои истощились; дальше нечего было бы рассказывать.
— Имею честь знать вашего
брата, Сергея Иваныча, —
сказал Гриневич, подавая свою тонкую руку с длинными ногтями.
При этих словах глаза
братьев встретились, и Левин, несмотря на всегдашнее и теперь особенно сильное в нем желание быть в дружеских и, главное, простых отношениях с
братом, почувствовал, что ему неловко смотреть на него. Он опустил глаза и не знал, что
сказать.
— Так что ж! разве это не важно? —
сказал Сергей Иванович, задетый за живое и тем, что
брат его находил неважным то, что его занимало, и в особенности тем, что он, очевидно, почти не слушал его.
— Ну, хорошо, а я велю подчистить здесь. Здесь грязно и воняет, я думаю. Маша! убери здесь, — с трудом
сказал больной. — Да как уберешь, сама уйди, — прибавил он, вопросительно глядя на
брата.
Левин
сказал жене, что он верит, что она желала ехать, только чтобы быть полезною, согласился, что присутствие Марьи Николаевны при
брате не представляет ничего неприличного; но в глубине души он ехал недовольный ею и собой.
— Ну, что ты делаешь? —
сказал Сергей Иванович, отставая от других и ровняясь с
братом.
— Ах, много! И я знаю, что он ее любимец, но всё-таки видно, что это рыцарь… Ну, например, она рассказывала, что он хотел отдать всё состояние
брату, что он в детстве еще что-то необыкновенное сделал, спас женщину из воды. Словом, герой, —
сказала Анна, улыбаясь и вспоминая про эти двести рублей, которые он дал на станции.
— Я не понимаю, к чему тут философия, —
сказал Сергей Иванович, как показалось Левину, таким тоном, как будто он не признавал права
брата рассуждать о философии. И эта раздражило Левина.
Левин слушал и придумывал и не мог придумать, что
сказать. Вероятно, Николай почувствовал то же; он стал расспрашивать
брата о делах его; и Левин был рад говорить о себе, потому что он мог говорить не притворяясь. Он рассказал
брату свои планы и действия.
— А вы давно с
братом? —
сказал он ей.
— Да, разумеется, —
сказал Константин, вглядываясь в румянец, выступивший под выдающимися костями щек
брата.
— Твой
брат был здесь, —
сказал он Вронскому. — Разбудил меня, чорт его возьми,
сказал, что придет опять. — И он опять, натягивая одеяло, бросился на подушку. — Да оставь же, Яшвин, — говорил он, сердясь на Яшвина, тащившего с него одеяло. — Оставь! — Он повернулся и открыл глаза. — Ты лучше
скажи, что выпить; такая гадость во рту, что…
Это были единственные слова, которые были сказаны искренно. Левин понял, что под этими словами подразумевалось: «ты видишь и знаешь, что я плох, и, может быть, мы больше не увидимся». Левин понял это, и слезы брызнули у него из глаз. Он еще раз поцеловал
брата, но ничего не мог и не умел
сказать ему.
— Я жалею, что
сказал тебе это, —
сказал Сергей Иваныч, покачивая головой на волнение меньшого
брата. — Я посылал узнать, где он живет, и послал ему вексель его Трубину, по которому я заплатил. Вот что он мне ответил.
И теперь тем более, —
сказала она с грустным, доверчивым выражением, обращаясь по внешности к
брату, но, очевидно, только к Левину.
— Что ж, нашли
брата? —
сказала Вронская, обращаясь к даме.
Вронский
сказал Кити, что они, оба
брата, так привыкли во всем подчиняться своей матери, что никогда не решатся предпринять что-нибудь важное, не посоветовавшись с нею.
Константин молчал. Он чувствовал, что он разбит со всех сторон, но он чувствовал вместе о тем, что то, что он хотел
сказать, было не понято его
братом. Он не знал только, почему это было не понято: потому ли, что он не умел
сказать ясно то, что хотел, потому ли, что
брат не хотел, или потому, что не мог его понять. Но он не стал углубляться в эти мысли и, не возражая
брату, задумался о совершенно другом, личном своем деле.
Сергей Иванович пожал только плечами, выражая этим жестом удивление тому, откуда теперь явились в их споре эти березки, хотя он тотчас же понял то, что хотел
сказать этим его
брат.
Алексей
сказал тогда
брату, что этих денег ему будет достаточно пока он не женится, чего, вероятно, никогда не будет.
