Цитаты из русской классики со словом «гоголь»
То он выходил, по этим критикам, квасным патриотом, обскурантом, то прямым продолжателем
Гоголя в лучшем его периоде; то славянофилом, то западником; то создателем народного театра, то гостинодворским Коцебу, то писателем с новым особенным миросозерцанием, то человеком, нимало не осмысливающим действительности, которая им копируется.
Поразительно, что христианский писатель
Гоголь был наименее человечным из русских писателей, наименее человечным в самой человечной из литератур [Розанов терпеть не мог
Гоголя за его нечеловечность и резко о нем писал.].
В 1835 году дошли до нас слухи из Петербурга, что
Гоголь написал комедию «Ревизор», что в этой пиесе явился талант его, как писателя драматического, в новом и глубоком значении.
За
Гоголем возвышался гениальный критик его, энергически громко и откровенно объяснивший России великое значение ее национального писателя.
Пушкин, Лермонтов,
Гоголь, Тургенев, Гончаров, Достоевский, Лев Толстой… Лев Толстой, Достоевский, Гончаров, Тургенев,
Гоголь, Лермонтов, Пушкин.
В повестях и рассказах Пушкина, Лермонтова,
Гоголя общее свойство — краткость и быстрота рассказа.
Никогда не замирало у нас это направление, и во всем, что есть лучшего в нашей словесности, от первых народных песен до произведений
Гоголя и стихотворений Некрасова, видим мы эту иронию, то наивно-открытую, то лукаво-спокойную, то сдержанно-желчную.
Возьмите хоть Пушкина и
Гоголя: как бедны и трескучи заказные стихотворения Пушкина; как жалки аскетические попытки
Гоголя в литературе!
Его «Бурсак» и «Два Ивана» до сих пор не потеряли цены своей, и последнее произведение даже с честию выходит из сравнения с повестью
Гоголя (о ссоре Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича), имеющею тот же сюжет.
«Строго, строго и строго» [Строго, строго и строго… — неточная цитата из повести
Гоголя «Шинель» (1842).].
— Я в литературе не мастер, но и русская литература, по-моему, вся не русская, кроме разве Ломоносова, Пушкина и
Гоголя.
У русских писателей, переходивших за границы искусства, у
Гоголя, у Л. Толстого, у Достоевского и многих других остро ставилась эта тема.
Стоящие в скобках слова прибавлены П. Кулишом в издании «Сочинения и письма Н.В.
Гоголя».
В марте 1835 года Станкевич писал о
Гоголе: «Прочел одну повесть из Гоголева «Миргород», — это прелесть! («Старомодные помещики» — так, кажется, она названа.) Прочти! как здесь схвачено прекрасное чувство человеческое в пустой, ничтожной жизни!» Именно на этой мысли основан разбор «Старосветских помещиков», помещенный Белинским в статье его «О русской повести и повестях г.
Гоголя» в 7 и 8 (июньских) №№ «Телескопа».
Это был А. А. Стахович, известный коннозаводчик и автор интересных мемуаров, поклонник Пушкина и друг
Гоголя. В своем имении «Пальне» под Ельцом он поставил в парке памятник Пушкину: бюст на гранитном пьедестале.
Вслед за тем
Гоголь попотчевал графа лакомством другого сорта: он продекламировал с свойственным ему искусством великорусскую песню, выражая голосом и мимикою патриархальную величавость русского характера, которою исполнена эта песня: «Пантелей государь ходит по двору, Кузьмич гуляет по широкому» и т. д.
— Хе-хе! Остроумны, остроумны-с. Все-то замечаете! Настоящий игривый ум-с! И самую-то комическую струну и зацепите… хе-хе! Это ведь у
Гоголя, из писателей, говорят, эта черта была в высшей-то степени?
Духовное странствование есть в Лермонтове, в
Гоголе, есть в Л. Толстом и Достоевском, а на другом конце — у русских анархистов и революционеров, стремящихся по-своему к абсолютному, выходящему за грани всякой позитивной и зримой жизни.
Этот маленький полемический эпизод всколыхнул литературные интересы в гимназической среде, и из него могло бы, пожалуй, возникнуть серьезное течение, вроде того, какое было некогда в царскосельском лицее или нежинской гимназии времен
Гоголя.
