Неточные совпадения
Если они не открыли входа в Амур, то потому, что имели в своем распоряжении самые скудные средства для исследования, а главное, — как гениальные
люди, подозревали и почти угадывали другую правду и должны
были считаться
с ней.
Мы
с замиранием сердца ждали, что вот еще один момент и баржа
будет перерезана цепью, но, к счастью, добрые
люди вовремя перехватили канат, и солдаты отделались одним только испугом.
Один корреспондент пишет, что вначале он трусил чуть не каждого куста, а при встречах на дороге и тропинках
с арестантом ощупывал под пальто револьвер, потом успокоился, придя к заключению, что «каторга в общем — стадо баранов, трусливых, ленивых, полуголодных и заискивающих». Чтобы думать, что русские арестанты не убивают и не грабят встречного только из трусости и лени, надо
быть очень плохого мнения о
человеке вообще или не знать
человека.
У меня в кармане
был корреспондентский бланок, но так как я не имел в виду печатать что-либо о Сахалине в газетах, то, не желая вводить в заблуждение
людей, относившихся ко мне, очевидно,
с полным доверием, я ответил: нет.
Случается и теперь, что
люди питаются гнилушками
с солью и даже
поедают друг друга, но это относится не к туристам и не к чиновникам.
Выбрать именно это место, а не какое-нибудь другое, побудили, как пишет Мицуль, роскошные луга, хороший строевой лес, судоходная река, плодородная земля… «По-видимому, — пишет этот фанатик, видевший в Сахалине обетованную землю, — нельзя
было и сомневаться в успешном исходе колонизации, но из 8
человек, высланных
с этою целью на Сахалин в 1862 г., только 4 поселились около реки Дуйки».
В одной избе уже в сумерках я застал
человека лет сорока, одетого в пиджак и в брюки навыпуск; бритый подбородок, грязная, некрахмаленная сорочка, подобие галстука — по всем видимостям привилегированный. Он сидел на низкой скамеечке и из глиняной чашки
ел солонину и картофель. Он назвал свою фамилию
с окончанием на кий, и мне почему-то показалось, что я вижу перед собой одного бывшего офицера, тоже на кий, который за дисциплинарное преступление
был прислан на каторгу.
А так как долина здесь узка и
с обеих сторон стиснута горами, на которых ничего не родится, и так как администрация не останавливается ни перед какими соображениями, когда ей нужно сбыть
с рук
людей, и, наверное, ежегодно
будет сажать сюда на участки десятки новых хозяев, то пахотные участки останутся такими же, как теперь, то
есть в 1/8, 1/4 и 1/2 дес., а пожалуй, и меньше.
Началось со сторожевых пикетов, иногда из 4–5
человек,
с течением же времени, когда одних этих пикетов оказалось недостаточно, решено
было (в 1882 г.) заселить самые большие мысы между Дуэ и Погоби благонадежными, преимущественно семейными поселенцами.
Должно
быть, это своеобразно красиво, но предубеждение против места засело так глубоко, что не только на
людей, но даже на растения смотришь
с сожалением, что они растут именно здесь, а не в другом месте.
Так бы оно могло
быть, но холодные течения Охотского моря и льдины, которые плавают у восточного берега даже в июне, свидетельствуют
с неумолимою ясностью, что когда природа создавала Сахалин, то при этом она меньше всего имела в виду
человека и его пользу.
Смотритель рыковской тюрьмы, г. Ливин,
человек даровитый,
с серьезным опытом,
с инициативой, и тюрьма всем тем, что в ней
есть хорошего, обязана главным образом ему.
Туземцы говорили ему, что последний из русских, Василий, умер недавно, что русские
были хорошие
люди, вместе
с ними ходили на рыбный и звериный промыслы и одевались так же, как и они, но волосы стригли.
Когда-то промысел находился в руках японцев; при Мицуле в Мауке
было более 30 японских зданий, в которых постоянно жило 40 душ обоего пола, а весною приезжало сюда из Японии еще около 300
человек, работавших вместе
с айносами, которые тогда составляли тут главную рабочую силу.
