Неточные совпадения
1) Для того, чтобы человеку хорошо прожить свою
жизнь, ему надо
знать, что он должен и чего не должен делать. Для того, чтобы
знать это, ему надо понимать, что такое он сам и тот мир, среди которого он живет. Об этом учили во все времена самые мудрые и добрые люди всех народов. Учения эти все в самом главном сходятся между собою, сходятся и с тем, что говорят каждому человеку его разум и совесть. Учение это такое...
2) Кроме того, что мы видим, слышим, ощупываем и про что
знаем от людей, есть и такое, чего мы не видим, не слышим, не ощупываем и про что никто ничего не говорил нам, но что мы
знаем лучше всего на свете. Это то, что дает нам
жизнь и про что мы говорим «я».
30) Для человека, понимающего свою
жизнь так, как она только и может быть понимаема, всё большим и большим соединением своей души со всем живым любовью и сознанием своей божественности — с богом, достигаемым только усилием в настоящем, не может быть вопроса о том, что будет с его душою после смерти тела. Душа не была и не будет, а всегда естьв настоящем. О том же, как будет сознавать себя душа после смерти тела, не дано
знать человеку, да и не нужно ему.
Не нужно же
знать человеку того, что будет с его душою, потому, что если он понимает
жизнь свою, как она и должна быть понимаема, как непрестанное всё большее и большее соединение своей души с душами других существ и богом, то
жизнь его не может быть ничем иным, как только тем самым, к чему он стремится, т. е. ничем не нарушимым благом.
Что такое этот мир без конца во все стороны, ни про начало, ни про конец которого я ничего не
знаю, и что такое моя
жизнь в этом бесконечном мире и как мне прожить ее?
Истинный закон
жизни так прост, ясен и понятен, что людям нельзя оправдывать свою дурную
жизнь тем, что они не
знают закона. Если люди живут противно закону истинной
жизни, им остается одно: отрекаться от разума. Они это и делают.
Истинно
знает закон
жизни только тот, кто делает то, что считает законом
жизни.
В истинной вере важно не то, чтобы хорошо рассуждать о боге, о душе, о том, что было и что будет, а важно одно: твердо
знать, что в этой
жизни должно и чего не должно делать.
Настоящая вера не в том, чтобы
знать, в какие дни есть постное, в какие ходить в храм и какие слушать и читать молитвы, а в том, чтобы всегда жить доброю
жизнью в любви со всеми, всегда поступать с ближними, как хочешь, чтобы поступали с тобой.
Не бойся откидывать от своей веры всё лишнее, телесное, видимое, осязаемое, а также и всё смутное, неясное: чем больше ты очистишь духовное ядро, тем яснее
узнаешь истинный закон
жизни.
Радостна
жизнь того, кто
знает это, и несчастна
жизнь того, кто не
знает этого.
Нехорошо нам оттого, что мы
знаем много лишнего, а не
знаем самого нужного: самих себя. Не
знаем того, кто живет в нас. Если бы мы
знали и помнили то, что живет в каждом из. нас, то
жизнь наша была бы совсем другая.
Когда мы говорим: «это было, это будет или может быть», то мы говорим про
жизнь телесную. Но, кроме
жизни телесной, которая была и будет, мы
знаем в себе еще другую
жизнь:
жизнь духовную. А духовная
жизнь не была, не будет, а сейчас есть. Эта-то
жизнь и есть настоящая
жизнь.
Христос научает человека тому, что в нем есть то, что поднимает его выше этой
жизни с ее суетой, страхами и похотями. Человек, познавший учение Христа, испытывает то, что испытала бы птица, если бы она не
знала того, что у нее есть крылья, и вдруг поняла бы, что она может летать, быть свободной и ничего не бояться.
Душа и тело — вот что человек считает своим, о чем беспрестанно печется. Но надо
знать, что настоящее «ты» — это не твое тело, а твоя душа. Помни это, вознеси душу свою выше плоти, соблюдай ее от всякой житейской грязи, не давай плоти подавлять ее, — тогда хорошо проживешь
жизнь.
Человек живет духом, а не телом. Если человек
знает это и
жизнь свою полагает не в теле, а в духе, то закуй его в цепи, посади на железные запоры, он все-таки свободен.
Каждый человек
знает в себе две
жизни: телесную и духовную. Телесная
жизнь, как только дойдет до полноты, так начинает ослабевать. И всё больше и больше слабеет и приходит к смерти. Духовная же
жизнь, напротив, от рождения до смерти всё растет и крепнет.
