Встало солнце. Целый день Гриша отплевывался, вспоминая, что сталось с ним. Хочет молитву читать, но бес, во образе Дуни, так и лезет ему в душевные очи. Все-то мерещится Грише — ракитовый кустик над сонной речкой,
белоснежная грудь, чуть прикрытая миткалевой сорочкой.
«Вспомни, как горели очи ясные, как рделись багрецом щеки маков цвет… Вспомни, как, дрожа всем телом, изнывая в сердечной истоме, она обняла тебя… как прильнула к тебе алыми устами, как прижала тебя к
белоснежной груди…»
Неточные совпадения
Когда он, грузный, величественный, со строгим выражением на лице, в своем
белоснежном кителе и превосходно вычищенных сапогах, выпятив вперед
грудь, на которой красовался Владимир с бантом, шел по бульвару, то в это время он очень нравился себе самому, и ему казалось, что весь мир смотрит на него с удовольствием.
Вся кровь во мне кипела, негодуя,
Но вот нежданно, в этот самый миг,
Меня коснулось пламя поцелуя,
К моей щеке ее примкнулся лик;
Мне слышалось: «Не плачь, тебя люблю я!»
Неведомый восторг меня проник,
Я обмер весь — она же, с лаской нежной,
Меня к
груди прижала
белоснежной.
Не сдержать табуна диких коней, когда мчится он по широкой степи, не сдержать в чистом поле буйного ветра, не сдержать и ярого потока речей, что ливнем полились с дрожащих, распаленных уст Фленушки. Брызжут очи пламенем, заревом пышет лицо, часто и высоко поднимается пышная
грудь под тонкой
белоснежной сорочкой.
В таком же алом тафтяном сарафане с пышными
белоснежными рукавами одета была Настя, когда он по приказу Патапа Максимыча впервые пришел к ней в светлицу… когда, улыбаясь сквозь слезы, она страстно взглянула ему в очи и в порыве любви кинулась на
грудь его…
Почти в тот же момент отворились двери, противоположные тем, которые вели в столовую, — двери, ведущие в ее комнату, в комнату его Тани, и в них появилась она, в парижском подвенечном платье, окруженная подругами, свежая, сияющая, довольная, с флер д'оранжем на голове и на
груди, с великолепным из крупных бриллиантов фермуаром на
белоснежной шейке, с огромными солитерами в миниатюрных розовых ушках.
Щеки ее пылали; грусть в очах ее походила более на тоску любви; черные локоны падали на алебастровые округленные плечи; шея была опоясана золотым ожерельем с бирюзою; белоатласное платье, подаренное ей Луизой и сберегаемое ею на важный случай, ластилось около ее роскошных форм и придавало ей какое-то величие; стан ее обнимал золотошвейный пояс; одинокая пышная роза колебалась на
белоснежной девственной
груди.
Прикрытая небрежно откинутым одеялом только до половины
груди, в
белоснежной кофте, с заплетенными в толстую косу роскошными волосами она была прелестна в своем ночном наряде.
Мутные глаза издают фосфорный блеск, губы запеклись; две черные длинные косы вьются по
белоснежным плечам и волнующейся
груди, как два черные змея, которым смелая стопа придавила голову.
Ксения Яковлевна действительно неподвижно лежала на своей постели. Голова ее была откинута на подушки, толстая, круто заплетенная коса покоилась на высокой
груди. Глаза были закрыты. Больная была одета в
белоснежную ночную кофту с узкими длинными рукавами и высоким воротником. До половины
груди она была закрыта розовым шелковым стеганым на легкой вате одеялом. Она спала или притворялась спящей.
Татьяна Петровна сладко спала, раскинувшись на постели. Мягкое одеяло прикрывало ее только до пояса. Тонкая ткань
белоснежной сорочки поднималась ровными движениями на не менее белрснежной
груди. Одна миниатюрная ручка спустилась с кровати, а другая была закинута под голову. Раскрытые розовые губки как бы искали поцелуя. Видимо, сладкие грезы, грезы будущего счастья с Борисом, витали над ее хорошенькой головкой.