Мы все знаем и не можем не знать, если бы даже мы никогда и не слыхали и не читали ясно выраженной этой
мысли и никогда сами не выражали ее, мы, всосав это носящееся в
христианском воздухе сознание, — все, всем сердцем знаем и не можем не знать ту основную истину
христианского учения, ту, что мы все сыны одного отца, все, где бы мы ни жили и на каком бы языке ни говорили, — все братья и подлежим только одному закону любви, общим отцом нашим вложенному в наши сердца.
Мы, все
христианские народы, живущие одной духовной жизнью, так что всякая добрая, плодотворная
мысль, возникающая на одном конце мира, тотчас же сообщаясь всему
христианскому человечеству, вызывает одинаковые чувства радости и гордости независимо от национальности; мы, любящие не только мыслителей, благодетелей, поэтов, ученых чужих народов; мы, гордящиеся подвигом Дамиана, как своим собственным; мы, просто любящие людей чужих национальностей: французов, немцев, американцев, англичан; мы, не только уважающие их качества, но радующиеся, когда встречаемся с ними, радостно улыбающиеся им, не могущие не только считать подвигом войну с этими людьми, но не могущие без ужаса подумать о том, чтобы между этими людьми и нами могло возникнуть такое разногласие, которое должно бы было быть разрешено взаимным убийством, — мы все призваны к участию в убийстве, которое неизбежно, не нынче, так завтра должно совершиться.
Ведь только оттого, что это состояние всеобщего вооружения и воинской повинности наступило шаг за шагом, незаметно и что для поддержания его правительствами употребляются все находящиеся в их власти средства устрашения, подкупа, одурения и насилия, мы не видим вопиющего противоречия этого состояния с теми
христианскими чувствами и
мыслями, которыми действительно проникнуты все люди нашего времени.