Для того, чтобы жить доброй
жизнью, нет надобности
знать о том, откуда ты явился и что будет на том свете. Думай только о том, чего хочет не твое тело, а твоя душа, и тебе не нужно будет
знать ни о том, откуда ты явился, ни о том, что будет после смерти. Не нужно будет
знать этого потому, что ты будешь испытывать то полное благо, для которого не существуют вопросы ни о прошедшем, ни о будущем.
Когда мир начал существовать, разум сделался его матерью. Тот, кто сознает, что основа
жизни его — дух,
знает, что он находится вне всякой опасности. Когда он закроет уста и затворит врата чувств в конце
жизни, он не испытает никакого беспокойства.
Когда подумаешь про те миллионы и миллионы людей, которые живут такой же, как и я,
жизнью, где-то за десятки тысяч верст, про которых я никогда ничего не
узнаю и которые ничего не
знают про меня, то невольно спрашиваешь себя: неужели между нами нет никакой связи, и мы так и умрем, не
узнав друг друга? Не может этого быть!
Людям кажется, что они все отделены друг от друга. А между тем, если бы точно каждый человек жил только своей отделенной от всех
жизнью, то
жизнь людей не могла бы продолжаться. Возможна человеческая
жизнь только оттого, что во всех людях живет один и тот же дух божий и что они
знают это.
Всё, что мы познаем, мы познаем или нашими пятью чувствами, то есть тем, что видим, слышим, ощупываем вещи, или тем, что переносимся в другие существа, живем их
жизнью. Если бы мы познавали вещи только пятью чувствами, мир был бы нам совсем непонятен. То, что мы
знаем о мире, мы
знаем только потому, что мы можем посредством любви переноситься в другие существа и жить их
жизнью. Люди телами своими разделены и не могут понимать друг друга. Любовью же они все соединены, и в этом великое благо.
Кроме всего телесного в себе и во всем мире, мы
знаем еще нечто бестелесное, дающее
жизнь нашему телу и связанное с ним. Это нечто бестелесное, связанное с нашим телом, мы называем душою. Это же бестелесное, ни с чем не связанное и дающее
жизнь всему, что есть, мы называем богом.
Как всякую вещь можно
узнать, только ближе подойдя к ней, так и бога
узнаешь только, когда приблизишься к нему. А приблизиться к богу можно только добрыми делами. И чем больше приучает себя человек к доброй
жизни, тем ближе
узнает он бога. И чем больше
узнает бога, тем больше любит людей. Одно помогает другому.
Бога мы не можем
знать. Одно, что мы
знаем про него, — это его закон, волю его, как сказано в евангелии. Из того, что мы
знаем его закон, мы выводим то, что существует и тот, кто дал закон, но его самого мы не можем
знать. Мы
знаем верно только то, что в
жизни мы должны исполнять данный нам богом закон и что наша
жизнь тем лучше, чем точнее мы исполняем его закон.
Бог для меня это — то, к чему я стремлюсь, то, в стремлении к чему и состоит моя
жизнь, и который поэтому и есть для меня, но есть непременно такой, что я его понять, назвать не могу. Если бы я его понял, я бы дошел до него, и стремиться бы некуда было, и
жизни бы не было. Но я его понять и назвать не могу, а вместе с тем
знаю его, —
знаю направление к нему, и даже изо всех моих знаний это самое достоверное.
Еще страннее то, что
знать его больше и лучше, чем я его
знаю теперь, в моей теперешней
жизни, мне и не нужно.
А
знать это и необходимо и легко: смысл
жизни в одном — в том, чтобы всё больше и больше освобождать душу от тела и соединять ее с другими существами и началом всего — богом.
Мы
знаем, что мы перешли от смерти в
жизнь, если любим брата своего. Не любящий брата своего не имеет
жизни вечной, пребывающей в нем.
И вот один из духов неслышно и невидимо, но явственно, понятно сказал доброму человеку: «Мы видим твою
жизнь и святость и хотели бы
знать, чем мы можем одарить тебя?
В молодости люди, не
зная истинной цели
жизни — единения любовью, ставят себе целью
жизни удовлетворение похотей тела.
Истинный путь прямой и свободный и не споткнешься, если идешь по нем. Как только почувствуешь, что ноги путаются в заботах земной
жизни,
знай, что ты сбился с истинного пути.
Представить себе, что люди живут одной животной
жизнью, не борются со своими страстями, — какая бы была ужасная
жизнь, какая бы была ненависть всех против всех людей, какое бы было распутство, какая жестокость! Только то, что люди
знают свои слабости и страсти и борются с своими грехами, соблазнами и суевериями, делает то, что люди могут жить вместе.
