Неточные совпадения
— Святой, благоверный князь Александр Невский призвал
татар и с их помощью начал
бить русских…
— И не обернуть бы, кабы не померла матушка Палагея. Тошнехонько стало ему в орде, родителю-то, — ну, бабы и зачали его сомущать да разговаривать. Агафью-то он любит, а Агафья ему: «Батюшко, вот скоро женить Пашку надо будет, а какие здесь в орде невесты?.. Народ какой-то морный, обличьем в
татар, а то ли дело наши девки на Ключевском?»
Побил, слышь, ее за эти слова раза два, а потом, после святой, вдруг и склался.
Тут
татарам меня уже
бить нельзя, потому что я как раз под ущельем стал, и чтобы им стрелять в меня, надо им из щели высунуться, а наши их с того берега пулями как песком осыпают.
Потянули мы канат, пустили другую пару, а сами те камни, где
татары спрятавшись, как роем, пулями осыпаем, но ничего им повредить не можем, потому что пули наши в камни
бьют, а они, анафемы, как плюнут в пловцов, так вода кровью замутилась, и опять те два солдатика юркнули.
Смотрю я и вижу, что и Бакшей Отучев и Чепкун Емгурчеев оба будто стишали и у тех своих татар-мировщиков вырываются и оба друг к другу бросились, подбежали и по рукам
бьют.
И я видел, как он своей сильной рукой в замшевой перчатке
бил по лицу испуганного малорослого, слабосильного солдата за то, что он недостаточно сильно опустил свою палку на красную спину
татарина.
Сначала удельный период — князья жгут; потом татарский период —
татары жгут; потом московский период — жгут, в реке топят и в синодики записывают; потом самозванщина — жгут, кресты целуют, бороды друг у дружки по волоску выщипывают; потом лейб-кампанский период — жгут,
бьют кнутом, отрезывают языки, раздают мужиков и пьют венгерское; потом наказ наместникам"како в благопотребное время на законы наступать надлежит"; потом учреждение губернских правлений"како таковым благопотребным на закон наступаниям приличное в законах же оправдание находить", а, наконец, и появление прокуроров"како без надобности в сети уловлять".
Люди Басманова и разбойники окружили Серебряного.
Татары были разбиты наголову, многие отдались в плен, другие бежали. Максиму вырыли могилу и похоронили его честно. Между тем Басманов велел раскинуть на берегу речки свой персидский шатер, а дворецкий его, один из начальных людей рати, доложил Серебряному, что боярин
бьет ему челом, просит не побрезгать походным обедом.
Ты опять
татар побьешь, царь опять тебя пред свои очи пожалует.
А хотя бы и не случилось тебе
татар побить, все же ты приедешь на Москву, когда Елене Дмитриевне вдовий срок минет.
А он — свое: «Не хочу боле этак жить, пастухом вашим, уйду в леса!» Мы было — которые — собрались
бить его да вязать, а которые — задумались о нем, кричат: «Стойте!» А водолив-татарин тоже кричит: «И я ухожу!» Совсем беда.
— Я ему мальчишкам знал-та… теперь такой большой
татарин — вот плачит! Он моя коленкам диржал, трубам играл, барабанам
бил — бульша двасать лет прошёл! Абзей моя, Рахметулла говорил: ты русска, крепка сердца твоя — татарска сердца, кругла голова татарска голова — верна! Один бог!
Татарин. Зачем посуда
бить? Э-э… болванка!..
Строгановы на реке Чусовой поставили Чусовской городок; а брат сибирского султана, Махметкул, на 20 июля 1573 года, «со многолюдством
татар, остяков и с верхчусовскими вогуличами», нечаянно напал на него, многих российских подданных и ясачных (плативших царскую дань мехами — ясак) остяков
побил, жен и детей разбежавшихся и побитых жителей полонил и в том числе забрал самого посланника государева, Третьяка Чубукова, вместе с его служилыми
татарами, с которыми он был послан из Москвы «в казацкую орду».
Так говорит сам Наполеон, так говорят почти все французские писатели; а есть люди (мы не скажем, к какой они принадлежат нации), которые полагают, что французские писатели всегда говорят правду — даже и тогда, когда уверяют, что в России нет соловьев; но есть зато фрукт величиною с вишню, который называется арбузом; что русские происходят от
татар, а венгерцы от славян; что Кавказские горы отделяют Европейскую Россию от Азиатской; что у нас знатных людей обыкновенно венчают архиереи; что ниема глебониш пописко рюскоф — самая употребительная фраза на чистом русском языке; что название славян происходит от французского слова esclaves [рабы] и что, наконец, в 1812 году французы
били русских, когда шли вперед,
били их же, когда бежали назад;
били под Москвою, под Тарутиным, под Красным, под Малым Ярославцем, под Полоцком, под Борисовым и даже под Вильною, то есть тогда уже, когда некому нас было
бить, если б мы и сами этого хотели.
