Неточные совпадения
В случае важной таинственной новости все уходили в маленькую девичью, в которой, отворивши дверь на морозный чердак, можно
было видеть между ступеньками лестницы засунутый войлок и подушку каждой девушки, в том числе и Елизаветы Николаевны. Все эти постели, пышащие морозом, вносились в комнату и расстилались на пол, между прочим
перед нашими кроватками и колыбельками.
Конечно, такой балагур в обществе не затруднялся позабавиться насчет заочного лица У Зыбиных под домом
была великолепная купальня, в которой растолстевший до невозможности Дмитрий Александрович в летние жары искал прохлады Борисов уверял, что
перед Зыбиным в купальне на доске графин и рюмка. «
Выпьет рюмку и окунется…»
Слушатели разместились в зале, а Борисов, ставши
перед матерью моей за дверью гостиной, представлял руками месящую тесто; в этих телодвижениях нельзя
было не увидать сходства с игравшею. Мать моя, без малейшей улыбки, старалась не глядеть на проказника.
В доме всюду
перед образами
были зажжены лампадки, и наконец раздался громогласный благовест к заутрене.
При наших поездках во Мценск нам неоднократно попадалась тройка отличных бурых лошадей, мчавших во весь дух широкие сани, за которыми иногда, сильно отставая, скакали другие сани. Тройку бурых, которых с трудом удерживал правивший по-ямски в стойку кучер, Зыбины называли «Зарезами». Эту тройку нередко можно
было видеть во Мценске
перед винным погребом Шарапова.
Через час, в течение которого гости, рассевшись по стульям, иногда рассказывали о перенесенных бедствиях, появлялось все, чем наскоро можно
было накормить до десяти и более голодных людей. А затем мать, принимая на себя ответственность в расточительности, посылала к приказчику Никифору Федорову за пятью рублями и
передавала их посетителям.
Тут утром и вечером по длинным деревням, в которых каждый двор исполнял должность постоялого, происходила одна и та же проделка: кибитка останавливалась
перед крыльцом двора, и Афанасий или Илья, отстегивая край кожи, сняв шапку, спрашивал отца: «Прикажете спросить?» «Спроси, — говорил отец, — да смотри, чтоб не
было угару».
Я забыл сказать, что
перед отъездом под предлогом переменившихся у меня зубов и невозможностью проводить далее безсахарного житья нам разрешен
был чай и вообще сладкое.
Главное, бросившееся мне в глаза на другой день, при поездке к профессору Моеру,
было, что извозчик сидел
перед нами в санях в капоте с коротким многоэтажным воротником, а его парочка лошадок в дышле
была запряжена в шоры без всякой шлеи, так что при спуске с горы шоры всползали лошадкам на самый затылок.
Для желающих
пить на умывальных столах стояли глиняные кружки, в которые жаждущий нацеживал из резервуара воды. В третьем классе Мортимер давал нам уроки географии
перед немыми картами издания самого Крюммера.
К этому я должен для краткости присовокупить, что,
быть может, весьма ученый преподаватель истории во втором классе, где я пробыл два года, буквально из году в год, стоя
перед нами и пошатываясь за спинкою стула, вдохновенно повторял рассказы о рыжих германцах, которые на своих пирах старались отпивать ступеньки лестницы, поставленной на бочку с пивом.
‹…› Но вот с окончанием каникул наступила и вторая половина семестра, венчающегося для лучших учеников переходом в высший класс. Каждый раз
перед концом семестра и роспуском учеников Крюммер после молитвенного пения под орган говорил напутственную речь, из которых одна запечатлелась в моей памяти. Смысл ее
был приблизительно таков...
Одною из оригинальных черт Семена Николаевича
был обычай, по которому каждый воскресный день утром, когда барин
был еще в халате, камердинер, раскрывши в кабинете запертый шкаф, ставил
перед Семеном Николаевичем на большом блюде груду золотых, а на меньшем собрание драгоценных перстней и запонок, и Семен Николаевич мягкою щеткою принимался систематически перечищать свою коллекцию.