Левин хотел
сказать брату о своем намерении жениться и спросить его совета, он даже твердо решился на это; но когда он увидел
брата, послушал его разговора с профессором, когда услыхал потом этот невольно покровительственный тон, с которым
брат расспрашивал его о хозяйственных делах (материнское имение их было неделеное, и Левин заведывал обеими частями), Левин почувствовал, что не может почему-то начать говорить с
братом о своем решении жениться.
— Я не полагаю, чтобы можно было извинять такого человека, хотя он и твой
брат, —
сказал Алексей Александрович строго.
— Да, батюшка, —
сказал Степан Аркадьич, покачивая головой, — вот счастливец! Три тысячи десятин в Каразинском уезде, всё впереди, и свежести сколько! Не то что наш
брат.
— Ну, иди, иди, и я сейчас приду к тебе, —
сказал Сергей Иванович, покачивая головой, глядя на
брата. — Иди же скорей, — прибавил он улыбаясь и, собрав свои книги, приготовился итти. Ему самому вдруг стало весело и не хотелось расставаться с
братом. — Ну, а во время дождя где ты был?
— Я еду потому, что мой
брат умирает, —
сказал Левин. — Для чего ты…
«Славный, милый», подумала Кити в это время, выходя из домика с М-11е Linon и глядя на него с улыбкой тихой ласки, как на любимого
брата. «И неужели я виновата, неужели я сделала что-нибудь дурное? Они говорят: кокетство. Я знаю, что я люблю не его; но мне всё-таки весело с ним, и он такой славный. Только зачем он это
сказал?…» думала она.
Вронский ничего не ответил и,
сказав несколько слов княжне Сорокиной, вышел. В дверях он встретил
брата.
— Ваш
брат здесь, —
сказал он, вставая. — Извините меня, я не узнал вас, да и наше знакомство было так коротко, —
сказал Вронский, кланяясь, — что вы, верно, не помните меня.
— Самолюбия, —
сказал Левин, задетый за живое словами
брата, — я не понимаю. Когда бы в университете мне
сказали, что другие понимают интегральное вычисление, а я не понимаю, тут самолюбие. Но тут надо быть убежденным прежде, что нужно иметь известные способности для этих дел и, главное, в том, что все эти дела важны очень.
— Вот я и прочла твое письмо, —
сказала Кити, подавая ему безграмотное письмо. — Это от той женщины, кажется, твоего
брата… —
сказала она. — Я не прочла. А это от моих и от Долли. Представь! Долли возила к Сарматским на детский бал Гришу и Таню; Таня была маркизой.
— Хочешь пройтись, пойдем вместе, —
сказал он, не желая расставаться с
братом, от которого так и веяло свежестью и бодростью. — Пойдем, зайдем и в контору, если тебе нужно.
— Не успею, очень жалко, до другого раза, —
сказал Вронский и побежал вверх по лестнице в ложу
брата.
— До свиданья, Иван Петрович. Да посмотрите, не тут ли
брат, и пошлите его ко мне, —
сказала дама у самой двери и снова вошла в отделение.
— Вот и я, —
сказал князь. — Я жил за границей, читал газеты и, признаюсь, еще до Болгарских ужасов никак не понимал, почему все Русские так вдруг полюбили
братьев Славян, а я никакой к ним любви не чувствую? Я очень огорчался, думал, что я урод или что так Карлсбад на меня действует. Но, приехав сюда, я успокоился, я вижу, что и кроме меня есть люди, интересующиеся только Россией, а не
братьями Славянами. Вот и Константин.
— Нет, я сам еду, княгиня. Отдохнуть к
брату. А вы всегда провожаете? — с чуть заметной улыбкой
сказал Сергей Иванович.
— Вы возродитесь, предсказываю вам, —
сказал Сергей Иванович, чувствуя себя тронутым. — Избавление своих
братьев от ига есть цель, достойная и смерти и жизни. Дай вам Бог успеха внешнего, — и внутреннего мира, — прибавил он и протянул руку.
Получив от лакея Сергея Ивановича адрес
брата, Левин тотчас же собрался ехать к нему, но, обдумав, решил отложить свою поездку до вечера. Прежде всего, для того чтобы иметь душевное спокойствие, надо было решить то дело, для которого он приехал в Москву. От
брата Левин поехал в присутствие Облонского и, узнав о Щербацких, поехал туда, где ему
сказали, что он может застать Кити.