Неточные совпадения
— Знаю, вперед знаю ответ: «Нужно подумать… не осмотрелся хорошенько…» Так ведь? Этакие нынче осторожные люди пошли; не то что мы: либо сена клок, либо вилы в бок! Да ведь ничего, живы и с голоду не умерли. Так-то, Сергей Александрыч… А я
вот что скажу: прожил ты в Узле три недели и
еще проживешь десять лет —
нового ничего не увидишь Одна канитель:
день да ночь — и сутки прочь, а вновь ничего. Ведь ты совсем в Узле останешься?
— Видишь, Надя, какое
дело выходит, — заговорил старик, — не сидел бы я, да и не думал, как добыть деньги, если бы мое время не ушло. Старые друзья-приятели кто разорился, кто на том свете, а
новых трудно наживать. Прежде стоило рукой повести Василию Бахареву, и за капиталом
дело бы не стало, а теперь… Не знаю
вот, что
еще в банке скажут: может, и поверят. А если не поверят, тогда придется обратиться к Ляховскому.
Вот, скинувши
новые сапоги и обернувши в хустку, чтобы не покоробились от дождя, задал он такого бегуна, как будто панский иноходец. Влез в курень, промокши насквозь, накрылся тулупом и принялся ворчать что-то сквозь зубы и приголубливать черта такими словами, каких я
еще отроду не слыхивал. Признаюсь, я бы, верно, покраснел, если бы случилось это среди
дня.
Из-под старых,
еще не выпавших зубов торчали уже
новые, тонкие и острые, но
еще мягкие.
Вот в это-то время щуки, ловя рыбу, нередко только портят ее, а удержать по слабости зубов не могут, и
вот отчего именно в это-то время года часто случается рыбакам видеть рыб, хватанных щуками. Разумеется,
дело идет о рыбе несколько покрупнее; мелкую же щуки могут глотать и вовсе без помощи зубов. Насадка на жерлицах также в эту пору часто бывает измята и даже не прокушена до крови.
Видно было по всему, что он уже совсем упал духом;
день пропал задаром: лошадь не продана, сам он измучился, измаялся, проголодался; вдобавок каждый раз, как являлся
новый покупщик и
дело, по-видимому, уже ладилось, им овладевало неизъяснимо тягостное чувство: ему становилось все жальче и жальче лошаденку, так жаль, что в эту минуту он готов был вернуться в Троскино и перенести все от Никиты Федорыча, чтобы только не разлучаться с нею; но теперь почему-то заболело
еще пуще по ней сердце; предчувствие ли лиха какого или что другое, только слезы так
вот и прошибали ресницы, и многих усилий стоило бедному Антону, чтобы не зарыдать вслух.
— Вы не имеете права отказываться, как порядочный человек. Впрочем, эти
дела до суда у нас не доходят. Устроим полюбовную. А, да, кажется,
еще новый конкурент! Да ведь это наипочтеннейший Глеб Клементьевич Агашков…
Вот это мило!..
О, нам
еще можно было сговориться. Мы только страшно отвыкли в зиму друг от друга, но разве нельзя было опять приучиться? Почему, почему мы бы не могли сойтиться и начать опять
новую жизнь? Я великодушен, она тоже —
вот и точка соединения!
Еще бы несколько слов, два
дня, не больше, и она бы всё поняла.
Тут господин Прохарчин даже признался, единственно потому, что
вот теперь оно к слову пришлось, что он бедный человек;
еще третьего
дня у него, дерзкого человека, занять хотел денег рубль, а что теперь не займет, чтоб не хвалился мальчишка, что
вот, мол, как, а жалованье у меня-де такое, что и корму не купишь; и что, наконец, он, бедный человек,
вот такой, как вы его видите, сам каждый месяц своей золовке по пяти рублей в Тверь отсылает, и что не отсылай он в Тверь золовке по пяти рублей в месяц, так умерла бы золовка, а если б умерла бы золовка-нахлебница, то Семен Иванович давно бы себе
новую одежу состроил…
«Верных семьдесят тысяч, не то и побольше, будет мне припену от этой покупки, — размышляет Марко Данилыч. — Дураки же, да какие
еще дураки пустобородые зятья Доронина!.. Сколько денег зря упустили, все одно что в печке сожгли.
Вот они и торговцы на
новый лад!..
Вот и
новые порядки!.. Бить-то вас некому!.. Да пускай их, — у Дунюшки теперь лишних семьдесят тысяч — это главное
дело!»
И однако путь есть в эту заветную страну благообразия и сердечного «веселия». Какой же? Да все тот же. Человек
еще недостаточно несчастен, нужно навалить на него
новые страдания, забить его этими страданиями на самое
дно пропасти, и
вот тогда…
— Мещанство разводишь, товарищ Буераков. А
еще в партии состоял. Жена из дому уходит, — подумаешь! А ты — дома.
Вот и посиди заместо ее, пригляди за ребятами.
Новое, брат,
дело. Ты по-старому брось глядеть.
— А
вот как, — отвечал Николай. — Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так
вот как! — и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие
дела, с страстным увлечением занялся
еще новыми для него
делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.
Гость большой с князем играли. Только
вот я себе с машинкой круг бильярда похаживаю, считаю: девять и сорок восемь, двенадцать и сорок восемь. Известно, наша
дело маркёрское: у тебя
еще во рту куска не было, и не спал-то ты две ночи, а все знай покрикивай да шары вынимай. Считаю себе, смотрю:
новый барин какой-то в дверь вошел, посмотрел, да и сел на диванчик. Хорошо.