Мы от их слов
татарами не сделаемся; в Крыму не будет холодно; мужья не станут
бить своих жен, и, верно, наши дамы, в угодность французским вояжерам [путешественникам (франц.)], не разрешат на водку, которую, впрочем, мы могли бы называть ликером, точно так же, как называется ресторациею харчевня, в которой мы обедали.
Чуваши, мордва и
татары, в Оренбургской губернии, очень усердно занимающиеся ловлею тетеревов шатрами, с покрытыми управляются без церемонии, то есть не колют, а
бьют их палками.
Барабан
бьет: тах-тарарах-тах; на двор вываливают скованные и нескованные арестантики, и Сергей, и Фиона, и Сонетка, и Катерина Львовна, и раскольник, скованный с жидом, и поляк на одной цепи с
татарином.
Раз и два обошел их, все ускоряя шаги, и вдруг как-то сорвался с места, побежал кругами, подскакивая, сжав кулаки, тыкая ими в воздух. Полы шубы
били его по ногам, он спотыкался, чуть не падал, останавливаясь, встряхивал головою и тихонько выл. Наконец он, — тоже как-то сразу, точно у него подломились ноги, — опустился на корточки и, точно
татарин на молитве, стал отирать ладонями лицо.
Рванулся он, скинул с себя
татар, — да еще соскакали с коней трое на него, начали
бить прикладами по голове.
Я воротился в казарму, несмотря на то, что четверть часа тому выбежал из нее как полоумный, когда шесть человек здоровых мужиков бросились, все разом, на пьяного
татарина Газина усмирять его и стали его
бить;
били они его нелепо, верблюда можно было убить такими побоями; но знали, что этого Геркулеса трудно убить, а потому
били без опаски.
Ермак поверил их клятве и отпустил с Иваном Кольцом 40 человек. Как пришли эти сорок человек,
татары бросились на них и
побили; казаков еще меньше стало.
Ермак собрался через реки, болота, ручьи, леса, подкрался с казаками, бросился на Маметкула и
побил много
татар и самого Маметкула забрал живьем и привез в Сибирь. Тут уж мало немирных
татар осталось, а какие не покорялись, на тех Ермак ходил в это лето; и по Иртышу, и по Оби рекам завоевал Ермак столько земли, что в два месяца не обойдешь.
Ермак взял с собой 50 человек и пошел очистить дорогу бухарцам. Пришел он к Иртышу-реке и не нашел бухарцев. Остановился ночевать. Ночь была темная и дождь. Только полегли спать казаки, откуда ни взялись
татары, бросились на сонных, начали их
бить. Вскочил Ермак, стал биться. Ранили его ножом в руку. Бросился он бежать к реке.
Татары за ним. Он в реку. Только его и видели. И тела его не нашли, и никто не узнал, как он умер.
К успенью пришли к Строгонову казаки — человек 600 с атаманом Ермаком Тимофеевичем. Напустил их сначала Строгонов на ближних
татар. Казаки их
побили. Потом, когда нечего было делать, стали казаки по округу ходить и грабить.
Русский народ издавна отличался долготерпением.
Били нас
татары — мы молчали просто,
били цари — молчали и кланялись, теперь
бьют немцы — мы молчим и уважаем их… Прогресс!.. Да в самом деле, что нам за охота заваривать серьезную кашу? Мы ведь широкие натуры, готовые на грязные полицейские скандальчики под пьяную руку. Это только там, где-то на Западе, есть такие души, которых ведет на подвиги одно пустое слово — la gloire [Слава (фр.).].
— Вы позволяете
бить себя и угнетать, отказываетесь от свободы для того только, чтобы в свою очередь
бить и угнетать другие народности. Кто только под вами не стонет! Все ваше народное самолюбие состоит в том, чтобы быть хоть рабским, но варварски сильным государством и служить пугалом каждой цивилизации. Для этого вы даже немцам продаетесь. Нет, вы не славяне, вы — рабы,
татары.
Народ сделал около него кружок, ахает, рассуждает; никто не думает о помощи. Набегают
татары, продираются к умирающему, вопят, рыдают над ним. Вслед за ними прискакивает сам царевич Даньяр. Он слезает с коня, бросается на тело своего сына,
бьет себя в грудь, рвет на себе волосы и наконец, почуяв жизнь в сердце своего сына, приказывает своим слугам нести его домой. Прибегает и Антон, хочет осмотреть убитого — его не допускают.