Неточные совпадения
Алексей, идя последним, нырнул, схватил
брата, поставил на ноги, а когда они, оба мокрые, выпачканные илом, поднялись на берег, Алексей пошёл прямо на жителей, так что они расступились пред ним, и кто-то боязливо
сказал...
— Не разродится, пожалуй, —
сказал Пётр
брату, — горбун, всадив лопату в песок, спросил...
И ругался. В его отношении к
братьям явилось что-то нехорошее, насмешливое. На Наталью он покрикивал, как на работницу, а когда Никита, с упрёком,
сказал ему: «Зря обижаешь Наташу!» — он ответил...
— А если она и не добра, так притвориться может на твой час. Бабы — любопытные, всякой хочется другого мужика попробовать, узнать — есть ли что слаще сахара? Нашему же
брату — много ли надо? Раз, два — вот и сыт и здоров. А ты — сохнешь. Ты — попытайся,
скажи, авось она согласится.
— Я со всеми сживаюсь, — обиженно заметила Наталья, а муж, искоса взглянув на неё,
сказал брату...
Щупая босыми ногами землю, Пётр присматривался к собаке дворника, она явилась из кустов и вопросительно смотрела на него, помахивая хвостом. Он боялся идти к
брату, чувствуя себя пустым, не зная, что
сказать Никите.
Именно так он и
сказал: отдохни. Это слово, глупое и дерзкое, вместе с напоминанием о
брате, притаившемся где-то за болотами, в бедном лесном монастыре, вызывало у Пётра тревожное подозрение: кроме того, что Тихон рассказал о Никите, вынув его из петли, он, должно быть, знает ещё что-то постыдное, он как будто ждёт новых несчастий, мерцающие его глаза внушают...
— Чудишь ты, —
сказал Пётр, получив подарок
брата, монументальный стол со множеством ящиков и затейливой резьбой, но Алексей, хлопая по столу ладонью, кричал...
— Опасный парень, —
сказал он
брату; Алексей удивился...
Он почему-то не
сказал жене о своём знакомстве и скрыл его от Алексея; тем более неловко стало ему через несколько недель, когда, придя к
брату, он увидал Попову рядом с Ольгой, на диване;
брат толкнул его к дивану...
Но Артамонов тотчас же уличил себя: это — неправильно, вот Алексей не убежал, этот любит дело, как любил его отец. Этот — жаден, ненасытно жаден, и всё у него ловко, просто. Он вспомнил, как однажды, после пьяной драки на фабрике,
сказал брату...
— Ты что-то часто говоришь об этом: портятся люди, портятся. Но ведь это дело не наше; это дело попов, учителей, ну — кого там? Лекарей разных, начальства. Это им наблюдать, чтобы народ не портился, это — их товар, а мы с тобой — покупатели. Всё,
брат, понемножку портится. Ты вот стареешь, и я тоже. Однако ведь ты не
скажешь девке: не живи, девка, старухой будешь!
Он не видел
брата уже четыре года; последнее свидание с Никитой было скучно, сухо: Петру показалось, что горбун смущён, недоволен его приездом; он ёжился, сжимался, прячась, точно улитка в раковину; говорил кисленьким голосом не о боге, не о себе и родных, а только о нуждах монастыря, о богомольцах и бедности народа; говорил нехотя, с явной натугой. Когда Пётр предложил ему денег, он
сказал тихо и небрежно...
Он поднял глаза, с минуту молча смотрел на
брата, пристально, снизу вверх. И медленно, как большую тяжесть, поднимал посох, как бы намереваясь ударить им кого-то. Горбун встал, бессильно опустил голову, осеняя людей крестом, но, вместо молитвы,
сказал...
Длинной рукою, окрылённой чёрным рукавом рясы, отец Никодим отвёл протянутые к нему сложенные горстью руки
брата и
сказал тихо, без радости...
На языке Пётра сами собою вспухали слова упрёков; ему хотелось спорить, даже прикрикнуть на
брата, и, думая о сыне, он
сказал сердитым голосом...
— Не тронь её, —
сказал Пётр;
брат усмехнулся, успокоил...
Петру стало жалко её, не вставая с пола, он
сказал брату...
— Мы с ним и раньше дрались, —
сказал Пётр, трезвея, но
брат ещё строже продолжал...
Пётр сидел на стуле, крепко прижав затылок к стене; пропитанная яростным шумом улицы, стена вздрагивала; Пётр молчал, ожидая, что эта дрожь утрясёт хмельной хаос в голове его, изгонит страх. Он ничего не мог вспомнить из того, о чём говорил
брат. И было очень обидно слышать, что
брат говорит голосом судьи, словами старшего; было жутко ждать, что ещё
скажет Алексей.
И медленно, нерешительно, точно нащупывая тропу в темноте, он стал рассказывать Алексею о ссоре с Ильёй; долго говорить не пришлось;
брат облегчённо и громко
сказал...
На другой день к вечеру, рысцой, прибежал Алексей, заботливо, как доктор — больного или кучер — лошадь, осмотрел
брата,
сказал, расчёсывая усы какой-то маленькой щёточкой...
Яков не мог представить, что будет, если рассказать о Носкове Мирону; но, разумеется,
брат начнёт подробно допрашивать его, как судья, в чём-то обвинит и, наверное, так или иначе, высмеет. Если Носков шпион — это, вероятно, известно Мирону. И, наконец, всё-таки не совсем ясно — кто ошибся: Носков или он, Яков? Носков
сказал...
— Опоздал ты, —
сказал ему отец, подходя к
брату, вытирая слёзы с лица; монах втянул, как черепаха, голову свою в горб.
— Забыл я, — торопливо заговорил монах, прервав
брата. — Ты, Яша,
скажи Тихону, спилил бы он кленок у беседки, не пойдёт кленок, нет…
Подождав, не
скажет ли
брат ещё чего, отец ушёл под руку с Яковом, молчаливо опустив голову. Внизу он
сказал...
Яков давно уже, незаметно для себя, привык подчиняться сухой команде
брата, это было даже удобно, снимало ответственность за дела на фабрике, но он всё-таки
сказал...
Неточные совпадения
Осип (выходит и говорит за сценой).Эй, послушай,
брат! Отнесешь письмо на почту, и
скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да
скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону,
скажи, барин не плотит: прогон, мол,
скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
Роман
сказал: помещику, // Демьян
сказал: чиновнику, // Лука
сказал: попу. // Купчине толстопузому! — //
Сказали братья Губины, // Иван и Митродор. // Старик Пахом потужился // И молвил, в землю глядючи: // Вельможному боярину, // Министру государеву. // А Пров
сказал: царю…
Роман
сказал: помещику, // Демьян
сказал: чиновнику, // Лука
сказал: попу, // Купчине толстопузому, — //
Сказали братья Губины, // Иван и Митродор.
«Не сами… по родителям // Мы так-то…» —
братья Губины //
Сказали наконец. // И прочие поддакнули: // «Не сами, по родителям!» // А поп
сказал: — Аминь! // Простите, православные! // Не в осужденье ближнего, // А по желанью вашему // Я правду вам
сказал. // Таков почет священнику // В крестьянстве. А помещики…
Лука
сказал: попу, // Купчине толстопузому, — //
Сказали братья Губины, // Иван и Митродор.