Но вот, худо ли, хорошо ли, карета останавливается
перед крыльцом продолговатого двухэтажного дома, обшитого тесом под тесовою крышей, без всяких архитектурных украшений и затей, представляющего желтоватый брус, вроде двух кирпичей, положенных друг на друга. Это и
есть село Пальчиково тетушки Любови Неофитовны Шеншиной.
Как ни тяжела
была такая неожиданная утрата, но я всегда держался убеждения, что надо разметать путь
перед собою, а не за собою, и поэтому в жизни всегда заботило меня будущее, а не прошедшее, которого изменить нельзя.
В это время барон ушел к себе в кабинет, из которого вынес и
передал мне рекомендательное письмо к своему дяде. Напившись чаю, мы раскланялись и, вернувшись в гостиницу, тотчас же ночью отправились на почтовых в путь, ввиду конца февраля, изрывшего отмякшие дороги глубокими ухабами. В Киеве мы поместились в небольшой квартире Матвеевых, где отцу отведена
была комната, предназначавшаяся для Васи.
Грунт улиц
был песчаный, но довольно твердый; зато во всем городе не
было признака мостовой, как во всех малороссийских городах того времени. «Вот этот серый дом с решеткою под окнами, стоящий против рядов, квартира полкового командира генерала Энгельгардта, — сказал Борисов, — ты видишь, сейчас солдатик прошел и фуражку снял
перед окнами».
Всем садом заведовал ученый садовник пан Кульчицкий, гордившийся преимущественно тем, что
перед примыкающею к гостиной теплицей, служившею зимним садом, он содержал большой цветочный круг, на котором цветы
были разбиты на 24 группы, из которых на каждой они распускались последовательно в каждый час дня и ночи.
Бывало, на плацу
перед конюшней, давши пошалить Камраду на выводке, мы окончательно снимали с него недоуздок и пускали на волю. Видя его своевольные и высокие прыжки, можно
было ожидать, что он, заносчиво налетев на какую-либо преграду, изувечится; но достаточно
было крикнуть: «в свое», чтобы он тотчас же приостановился и со всех ног бросился в стойло.
Сам Карл Федорович с нами в поход не шел, иначе, подъехав к левому его стремени, я считал бы себя безопасным от всякого рода выходок собравшейся в кучку с левой стороны походной колонны зубоскалов. Чтобы избежать заведомо враждебной среды, я безотлучно шел в голове полка,
перед трубаческим хором, начинавшим по знаку штаб-трубача играть при вступлении во всякое жилое место. Мои поездки к Петковичам не могли
быть неизвестны в полку; но едва ли многие знали, где именно Федоровка.
Года за четыре
перед тем я по рекомендательному письму Бржесского
был любезно принят в Москве в доме Романовых, которые, приглашая меня к обеду на следующий день, объявили, что пригласят и моего университетского товарища Сергея Михайловича Соловьева.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть на них? не нужно тебе глядеть на них. Тебе
есть примеры другие —
перед тобою мать твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.
Теперь, как виноватая, // Стою
перед соседями: // Простите! я
была // Спесива, непоклончива, // Не чаяла я, глупая, // Остаться сиротой…
Гаврило Афанасьевич, // Должно
быть, перетрусился, // Увидев
перед тройкою // Семь рослых мужиков.
Оно и правда: можно бы! // Морочить полоумного // Нехитрая статья. // Да
быть шутом гороховым, // Признаться, не хотелося. // И так я на веку, // У притолоки стоючи, // Помялся
перед барином // Досыта! «Коли мир // (Сказал я, миру кланяясь) // Дозволит покуражиться // Уволенному барину // В останные часы, // Молчу и я — покорствую, // А только что от должности // Увольте вы меня!»
«Уйди!..» — вдруг закричала я, // Увидела я дедушку: // В очках, с раскрытой книгою // Стоял он
перед гробиком, // Над Демою читал. // Я старика столетнего // Звала клейменым, каторжным. // Гневна, грозна, кричала я: // «Уйди! убил ты Демушку! //
Будь проклят ты… уйди!..»