После моего доклада в Обществе любителей российской словесности, который впоследствии был напечатан отдельной книгой «На родине
Гоголя», В.А. Гольцев обратился ко мне с просьбой напечатать его в «Русской мысли». Перепечатка из «Русской мысли» обошла все газеты.
В этом случае я могу сослаться на величайшего из русских художников,
Гоголя, который давно провидел, что роману предстоит выйти из рамок семейственности.
Каждая фраза
Гоголя так же типична и так же заключает в себе свою особую комедию, независимо от общей фабулы, как и каждый грибоедовский стих.
— Но сколько юмору, сколько веселости, сколько в вас остроумия, князь! — восклицает Марья Александровна. — Какая драгоценная способность подметить самую тонкую, самую смешную черту!.. И исчезнуть из общества, запереться на целых пять лет! С таким талантом! Но вы бы могли писать, князь! Вы бы могли повторить Фонвизина, Грибоедова,
Гоголя!..
— Я вот читаю
Гоголя, но он не производит на меня такого неприятного впечатления, а между тем до какой степени он осмеивает наши нравы.
Но именно поэтическое самосознание Пушкина есть уже потерянный рай для нашей современности (напротив, к ней значительно ближе стоят и
Гоголь «испепеленный», и Лермонтов, и Тютчев).
Такие открытия делает нам
Гоголь в некоторых повестях своих; то же, только в несколько затейливой форме, находим мы в «Бедных людях» г. Достоевского и отчасти в других его повестях.
— Нынче есть великие писатели, — начала Настенька, — эти трое: Пушкин, Лермонтов,
Гоголь, о которых Белинский так много теперь пишет в «Отечественных записках».
С полчаса он не отходил от Парамонова и самым идиотским образом мучительствовал над ним, приплетая тут и
Гоголя (офицер был"образованный"), и"стаметовые юпки", и классическое"Обмокни"и т. д.
Изобразителем этих сторон явился
Гоголь, истолкователем этих стремлений — Белинский; около них группировалось несколько десятков талантливых личностей.
Гоголь и Достоевский давали весьма обильное количество фактов, химически сродных основной черте характера Самгина, — он это хорошо чувствовал, и это тоже было приятно. Уродливость быта и капризная разнузданность психики объясняли Самгину его раздор с действительностью, а мучительные поиски героями Достоевского непоколебимой истины и внутренней свободы, снова приподнимая его, выводили в сторону из толпы обыкновенных людей, сближая его с беспокойными героями Достоевского.
Однако с этим сиплым голосом он замечательно художественно читал вслух
Гоголя, Тургенева, Лермонтова и Пушкина.
Так я до мертвых душ никогда и не дочиталась, ни тогда, ни после, ибо никакая моральная страшность (физическая уютность) героев
Гоголя никогда не совпала во мне с простой страшнотой названия: не удовлетворила во мне страсти страха, разжигаемой страшностью названия.
— Сюжет этой пантомимы был широко известен, он сходен с эпизодом из «Ночи перед рождеством» Н. В.
Гоголя.] под музыку.
Познакомился я со студентом Боклевским, прославившимся впоследствии своими иллюстрациями к произведениям
Гоголя. В то время мне приходилось не только любоваться щегольскими акварелями и портретами молодого дилетанта, но и слушать у него на квартире прелестное пение студента Мано, обладавшего бархатным тенором.
Помню, я ободрял его анекдотами про генеральство Сумарокова, про то, как Державину прислали табакерку с червонцами, как сама императрица посетила Ломоносова; рассказывал про Пушкина, про
Гоголя.
Когда мы возвратились из ссылки, уже другая деятельность закипала в литературе, в университете, в самом обществе. Это было время
Гоголя и Лермонтова, статей Белинского, чтений Грановского и молодых профессоров.
— А хоть бы и так, Николай Всеволодович, хоть бы и так? — осторожно вгляделся Лебядкин. — Ведь судьба-то моя какова! Даже стихи перестал писать, а когда-то и вы забавлялись моими стишками, Николай Всеволодович, помните, за бутылкой? Но конец перу. Написал только одно стихотворение, как
Гоголь «Последнюю повесть», помните, еще он возвещал России, что она «выпелась» из груди его. Так и я, пропел, и баста.
