Неточные совпадения
— В первом-то
часу ночи? Поедем — ка лучше спать.
До свиданья, Жан.
До свиданья, Сторешников. Разумеется, вы не будете ждать Жюли и меня на ваш завтрашний ужин: вы видите, как она раздражена. Да и мне, сказать по правде, эта история не нравится. Конечно, вам нет дела
до моего мнения.
До свиданья.
— Минут за десять
до 7
часов, он был уже перед ее дверью, — «Изволят ждать и приказали принять».
— Я не знаю, — ведь я вчера поутру, когда вставала, не знала, что мне захочется полюбить вас; за несколько
часов до того, как полюбила вас, не знала, что полюблю, и не знала, как это я буду чувствовать, когда полюблю вас.
— А ведь я
до двух
часов не спала от радости, мой друг. А когда я уснула, какой сон видела! Будто я освобождаюсь ив душного подвала, будто я была в параличе и выздоровела, и выбежала в поле, и со мной выбежало много подруг, тоже, как я, вырвавшихся из подвалов, выздоровевших от паралича, и нам было так весело, так весело бегать по просторному полю! Не сбылся сон! А я думала, что уж не ворочусь домой.
С полчаса или с три четверти
часа, остававшиеся
до обеда, шел самый любезный разговор в этом роде о всяких благородных предметах.
—
До свиданья, мой миленький. Ах, как я рада, что ты это вздумал! Как это я сама, глупенькая, не вздумала.
До свиданья. Поговорим; все-таки я вздохну вольным воздухом.
До свиданья, миленький. В 11
часов непременно.
После обеда сидит еще с четверть
часа с миленьким, «
до свиданья» и расходятся по своим комнатам, и Вера Павловна опять на свою кроватку, и читает, и нежится; частенько даже спит, даже очень часто, даже чуть ли не наполовину дней спит
час — полтора, — это слабость, и чуть ли даже не слабость дурного тона, но Вера Павловна спит после обеда, когда заснется, и даже любит, чтобы заснулось, и не чувствует ни стыда, ни раскаяния в этой слабости дурного тона.
Встает, вздремнувши или так понежившись
часа полтора — два, одевается, опять в мастерскую, остается там
до чаю.
Теперь Вера Павловна, иногда довольно долго,
часов до двух, работает, читает, отдыхает от чтения за фортепьяно, — рояль стоит в ее комнате; рояль недавно куплен, прежде был абонированный; это было тоже довольно порядочное веселье, когда был куплен свой рояль, — ведь это и дешевле.
Поэтому Кирсанов не поторопился: пробыл в гошпитале
до самого обеда и приехал к Лопуховым уже
часу в 6-м вечера.
— Люди переменяются, Вера Павловна. Да ведь я и страшно работаю, могу похвалиться. Я почти ни у кого не бываю: некогда, лень. Так устаешь с 9
часов до 5 в гошпитале и в Академии, что потом чувствуешь невозможность никакого другого перехода, кроме как из мундира прямо в халат. Дружба хороша, но не сердитесь, сигара на диване, в халате — еще лучше.
Вот Кирсанов был уже второй раз у Лопуховых, через неделю по окончании леченья Дмитрия Сергеича, вот он посидит
часов до 9–ти: довольно, благовидность соблюдена; в следующий раз он будет у них через две недели: удаление почти исполнилось.
Конечно, его нельзя винить: ведь он
до 5
часов работал, наверное
до 5, хоть и не признался… а все-таки он виноват.
Он на другой день уж с 8
часов утра ходил по Невскому, от Адмиралтейской
до Полицейского моста, выжидая, какой немецкий или французский книжный магазин первый откроется, взял, что нужно, и читал больше трех суток сряду, — с 11
часов утра четверга
до 9
часов вечера воскресенья, 82
часа; первые две ночи не спал так, на третью выпил восемь стаканов крепчайшего кофе,
до четвертой ночи не хватило силы ни с каким кофе, он повалился и проспал на полу
часов 15.
— «Нет, уж если вы так решительны, то лучше заходите попозднее: я все утро буду дома,
до 12
часов».
Но у него беспрестанно бывали люди, то все одни и те же, то все новые; для этого у него было положено: быть всегда дома от 2
до З
часов; в это время он говорил о делах и обедал.
Но вот опять Маша: «я ему, Вера Павловна, уж отдала целковый, тут надписано: если
до 9–ти
часов принесет, так целковый, позже — так полтинник.
Он приехал на другое утро в девять
часов, он
до четырех
часов оставался в гошпитале: «Случай был очень трудный и интересный, Верочка».
Саша уходит за прибором, — да, это чаще, чем то, что он прямо входит с чайным прибором, — и хозяйничает, а она все нежится и, напившись чаю, все еще полулежит уж не в постельке, а на диванчике, таком широком, но, главное достоинство его, таком мягком, будто пуховик, полулежит
до 10,
до 11
часов, пока Саше пора отправляться в гошпиталь, или в клиники, или в академическую аудиторию, но с последнею чашкою Саша уже взял сигару, и кто-нибудь из них напоминает другому «принимаемся за дело», или «довольно, довольно, теперь за дело» — за какое дело? а как же, урок или репетиция по студенчеству Веры Павловны...
Катя начинает лечиться, и старик совершенно успокоивается, потому что доктор не находит ничего опасного, а так только, слабость, некоторое изнурение, и очень основательно доказывает утомительность образа жизни, какой вела Катерина Васильевна в эту зиму — каждый день, вечер
до двух,
до трех
часов, а часто и
до пяти.
Неточные совпадения
Григорий в семинарии // В
час ночи просыпается // И уж потом
до солнышка // Не спит — ждет жадно ситника, // Который выдавался им // Со сбитнем по утрам.
— Не то еще услышите, // Как
до утра пробудете: // Отсюда версты три // Есть дьякон… тоже с голосом… // Так вот они затеяли // По-своему здороваться // На утренней заре. // На башню как подымется // Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли // Жи-вешь, о-тец И-пат?» // Так стекла затрещат! // А тот ему, оттуда-то: // — Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко! // Жду вод-ку пить! — «И-ду!..» // «Иду»-то это в воздухе //
Час целый откликается… // Такие жеребцы!..
«Я деньги принесу!» // — А где найдешь? В уме ли ты? // Верст тридцать пять
до мельницы, // А через
час присутствию // Конец, любезный мой!
Правдин (останавливая ее). Поостановитесь, сударыня. (Вынув бумагу и важным голосом Простакову.) Именем правительства вам приказываю сей же
час собрать людей и крестьян ваших для объявления им указа, что за бесчеловечие жены вашей,
до которого попустило ее ваше крайнее слабомыслие, повелевает мне правительство принять в опеку дом ваш и деревни.
Хотя был всего девятый
час в начале, но небо
до такой степени закрылось тучами, что на улицах сделалось совершенно темно.