Неточные совпадения
— Во-первых, он не вывалил, a во-вторых,
ты не смеешь драться! — вся вспыхнув, закричала
на него запальчиво Тарочка.
— Да
ты бы, Тасюшка, раньше гостей рассадила, — укоризненно покачала головой няня, мельком взглянув
на свою воспитанницу.
— Что
ты смотришь так? Выпучил глаза и смотрит, как таракан! — накинулась
на него проказница. — Что мне весело? Ужасно удивительно, право. Не могу же я сидеть, как глупая кукушка, и любоваться вами. Павлик говорит, что у них в корпусе кто живее и шаловливее — того и любят больше. A вот
ты зато и не мальчик-кадет, a верченая кукла
на пружинах, вот
ты кто!
— Да замолчишь ли
ты, дрянной мальчишка! — выйдя из себя, закричала взбешенная Тася и кинулась
на Алешу с поднятыми кулачками.
—
На, возьми! Разве я
тебе мешаю, — со смехом проговорила та и поднесла шляпу к самому лицу Таси.
— Очень просто. Я встала
на сундук, где хранятся платья m-lle Орлик, потом
на стул и дотянулась до окошка. Мне стало жаль
тебя, я и пришла навестить
тебя и успокоить.
Ты, должно быть, боишься темноты.
— Нет, не скоро.
Ты верно проведешь ночь в карцере. У нас всегда запирают
на ночь девочек, которые не умеют быть добрыми. Меня ни разу не запирали, a Ярышку много раз. Она самая большая шалунья из всего пансиона.
— Ну, ложись же.
Ты к стенке, a я с краю, чтобы успеть утром вскочить и убежать
на случай, если Сова или Сушка зайдут сюда.
— Фима, молчи! Не смей задирать новенькую, — и белокурая Дуся быстро подбежала к Тасе. — Они
тебя не тронут больше, только
ты сама не дразни их, — поспешно шепнула она ей
на ухо.
— Это потому, что
ты слишком долго возишься со своим туалетом, — завиваешь
на папильотки волосы и мажешь глицерином руки. Конечно,
тебе остается мало времени
на спанье, — расхохоталась Тася.
— Ишь
ты! Впрочем, как хочешь. Не желаешь отдать мне эту кошку и не надо. Прощай. Мне еще
на музыку поспеть надо. Сегодня музыка в саду особенная, с платой за вход: наш хозяин дает в городском саду представление.
— Вот это дело! — вскричал тот, с настоящей ловкостью фокусника подхватывал
на лету Милку. Ну, прощай покуда. Мне идти надо, a то от хозяина попадет, если к своему выходу опоздаю. A пока слушай, что я
тебе скажу: y нас жизнь веселая. И пляшем да кувыркаемся. То ли дело! A y вас, как я погляжу, ни свободы, ни радости.
Ты к нам приходи в случае чего. A то одной Розке не справиться. Право, поступай к нам в труппу.
— Да очень просто. Наш балаган
на площади. A живем мы в слободе за городом. Да я тут каждый вечер собак прогуливаю после десяти часов, когда нет представленья.
Ты возьми да и выйди ко мне, a я
тебя мигом к хозяину доставлю.
Ночью Тася не сомкнула глаз ни
на минуту. Она долго ворочалась в постели, стараясь уснуть, переворачивая по нескольку раз подушку, и все-таки сон бежал от неё. Кто-то точно шептал в глубине её сердца: «Нехорошо
ты поступила, Тася! Нехорошо! Взять чужое — значит украсть. Что бы сказала мама, если б узнала поступок своей девочки? Как бы тяжело и больно было узнать это! Ах, Тася!
Ты ли это сделала?»
Я пришла прощения у
тебя попросить, Стогунцева… — срываясь
на каждом слове, продолжала Карлуша.
—
Ты больна, Тася? — спрашивала Стогунцеву её новая подруга Дуся, испытующе взглядывая
на девочку своими ласковыми и проницательными глазами.
— Сами вы дурные! Не очень-то я нуждаюсь в вашем обществе. Мне только Дуся нужна. Я одну Дусю люблю, a вас всех ненавижу, — все громче и громче кричала Тася и вдруг, увидя в стороне белокурую Горскую, обратилась к ней, — пойди ко мне, Дуся. Я хочу быть только с
тобой, a их мне не надо, — заключила она, кивнув
на остальных девочек, — я ненавижу их!