Он проговорил в течение десяти часов без умолку, пересыпая свою речь цитатами из Белинского, Добролюбова, Писарева, Бокля и Спенсера; несколько раз принимался декламировать стихи Некрасова и передавал в лицах лучшие сцены комедий Островского и
Гоголя.
«Что смеетесь? над собой смеетесь», — вслух припомнил слова
Гоголя кто-то из скептиков во время одного из представлений «Чиновника».
Прошло двадцать лет, вся русская публика признала вслед за Белинским великое значение
Гоголя, и порицатели его принуждены были умолкнуть…
— Нет-с, мы не водевили будем играть, но, как люди образованные, можем сыграть пиесы из хорошего круга. Я предлагаю мою комедию, которую все вы знаете и которая некоторым образом одобрена вами, а в заключение спектакля мы дадим несколько явлений из «Женитьбы»
Гоголя — пресмешной фарс, я видел его в Москве и хохотал до упаду.
— Отчего же, я с удовольствием, — охотно согласился Рыбников. — Что-нибудь из Пушкина или из
Гоголя?
В тюрьме, во время своего заключения, Бенни от скуки читал очень много русских книг и между прочим прочел всего
Гоголя.
— А много вы читаете? — допытывался Ипполит, вспоминая о Петрушке
Гоголя.
Эх! эх! придет ли времечко,
Когда (приди, желанное!..)
Дадут понять крестьянину,
Что розь портрет портретику,
Что книга книге розь?
Когда мужик не Блюхера
И не милорда глупого —
Белинского и
ГоголяС базара понесет?
Ой люди, люди русские!
Крестьяне православные!
Слыхали ли когда-нибудь
Вы эти имена?
То имена великие,
Носили их, прославили
Заступники народные!
Вот вам бы их портретики
Повесить в ваших горенках,
Их книги прочитать…
Но пока итальянской оперы для всего города нет, можно лишь некоторым, особенно усердным меломанам пробавляться кое-какими концертами, пока 2–я часть «Мертвых душ» не была напечатана для всей публики, только немногие, особенно усердные любители
Гоголя изготовляли, не жалея труда, каждый для себя, рукописные экземпляры ее.
В заключение повторю, что описанная мною утка есть настоящий
гоголь со всеми его замечательными особенностями, а называемые иногда большого и малого рода
гоголями утки-рыбалки — не что иное, как гагары.
Пока я плыл по Амуру, у меня было такое чувство, как будто я не в России, а где-то в Патагонии или Техасе; не говоря уже об оригинальной, не русской природе, мне всё время казалось, что склад нашей русской жизни совершенно чужд коренным амурцам, что Пушкин и
Гоголь тут непонятны и потому не нужны, наша история скучна и мы, приезжие из России, кажемся иностранцами.
Старожилы же из грамотных не без гордости уверяют, что именно с их города Николай Васильевич
Гоголь списал своего «Ревизора».
Вообразите, например, он претендует (вчера всю дорогу спорил), что
Гоголь в «Мертвых душах» это про него сочинил.
Ассоциации к слову «Гоголь»
Синонимы к слову «гоголь»
Синонимы к слову «Гоголь»
Предложения со словом «гоголь»
- Перья у них испачканы, а этот держится гоголем и следом за нами бежит к острову.
- Гоголь очень боялся грозы, был нелюдим, любил самостоятельно перешивать себе одежду.
- Махом проявился в углу ушат браги, полнёхонек и с краями ровнёхонек, а посередине плавал гоголем красный ковшик.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «гоголь»
Афоризмы русских писателей со словом «гоголь»
- Язык Гоголя в наше время образцовый русский язык, что лучше Гоголя никто не писал прозою по-русски.
- Но у Гоголя есть нечто такое, что заставляет не замечать небрежности его языка, — есть слог, Гоголь не пишет, а рисует; его изображения дышат живыми красками действительности.
- Сам Пушкин в своих повестях далеко уступает Гоголю, имея свой слог и будучи, сверх того, превосходнейшим стилистом, то есть владея в совершенстве языком.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно