Неточные совпадения
— Я
думаю, архимандрит не давал вам и понюхать горелки, — продолжал Тарас. — А признайтесь, сынки, крепко стегали вас березовыми и свежим вишняком по спине и по всему, что ни
есть у козака? А может, так как вы сделались уже слишком разумные, так, может, и плетюганами пороли? Чай, не только по субботам, а доставалось и в середу и в четверги?
Рыдая, глядела она им в очи, когда всемогущий сон начинал уже смыкать их, и
думала: «Авось-либо Бульба, проснувшись, отсрочит денька на два отъезд; может
быть, он задумал оттого так скоро ехать, что много
выпил».
Все три всадника ехали молчаливо. Старый Тарас
думал о давнем: перед ним проходила его молодость, его лета, его протекшие лета, о которых всегда плачет козак, желавший бы, чтобы вся жизнь его
была молодость. Он
думал о том, кого он встретит на Сечи из своих прежних сотоварищей. Он вычислял, какие уже перемерли, какие живут еще. Слеза тихо круглилась на его зенице, и поседевшая голова его уныло понурилась.
Он
был суров к другим побуждениям, кроме войны и разгульной пирушки; по крайней мере, никогда почти о другом не
думал.
Он
был изобретательнее своего брата; чаще являлся предводителем довольно опасного предприятия и иногда с помощию изобретательного ума своего умел увертываться от наказания, тогда как брат его Остап, отложивши всякое попечение, скидал с себя свитку и ложился на пол, вовсе не
думая просить о помиловании.
Он тщательно скрывал от своих товарищей эти движения страстной юношеской души, потому что в тогдашний век
было стыдно и бесчестно
думать козаку о женщине и любви, не отведав битвы.
— Ясные паны! — произнес жид. — Таких панов еще никогда не видывано. Ей-богу, никогда. Таких добрых, хороших и храбрых не
было еще на свете!.. — Голос его замирал и дрожал от страха. — Как можно, чтобы мы
думали про запорожцев что-нибудь нехорошее! Те совсем не наши, те, что арендаторствуют на Украине! Ей-богу, не наши! То совсем не жиды: то черт знает что. То такое, что только поплевать на него, да и бросить! Вот и они скажут то же. Не правда ли, Шлема, или ты, Шмуль?
— Хорошо, — сказал Тарас и потом,
подумав, обратился к козакам и проговорил так: — Жида
будет всегда время повесить, когда
будет нужно, а на сегодня отдайте его мне. — Сказавши это, Тарас повел его к своему обозу, возле которого стояли козаки его. — Ну, полезай под телегу, лежи там и не пошевелись; а вы, братцы, не выпускайте жида.
Он
думал: «Не тратить же на избу работу и деньги, когда и без того
будет она снесена татарским набегом!» Все всполошилось: кто менял волов и плуг на коня и ружье и отправлялся в полки; кто прятался, угоняя скот и унося, что только можно
было унесть.
Думая, что это
было простое обаяние сна, которое сейчас же рассеется, он открыл больше глаза свои и увидел, что к нему точно наклонилось какое-то изможденное, высохшее лицо и смотрело прямо ему в очи.
И странный блеск взгляда, и мертвенная смуглота лица, выступавшего резкими чертами, заставили бы скорее
подумать, что это
был призрак.
Он бросился к возу и схватил несколько больших черных хлебов себе под руку, но
подумал тут же, не
будет ли эта пища, годная для дюжего, неприхотливого запорожца, груба и неприлична ее нежному сложению.
Уходя к своему полку, Тарас
думал и не мог придумать, куда девался Андрий: полонили ли его вместе с другими и связали сонного? Только нет, не таков Андрий, чтобы отдался живым в плен. Между убитыми козаками тоже не
было его видно. Задумался крепко Тарас и шел перед полком, не слыша, что его давно называл кто-то по имени.
— Отчего ж, ты
думаешь,
будет им добрая защита? — сказали козаки, зная, что Попович, верно, уже готовился что-нибудь отпустить.
Жиды, однако же, воспользовались вылазкою и пронюхали всё: куда и зачем отправились запорожцы, и с какими военачальниками, и какие именно курени, и сколько их числом, и сколько
было оставшихся на месте, и что они
думают делать, — словом, чрез несколько уже минут в городе всё узнали.
Знаю, подло завелось теперь на земле нашей;
думают только, чтобы при них
были хлебные стоги, скирды да конные табуны их, да
были бы целы в погребах запечатанные меды их.
И минуты две
думал он, кинуть ли его на расхищенье волкам-сыромахам или пощадить в нем рыцарскую доблесть, которую храбрый должен уважать в ком бы то ни
было. Как видит, скачет к нему на коне Голокопытенко...
«Да, —
подумал про себя Товкач, — заснул бы ты, может
быть, и навеки!» Но ничего не сказал, погрозил пальцем и дал знак молчать.
— Молчи ж, говорят тебе, чертова детина! — закричал Товкач сердито, как нянька, выведенная из терпенья, кричит неугомонному повесе-ребенку. — Что пользы знать тебе, как выбрался? Довольно того, что выбрался. Нашлись люди, которые тебя не выдали, — ну, и
будет с тебя! Нам еще немало ночей скакать вместе. Ты
думаешь, что пошел за простого козака? Нет, твою голову оценили в две тысячи червонных.
Слышал он только, что
был пир, сильный, шумный пир: вся перебита вдребезги посуда; нигде не осталось вина ни капли, расхитили гости и слуги все дорогие кубки и сосуды, — и смутный стоит хозяин дома,
думая: «Лучше б и не
было того пира».
— А пан
думает, что так прямо взял кобылу, запряг, да и «эй, ну пошел, сивка!».
Думает пан, что можно так, как
есть, не спрятавши, везти пана?
— А пан разве не знает, что Бог на то создал горелку, чтобы ее всякий пробовал! Там всё лакомки, ласуны: шляхтич
будет бежать верст пять за бочкой, продолбит как раз дырочку, тотчас увидит, что не течет, и скажет: «Жид не повезет порожнюю бочку; верно, тут
есть что-нибудь. Схватить жида, связать жида, отобрать все деньги у жида, посадить в тюрьму жида!» Потому что все, что ни
есть недоброго, все валится на жида; потому что жида всякий принимает за собаку; потому что
думают, уж и не человек, коли жид.
Но не на костер глядел Тарас, не об огне он
думал, которым собирались жечь его; глядел он, сердечный, в ту сторону, где отстреливались козаки: ему с высоты все
было видно как на ладони.
— Прощайте, товарищи! — кричал он им сверху. — Вспоминайте меня и будущей же весной прибывайте сюда вновь да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чертовы ляхи?
Думаете,
есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся козак? Постойте же, придет время,
будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не
будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!..
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (
Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает
есть.)Я
думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Я даже
думаю (берет его под руку и отводит в сторону),я даже
думаю, не
было ли на меня какого-нибудь доноса.
Анна Андреевна. Ты, Антоша, всегда готов обещать. Во-первых, тебе не
будет времени
думать об этом. И как можно и с какой стати себя обременять этакими обещаниями?
Городничий. И не рад, что
напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не
быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше
думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Вы, может
быть,
думаете, что я только переписываю; нет, начальник отделения со мной на дружеской ноге.