Неточные совпадения
«Гроза», —
подумал я, — и точно
была гроза, но она проходила очень далеко, так что и грома не
было слышно; только на небе непрерывно вспыхивали неяркие, длинные, словно разветвленные молнии: они не столько вспыхивали, сколько трепетали и подергивались, как крыло умирающей птицы.
— Вот как, — повторила Зинаида. — Разве жить так весело? оглянитесь-ка кругом… Что — хорошо? Или вы
думаете, что я этого не понимаю, не чувствую? Мне доставляет удовольствие —
пить воду со льдом, и вы серьезно можете уверять меня, что такая жизнь стоит того, чтоб не рискнуть ею за миг удовольствия, — я уже о счастии не говорю.
Он однажды пошел гулять со мною по Нескучному саду,
был очень добродушен и любезен, сообщал мне названия и свойства разных трав и цветов и вдруг, как говорится, ни к селу ни к городу, воскликнул, ударив себя по лбу: «А я, дурак,
думал, что она кокетка!
«Сам ли Малевский пожалует в сад, —
думал я (он, может
быть, проболтался: на это дерзости у него станет), — другой ли кто (ограда нашего сада
была очень низка, и никакого труда не стоило перелезть через нее), — но только несдобровать тому, кто мне попадется!
Отца не
было дома; но матушка, которая с некоторого времени находилась в состоянии почти постоянного глухого раздражения, обратила внимание на мой фатальный вид и сказала мне за ужином: «Чего ты дуешься, как мышь на крупу?» Я только снисходительно усмехнулся в ответ и
подумал: «Если б они знали!» Пробило одиннадцать часов; я ушел к себе, но не раздевался, я выжидал полночи; наконец, пробила и она.
Он походил на свою сестру: особенно глаза ее напоминали. Мне
было и приятно ему услуживать, и в то же время та же ноющая грусть тихо грызла мне сердце. «Теперь уж я точно ребенок, —
думал я, — а вчера…» Я вспомнил, где я накануне уронил ножик, и отыскал его. Кадет выпросил его у меня, сорвал толстый стебель зори, [Зоря — растение с толстым, дудчатым стеблем.] вырезал из него дудку и принялся свистать. Отелло посвистал тоже.
«Неужели это лицо Зинаиды?» —
подумал я… точно, это
было ее лицо.
«Не попадусь… —
думал я, — не увижу ее больше»; но мне
было суждено еще раз увидеть Зинаиду.
Я это
думал, я воображал себе эти дорогие черты, эти глаза, эти кудри — в тесном ящике, в сырой подземной тьме — тут же, недалеко от меня, пока еще живого, и, может
быть, в нескольких шагах от моего отца…
И, может
быть, вся тайна твоей прелести состоит не в возможности все сделать — а в возможности
думать, что ты все сделаешь, — состоит именно в том, что ты пускаешь по ветру силы, которые ни на что другое употребить бы не умела, — в том, что каждый из нас не шутя считает себя расточителем, не шутя полагает, что он вправе сказать: «О, что бы я сделал, если б я не потерял времени даром!»
Но помощь Лидии Ивановны всё-таки была в высшей степени действительна: она дала нравственную опору Алексею Александровичу в сознании ее любви и уважения к нему и в особенности в том, что, как ей утешительно
было думать, она почти обратила его в христианство, то есть из равнодушно и лениво верующего обратила его в горячего и твердого сторонника того нового объяснения христианского учения, которое распространилось в последнее время в Петербурге.
Возле нее лежал ребенок, судорожно схвативший рукою за тощую грудь ее и скрутивший ее своими пальцами от невольной злости, не нашед в ней молока; он уже не плакал и не кричал, и только по тихо опускавшемуся и подымавшемуся животу его можно
было думать, что он еще не умер или, по крайней мере, еще только готовился испустить последнее дыханье.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (
Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает
есть.)Я
думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Я даже
думаю (берет его под руку и отводит в сторону),я даже
думаю, не
было ли на меня какого-нибудь доноса.
Анна Андреевна. Ты, Антоша, всегда готов обещать. Во-первых, тебе не
будет времени
думать об этом. И как можно и с какой стати себя обременять этакими обещаниями?
Городничий. И не рад, что
напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не
быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше
думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Вы, может
быть,
думаете, что я только переписываю; нет, начальник отделения со мной на дружеской ноге.