— Ага! Добро пожаловать! — произнес старший из присутствующих, шумно отодвигая свой стул, и, бросив быстрый взгляд
на Тасю, добавил недовольным голосом: — ай да и худа же она, да и мала! Ну, незавидную же птицу привел
ты мне, Петька. Финтифлюшка какая-то! Только и всего.
— Ну! Ну! Поговори у меня! — вдруг загремел
на всю комнату страшный бас хозяина, — я
тебя вышколю живо. Раз навсегда заруби
ты у себя
на носу, заморыш: что бы ни говорил
тебе хозяин — молчи! Ни слова чтобы у меня не пикнуть, a то берегись!
— Требуешь? — так и выпучил
на нее глаза хозяин и снова залился своим раскатистым смехом. — Ишь,
ты! «требую», — всхлипывая от обуявшего его хохота, с трудом выговаривал он, «требую!» Вот принцесса какая выискалась! Извините, ваша светлость, не смастерили еще тот экипаж, который бы отвез вас в пансион обратно.
— Но
ты упадешь сейчас!
На тебе лица нет, — прошептала так же тихо девочка, бросаясь к нему навстречу, чтобы поддержать его.
— Пока я буду с ними (он кивнул
на Петьку и Розу) в балагане готовиться к вечернему представлению, чтобы
ты у меня и комнату прибрала, и полы вымыла, и обед сготовила. Андрюшка болен, не сегодня — завтра умрет, так чтобы
ты у меня живо все это проделала, если не хочешь познакомиться с моей плеткою.
— Ну, a теперь, — проговорил далеко неласковым тоном господин Злыбин, обращаясь к девочке, — изволь забыть раз навсегда твое имя, фамилию и прочее. Отныне
ты мой племянник, брат Андрея, и зовут
тебя Толька, Анатолий, понимаешь? A
на афише
ты будешь называться маленький Тото, фокусник Тото. Слышишь?
— И чтобы
тебе в голову не пришло жаловаться кому бы то ни было
на хозяина или разыскивать родных и друзей! Слышишь? По дороге не смей ни с кем вступать в разговоры! За первое слово, обращенное к чужим, я
тебя так отхлещу моей плеткой, что у
тебя раз навсегда отпадет охота искать спасения. — И произнеся эту внушительно-суровую речь, господин Злыбин захлопотал с отъездом.
— Постой
ты у меня, скверная зверюшка! — в бешенстве вскричала Роза и, схватив валявшуюся
на полу палку, она замахнулась ею
на Коко…
A это все
ты — неожиданно накинулась она
на Тасю, — пришла бы
ты вовремя, и мои волосы были бы целы и Коко остался бы жив!
— Нет! Нет! Ни за что! Там ждут побои и муки, a здесь, кто знает, может быть, я встречу кого-нибудь, кто укажет мне дорогу
на вокзал. Упрошу посадить меня в поезд и довезти до нашего города, где пансион. A оттуда к маме! К милой, дорогой маме, чтобы уж никогда не разлучаться с ней, никогда не огорчать ее дурными, злыми выходками… Никогда!
Ты слышишь, Господи! — прошептали посиневшие от холода губы девочки, и она подняла исполненный мольбы взор к небу.
— Ну, коли идти не можешь — отнесем
тебя. A только не думай у меня прикидываться больной! Я отлично понимаю все твои хитрости.
Ты мне Коко извела, убытку принесла сколько, разыскивать себя заставила да еще хочется пустяками отделаться! Ну, нет, голубушка моя, я
тебя научу, как моих зверей травить да тревогу подымать! Петька, бери принцессу-недотрогу
на руки и тащи домой. Погуляла голубушка вволю!
— A
ты знаешь, — вставила свое слово Тарочка, — сегодня должен придти ответ от твоей мамы: наша мама послала ей длинное письмо, где написала все подробно о твоей болезни и поправке. Мама боялась писать раньше, пока
ты так была больна, чтобы не растревожить твою маму. Она только телеграфировала ей, что напала
на твой след, что скоро отыщет
тебя, и что
ты в безопасности. Но
на телеграмму ответа не было. Верно твоя мама искала
тебя и отсутствовала дома.
— Все, все ждут
тебя, моя дорогая. Все они любят
тебя, моя Тася. Павлик
на Рождество, должно быть, уже приехал из корпуса…
— Не видела, родная! Ведь я уже три недели здесь, только доктор не велел показываться, чтобы не волновать
тебя, мою девочку. Я и сидела в своем уголке и только во время твоего сна
на тебя любовалась.