Вот какое было общее впечатление моего первого посещения. Мне сказали, и я знала, что я буду в мастерской, в которой живут швеи, что мне покажут комнаты швей; что я буду видеть швей, что я буду сидеть за обедом швей; вместо того я видела квартиры людей
не бедного состояния, соединенные в одно помещение, видела девушек среднего чиновничьего или бедного помещичьего круга, была за обедом, небогатым, но удовлетворительным для меня; — что ж это такое? и как же это возможно?
Неточные совпадения
Словом, Сторешников с каждым днем все тверже думал жениться, и через неделю, когда Марья Алексевна, в воскресенье, вернувшись от поздней
обедни, сидела и обдумывала, как ловить его, он сам явился с предложением. Верочка
не выходила из своей комнаты, он мог говорить только с Марьею Алексевною. Марья Алексевна, конечно, сказала, что она с своей стороны считает себе за большую честь, но, как любящая мать, должна узнать мнение дочери и просит пожаловать за ответом завтра поутру.
— Вот оно: «ах, как бы мне хотелось быть мужчиною!» Я
не встречал женщины, у которой бы нельзя было найти эту задушевную тайну. А большею частью нечего и доискиваться ее — она прямо высказывается, даже без всякого вызова, как только женщина чем-нибудь расстроена, — тотчас же слышишь что-нибудь такое: «
Бедные мы существа, женщины!» или: «мужчина совсем
не то, что женщина», или даже и так, прямыми словами: «Ах, зачем я
не мужчина!».
— Все равно, как
не осталось бы на свете ни одного
бедного, если б исполнилось задушевное желание каждого
бедного. Видите, как же
не жалки женщины! Столько же жалки, как и
бедные. Кому приятно видеть
бедных? Вот точно так же неприятно мне видеть женщин с той поры, как я узнал их тайну. А она была мне открыта моею ревнивою невестою в самый день обручения. До той поры я очень любил бывать в обществе женщин; после того, — как рукою сняло. Невеста вылечила.
— Это моя тайна, которой Федя
не расскажет вам. Я совершенно разделяю желание
бедных, чтоб их
не было, и когда-нибудь это желание исполнится: ведь раньше или позже мы сумеем же устроить жизнь так, что
не будет
бедных; но…
Я совершенно согласен с желанием
бедных, чтоб их
не было на свете, потому что это и сделает моя невеста.
Да, вот хорошо будет, когда
бедных не будет, никто никого принуждать
не будет, все будут веселые, добрые, счастливые…»
Бедная квартира поведет к предложению невыгодных условий гувернантке; без почтенности и видимой хорошей семейной жизни рекомендующего лица
не будут иметь выгодного мнения о рекомендуемой девушке.
— Скажите сейчас, ведь ждать невыносимо. Вы говорите: придумать что-нибудь новое — значит то, что мы прежде придумали, вовсе
не годится? Мне нельзя быть гувернанткою?
Бедная я, несчастная я!
«Да, посмотрю, посмотрю, да и сделаю, как
бедные парижские девушки. Ведь если я скажу, так сделаю. Я
не боюсь.
С первого же раза все поняли, что из него можно делать ссуды тем участницам, которым встречается экстренная надобность в деньгах, и никто
не захотел присчитывать проценты на занятые деньги:
бедные люди имеют понятие, что хорошее денежное пособие бывает без процентов.
Так это странно мне показалось, ведь я вовсе
не к тому сказала; да и как же этого ждать было? да я и ушам своим
не верила, расплакалась еще больше, думала, что он надо мною насмехается: «грешно вам обижать
бедную девушку, когда видите, что я плачу»; и долго ему
не верила, когда он стал уверять, что говорит
не в шутку.
Она, конечно, нисколько
не беспокоится,
не могло же ничего случиться с ним; но, значит, как же он долго был задержан интересным субъектом! и что этот
бедный интересный субъект, жив ли он теперь, удалось ли Саше спасти его?
Лицо богини ее самой лицо, это ее живое лицо, черты которого так далеки от совершенства, прекраснее которого видит она каждый день
не одно лицо; это ее лицо, озаренное сиянием любви, прекраснее всех идеалов, завещанных нам скульпторами древности и великими живописцами великого века живописи, да, это она сама, но озаренная сиянием любви, она, прекраснее которой есть сотни лиц в Петербурге, таком
бедном красотою, она прекраснее Афродиты Луврской, прекраснее доселе известных красавиц.
Понятно, что и в расходах на их жизнь много сбережений. Они покупают все большими количествами, расплачиваются наличными деньгами, поэтому вещи достаются им дешевле, чем при покупке в долг и по мелочи; вещи выбираются внимательно, с знанием толку в них, со справками, поэтому все покупается
не только дешевле, но и лучше, нежели вообще приходится покупать
бедным людям.
— И! нет, какой характер! Не глупа, училась хорошо, читает много книг и приодеться любит. Поп-то
не бедный: своя земля есть. Михайло Иваныч, помещик, любит его, — у него там полная чаша! Хлеба, всякого добра — вволю; лошадей ему подарил, экипаж, даже деревьями из оранжерей комнаты у него убирает. Поп умный, из молодых — только уж очень по-светски ведет себя: привык там в помещичьем кругу. Даже французские книжки читает и покуривает — это уж и не пристало бы к рясе…
Неточные совпадения
Нет у
бедного // Гроша медного: //
Не взыщи, солдат!» // — «И
не надо, брат!» —
— Пришел я из Песочного… // Молюсь за Дему
бедного, // За все страдное русское // Крестьянство я молюсь! // Еще молюсь (
не образу // Теперь Савелий кланялся), // Чтоб сердце гневной матери // Смягчил Господь… Прости! —
Ой ласточка! ой глупая! //
Не вей гнезда под берегом, // Под берегом крутым! // Что день — то прибавляется // Вода в реке: зальет она // Детенышей твоих. // Ой
бедная молодушка! // Сноха в дому последняя, // Последняя раба! // Стерпи грозу великую, // Прими побои лишние, // А с глазу неразумного // Младенца
не спускай!..
Яков,
не глядя на барина
бедного, // Начал коней отпрягать, // Верного Яшу, дрожащего, бледного, // Начал помещик тогда умолять.
Крестьяне речь ту слушали, // Поддакивали барину. // Павлуша что-то в книжечку // Хотел уже писать. // Да выискался пьяненький // Мужик, — он против барина // На животе лежал, // В глаза ему поглядывал, // Помалчивал — да вдруг // Как вскочит! Прямо к барину — // Хвать карандаш из рук! // — Постой, башка порожняя! // Шальных вестей, бессовестных // Про нас
не разноси! // Чему ты позавидовал! // Что веселится
бедная // Крестьянская душа?