— Ах, как я рада вас видеть, милый Nisolas, — сказала она, вглядываясь мне в лицо с таким искренним выражением удовольствия, что в словах «милый Nicolas» я заметил дружеский, а не покровительственный тон. Она, к удивлению моему, после поездки за границу была еще проще, милее и родственнее в обращении, чем прежде. Я заметил два маленькие шрама около носу и
на брови, но чудесные глаза и улыбка были совершенно верны с моими воспоминаниями и блестели по-старому.
Неточные совпадения
Старичок в черной одежде, с густыми седыми
бровями, встретился мне
на узенькой дорожке, ведущей к кельям, и спросил, что мне надо?
Была минута, что я хотел сказать «ничего», бежать назад к извозчику и ехать домой, но, несмотря
на надвинутые
брови, лицо старика внушало доверие. Я сказал, что мне нужно видеть духовника, назвав его по имени.
— Прощайте, monsieur Irteneff, — сказала мне Ивина, вдруг как-то гордо кивнув головой и так же, как сын, посмотрев мне в
брови. Я поклонился еще раз и ей, и ее мужу, и опять
на старого Ивина мой поклон подействовал так же, как ежели бы открыли или закрыли окошко. Студент Ивин проводил меня, однако, до двери и дорогой рассказал, что он переходит в Петербургский университет, потому что отец его получил там место (он назвал мне какое-то очень важное место).
— Я нахожу, что это праздное, бесполезное занятие, — отвечал я, очень довольный тем, что я сказал-таки ей маленькую неприятность, и притом оригинальную. Варенька чуть-чуть подняла
на мгновение
брови с выражением сожаления и точно так же спокойно продолжала смотреть прямо.
Помню, что в одном из прочитанных мною в это лето сотни романов был один чрезвычайно страстный герой с густыми
бровями, и мне так захотелось быть похожим
на него наружностью (морально я чувствовал себя точно таким, как он), что я, рассматривая свои
брови перед зеркалом, вздумал простричь их слегка, чтоб они выросли гуще, но раз, начав стричь, случилось так, что я выстриг в одном месте больше, — надо было подравнивать, и кончилось тем, что я, к ужасу своему, увидел себя в зеркало безбровым и вследствие этого очень некрасивым.
Хотя порох не вспыхнул, я был достаточно похож
на опаленного, никто не узнал моей хитрости, и действительно у меня, когда я уже забыл про страстного человека, выросли
брови гораздо гуще.
— А то — отвезти в Ладожско озеро да и потопить, — сказал, окая, человек в изношенной финской шапке, в потертой черной кожаной куртке, шапка надвинута
на брови, под нею вздулись синеватые щеки, истыканные седой щетиной; преодолевая одышку, человек повторял:
У ней был прекрасный нос и грациозный рот, с хорошеньким подбородком. Особенно профиль был правилен, линия его строга и красива. Волосы рыжеватые, немного потемнее на затылке, но чем шли выше, тем светлее, и верхняя половина косы, лежавшая на маковке, была золотисто-красноватого цвета: от этого у ней на голове, на лбу, отчасти и
на бровях, тоже немного рыжеватых, как будто постоянно горел луч солнца.
На нем была довольно опрятная суконная чуйка, вдетая на один рукав; высокая, остроконечная шапка, прямо надвинутая
на брови, придавала его круглому, пухлому лицу выражение лукавое и насмешливое.
Их бритые лица, потные и раскрасневшиеся, выглядывали из меховых воротников теплых пальто. В правых руках у них были скаковые хлысты, в левых — маленькие саквояжи, а у одного, в серой смушковой шапке, надвинутой
на брови, под мышкой узелок и банный веник. Он был немного повыше и пошире в плечах своих спутников.
Неточные совпадения
— Филипп
на Благовещенье // Ушел, а
на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, //
Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег с полей… // Не стала я тревожиться, // Что ни велят — работаю, // Как ни бранят — молчу.
У свекра
бровь рассечена, // У деда, словно радуга, // Усмешка
на лице.
― Отчего ж? Ведь это всегдашняя жизнь вас всех молодых мужчин, ― сказала она, насупив
брови, и, взявшись за вязанье, которое лежало
на столе, стала, не глядя
на Вронского, выпрастывать из него крючок.
Она улыбаясь смотрела
на него; но вдруг
брови ее дрогнули, она подняла голову и, быстро подойдя к нему, взяла его за руку и вся прижалась к нему, обдавая его своим горячим дыханием.
— Мне кажется, что влияние всегда
на стороне истинного образования, — сказал Алексей Александрович, слегка поднимая
брови.