Зимуя
с Рудановским на Аниве и
будучи старше его чином, майор назойливо требовал от него чинопочитания и соблюдения всех правил субординации, и это в пустыне, почти
с глазу на глаз, когда молодой
человек весь
был погружен в серьезную научную работу.]
Это высокий, худощавый
человек, благообразный,
с большою бородой. Он служит писарем в полицейском управлении и потому ходит в вольном платье. Трудолюбив и очень вежлив, и, судя по выражению, весь ушел в себя и замкнулся. Я
был у него на квартире, но не застал его дома. Занимает он в избе небольшую комнату; у него аккуратная чистая постель, покрытая красным шерстяным одеялом, а около постели на стене в рамочке портрет какой-то дамы, вероятно, жены.
Это
был богатырского сложения
человек, еще молодой и красивый, характера кроткого и сосредоточенного, — всё, бывало, молчит и о чем-то думает, — и
с первого же времени хозяева стали доверять ему, и когда уезжали из дому, то знали, что Вукол и денег не вытащит из комода, и спирта в кладовой не
выпьет.
Дело в том, что посажено
было здесь на участки сразу 30
человек; это
было как раз то время, когда из Александровска долго не присылали инструментов, и поселенцы отправились к месту буквально
с голыми руками.
Средний возраст только что осужденного каторжного мне не известен, но, судя по возрастному составу ссыльного населения в настоящее время, он должен
быть не меньше 35 лет; если к этому прибавить среднюю продолжительность каторги 8-10 лет и если принять еще во внимание, что на каторге
человек старится гораздо раньше, чем при обыкновенных условиях, то станет очевидным, что при буквальном исполнении судебного приговора и при соблюдении «Устава», со строгим заключением в тюрьме,
с работами под военным конвоем и проч., не только долгосрочные, но и добрая половина краткосрочных поступала бы в колонию
с уже утраченными колонизаторскими способностями.
Один из них, по фамилии Беспалов, строит на своем участке большой двухэтажный дом
с балконом, похожий на дачу, и все смотрят на постройку
с недоумением и не понимают, зачем это; то, что богатый
человек, имеющий взрослых сыновей,
быть может, останется навсегда в Рыковском в то время, как отлично мог бы устроиться где-нибудь на Зее, производит впечатление странного каприза, чудачества.
Хохлушка лет 50 в Ново-Михайловке, пришедшая сюда
с сыном, тоже каторжным, из-за невестки, которая
была найдена мертвой в колодце, оставившая дома старика мужа и детей, живет здесь
с сожителем, и, по-видимому, это самой ей гадко, и ей стыдно говорить об этом
с посторонним
человеком.
Чтобы промышлять охотой, надо
быть свободным, отважным и здоровым, ссыльные же, в громадном большинстве,
люди слабохарактерные, нерешительные, неврастеники; они на родине не
были охотниками и не умеют обращаться
с ружьем, и их угнетенным душам до такой степени чуждо это вольное занятие, что поселенец в нужде скорее предпочтет, под страхом наказания, зарезать теленка, взятого из казны в долг, чем пойти стрелять глухарей или зайцев.
Преподают в школах ссыльные, которые на родине не
были учителями,
люди мало знакомые
с делом и без всякой подготовки.
Люди, сменившиеся
с караула, тотчас же шли в конвой,
с конвоя опять в караул, или на сенокос, или на выгрузку казенных грузов; не
было отдыха ни днем, ни ночью.
