Неточные совпадения
— Ну,
Вера, хорошо. Глаза не заплаканы. Видно, поняла, что мать говорит
правду, а то все на дыбы подымалась, — Верочка сделала нетерпеливое движение, — ну, хорошо, не стану говорить, не расстраивайся. А я вчера так
и заснула у тебя в комнате, может, наговорила чего лишнего. Я вчера не в своем виде была. Ты не верь тому, что я с пьяных-то глаз наговорила, — слышишь? не верь.
У вас,
Вера Павловна, злая
и дурная мать; а позвольте вас спросить, сударыня, о чем эта мать заботилась? о куске хлеба: это по — вашему, по — ученому, реальная, истинная, человеческая забота, не
правда ли?
К
Вере Павловне они питают беспредельное благоговение, она даже дает им целовать свою руку, не чувствуя себе унижения,
и держит себя с ними, как будто пятнадцатью годами старше их, то есть держит себя так, когда не дурачится, но, по
правде сказать, большею частью дурачится, бегает, шалит с ними,
и они в восторге,
и тут бывает довольно много галопированья
и вальсированья, довольно много простой беготни, много игры на фортепьяно, много болтовни
и хохотни,
и чуть ли не больше всего пения; но беготня, хохотня
и все нисколько не мешает этой молодежи совершенно, безусловно
и безгранично благоговеть перед
Верою Павловною, уважать ее так, как дай бог уважать старшую сестру, как не всегда уважается мать, даже хорошая.
Поэтому только половину вечеров проводят они втроем, но эти вечера уже почти без перерыва втроем;
правда, когда у Лопуховых нет никого, кроме Кирсанова, диван часто оттягивает Лопухова из зала, где рояль; рояль теперь передвинут из комнаты
Веры Павловны в зал, но это мало спасает Дмитрия Сергеича: через четверть часа, много через полчаса Кирсанов
и Вера Павловна тоже бросили рояль
и сидят подле его дивана; впрочем,
Вера Павловна недолго сидит подле дивана; она скоро устраивается полуприлечь на диване, так, однако, что мужу все-таки просторно сидеть: ведь диван широкий; то есть не совсем уж просторно, но она обняла мужа одною рукою, поэтому сидеть ему все-таки ловко.
Генеалогия главных лиц моего рассказа:
Веры Павловны Кирсанова
и Лопухова не восходит, по
правде говоря, дальше дедушек с бабушками,
и разве с большими натяжками можно приставить сверху еще какую-нибудь прабабушку (прадедушка уже неизбежно покрыт мраком забвения, известно только, что он был муж прабабушки
и что его звали Кирилом, потому что дедушка был Герасим Кирилыч).
И Вера Павловна, взглянув на свои руки, опускает их на колено, так что оно обрисовывается под легким, пеньюаром,
и она думает опять: «он говорит
правду»,
и улыбается, ее рука медленно скользит на грудь
и плотно прилегает к груди,
и Вера Павловна думает: «
правда».
Теперь, видите сами, часто должно пролетать время так, что
Вера Павловна еще не успеет подняться, чтобы взять ванну (это устроено удобно, стоило порядочных хлопот: надобно было провести в ее комнату кран от крана
и от котла в кухне;
и правду сказать, довольно много дров выходит на эту роскошь, но что ж, это теперь можно было позволить себе? да, очень часто
Вера Павловна успевает взять ванну
и опять прилечь отдохнуть, понежиться после нее до появления Саши, а часто, даже не чаще ли, так задумывается
и заполудремлется, что еще не соберется взять ванну, как Саша уж входит.
А за столом было 37 человек (не считая меня, гостьи,
и Веры Павловны),
правда, в том числе нескольких детей.
Неточные совпадения
Правда, что легкость
и ошибочность этого представления о своей
вере смутно чувствовалась Алексею Александровичу,
и он знал, что когда он, вовсе не думая о том, что его прощение есть действие высшей силы, отдался этому непосредственному чувству, он испытал больше счастья, чем когда он, как теперь, каждую минуту думал, что в его душе живет Христос
и что, подписывая бумаги, он исполняет Его волю; но для Алексея Александровича было необходимо так думать, ему было так необходимо в его унижении иметь ту, хотя бы
и выдуманную, высоту, с которой он, презираемый всеми, мог бы презирать других, что он держался, как за спасение, за свое мнимое спасение.
— Мы — бога во Христе отрицаемся, человека же — признаем!
И был он, Христос, духовен человек, однако — соблазнил его Сатана,
и нарек он себя сыном бога
и царем
правды. А для нас — несть бога, кроме духа! Мы — не мудрые, мы — простые. Мы так думаем, что истинно мудр тот, кого люди безумным признают, кто отметает все
веры, кроме
веры в духа. Только дух — сам от себя, а все иные боги — от разума, от ухищрений его,
и под именем Христа разум же скрыт, — разум церкви
и власти.
— Что ты затеваешь? Боже тебя сохрани! Лучше не трогай! Ты станешь доказывать, что это неправда,
и, пожалуй, докажешь. Оно
и не мудрено, стоит только справиться, где был Иван Иванович накануне рожденья Марфеньки. Если он был за Волгой, у себя, тогда люди спросят, где же
правда!.. с кем она в роще была? Тебя Крицкая видела на горе одного, а
Вера была…
Пробегая мысленно всю нить своей жизни, он припоминал, какие нечеловеческие боли терзали его, когда он падал, как медленно вставал опять, как тихо чистый дух будил его, звал вновь на нескончаемый труд, помогая встать, ободряя, утешая, возвращая ему
веру в красоту
правды и добра
и силу — подняться, идти дальше, выше…
Он охмелел от письма, вытвердил его наизусть —
и к нему воротилась уверенность к себе,
вера в
Веру, которая являлась ему теперь в каком-то свете
правды, чистоты, грации, нежности.