В прежнее время на каторге служили по преимуществу
люди нечистоплотные, небрезгливые, тяжелые, которым
было всё равно, где ни служить, лишь бы
есть,
пить, спать да играть в карты; порядочные же
люди шли сюда по нужде и потом бросали службу при первой возможности, или спивались, сходили
с ума, убивали себя, или же мало-помалу обстановка затягивала их в свою грязь, подобно спруту-осьминогу, и они тоже начинали красть, жестоко сечь…
Тот еврей, у которого украли на Сахалине 56 тысяч,
был прислан за фальшивые бумажки; он уже отбыл сроки и гуляет по Александровску в шляпе, пальто и
с золотою цепочкой;
с чиновниками и надзирателями он всегда говорит вполголоса, полушёпотом, и благодаря, между прочим, доносу этого гнусного
человека был арестован и закован в кандалы многосемейный крестьянин, тоже еврей, который
был осужден когда-то военным судом «за бунт» в бессрочную каторгу, но на пути через Сибирь в его статейном списке посредством подлога срок наказания
был сокращен до 4 лет.
О Сахалине, о здешней земле,
людях, деревьях, о климате говорят
с презрительным смехом, отвращением и досадой, а в России всё прекрасно и упоительно; самая смелая мысль не может допустить, чтобы в России могли
быть несчастные
люди, так как жить где-нибудь в Тульской или Курской губернии, видеть каждый день избы, дышать русским воздухом само по себе
есть уже высшее счастье.
Обыкновенно наказывают плетями или розгами всех бегунов без разбора, но уж одно то, что часто побеги от начала до конца поражают своею несообразностью, бессмыслицей, что часто благоразумные, скромные и семейные
люди убегают без одёжи, без хлеба, без цели, без плана,
с уверенностью, что их непременно поймают,
с риском потерять здоровье, доверие начальства, свою относительную свободу и иногда даже жалованье,
с риском замерзнуть или
быть застреленным, — уже одна эта несообразность должна бы подсказывать сахалинским врачам, от которых зависит наказать или не наказать, что во многих случаях они имеют дело не
с преступлением, а
с болезнью.
А вот и любовь. Ссыльнокаторжный Артем, — фамилии его не помню, — молодой
человек лет 20, служил в Найбучи сторожем при казенном доме. Он
был влюблен в аинку, жившую в одной из юрт на реке Найбе, и, говорят, пользовался взаимностью. Его заподозрили как-то в краже и в наказание перевели в Корсаковскую тюрьму, то
есть за 90 верст от аинки. Тогда он стал бегать из поста в Найбучи для свидания
с возлюбленной и бегал до тех пор, пока его не подстрелили в ногу.
[29 июня 1886 г.,
с военного судна «Тунгус», не доходя 20 миль до Дуэ, заметили на поверхности моря черную точку; когда подошли поближе, то увидели следующее: на четырех связанных бревнах, сидя на возвышениях из древесной коры, плыли куда-то два
человека, около них на плоту
были ведро
с пресною водой, полтора каравая хлеба, топор, около пуда муки, немножко рису, две стеариновые свечи, кусок мыла и два кирпича чаю.
Ночью, когда погода несколько утихла, катерная прислуга, состоявшая из каторжных, предъявила надзирателю подложную телеграмму из Дуэ, в которой
было приказание немедленно отправиться на катере в море для спасения барж
с людьми, будто бы унесенных штормом от берега.
В Палеве хлебопек Горячий, простоватый, откровенный и, по-видимому, добрый
человек, рассказывал мне, как он дошел до своей деревни, повидался
с женою и детками и как опять
был сослан на Сахалин, где кончает уже второй срок.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться
с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (
Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает
есть.)Я думаю, еще ни один
человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий. И не рад, что
напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не
быть правде? Подгулявши,
человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь.
С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Артемий Филиппович. О! насчет врачеванья мы
с Христианом Ивановичем взяли свои меры: чем ближе к натуре, тем лучше, — лекарств дорогих мы не употребляем.
Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно
было б
с ними изъясняться: он по-русски ни слова не знает.
Осип. Да, хорошее. Вот уж на что я, крепостной
человек, но и то смотрит, чтобы и мне
было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув рукою), — бог
с ним! я
человек простой».
Артемий Филиппович.
Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок.
С тех пор, как я принял начальство, — может
быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.