Старец расспросил обеих женщин об их
жизни. Одна со слезами призналась ему в своем великом грехе. Она считала свой грех столь великим, что не ожидала за него прощения; другая же сказала, что не
знает за собой никаких особенных грехов. Старец сказал первой...
Ни вино, ни опиум, ни табак не нужны для
жизни людей. Все
знают, что и вино, и опиум, и табак вредны и телу и душе. А между тем, чтобы производить эти яды, тратятся труды миллионов людей. Зачем же делают это люди? Делают это люди оттого, что, впав в грех служения телу и видя, что тело никогда не может быть удовлетворено, они придумали такие вещества, как вино, опиум, табак, которые одуряют их настолько, что они забывают про то, что у них нет того, чего они желают.
Страдать можно только телом; дух не
знает страданий. Чем слабее духовная
жизнь, тем сильнее страдания. И потому, если не хочешь страдать, живи больше душою, а меньше телом.
Жизнь людей богатых, свободных от необходимого для
жизни труда, не может не быть безумна. Люди, не работая, то есть не исполняя один из законов
жизни всех людей, не могут не шалеть. С ними делается то же, что с перекормленными домашними животными: лошадьми, собаками, свиньями. Они прыгают, дерутся, носятся с места на место, сами не
зная зачем.
Казалось бы,
зная всю мучительную бедность рабочего люда, умирающего от недостатков и сверхсильной работы (а не
знать этого невозможно), людям богатым, пользующимся этим, стòящим человеческих
жизней, трудом, если эти богатые люди не звери, невозможно ни одной минуты оставаться спокойными.
Если чувствуешь боль в теле, то
знаешь, что что-нибудь неладно: либо делаешь то, чего не надо делать, либо не делаешь того, что надо делать. То же и в духовной
жизни. Если чувствуешь тоску, раздражение, то
знай, что что-нибудь неладно: либо любишь то, чего не надо любить, либо не любишь того, что надо любить.
Пройдя еще далее, Франциск опять позвал Льва и сказал: «И еще запиши, брат Лев, овечка божия, что если бы мы научились говорить на языках ангельских, если бы
узнали течение звезд и если бы нам открылись все клады земли и мы познали бы все тайны
жизни птиц, рыб, всех животных, людей, деревьев, камней и вод, — запиши, что и это не было бы радостью совершенной».
Человек
знает, что живет дурно, но, вместо того чтобы переменить свою
жизнь к лучшему, он старается уверить себя, что он не такой человек, как все, а выше других, и что поэтому ему надо жить именно так, как он живет. От этого и бывает то, что если люди живут дурно, они бывают и горды.
Мы все братья, а я живу тем, что получаю жалованье за то, чтобы уличать, судить и казнить вора или проститутку, существование которых обусловлено всем складом моей
жизни и которых я сам
знаю, что не надо казнить, а исправлять.
Какой бы ни был в наше время человек, будь он самый образованный, будь он простой рабочий, будь он философ, ученый, будь он невежда, будь он богач, будь он нищий, будь он духовное лицо какого бы то ни было исповедания, будь он военный, — всякий человек нашего времени
знает, что люди все имеют одинаковые права на
жизнь и блага мира, что одни люди не лучше и не хуже других, что все люди равные. А между тем всякий живет так, как будто не
знает этого. Так сильно еще между людьми заблуждение о неравенстве людей.
В тебе, во мне, во всяком другом пребывает бог
жизни. Напрасно ты сердишься на меня, не переносишь моего приближения:
знай, что мы все равны.
Всякий по себе
знает, как трудно изменить свою
жизнь и стать таким, каким хотел бы быть. Когда же дело идет о других, то кажется, что стоит только приказать и припугнуть, и другие сделаются такими, какими мы хотим, чтобы они были.
Заповедь о любви показывает два пути: путь истины, путь Христов, добра — путь
жизни, и другой путь: путь обмана, путь лицемерия — путь смерти. И пусть страшно отречься от всякой защиты себя насилием, но мы
знаем, что в этом отречении дорога спасения.
Всякий мирской человек, читая евангелие, в глубине души
знает, что по этому учению нельзя ни под каким предлогом: ни ради возмездия, ни ради защиты, ни ради спасения другого, делать зло ближнему, и что поэтому, если он желает оставаться христианином, ему надо одно из двух: или переменить всю свою
жизнь, которая держится на насилии, то есть на делании зла ближнему, или скрыть как-нибудь от самого себя то, чего требует учение Христа.
Пора человеку
узнать себе цену. Что же, в самом деле, он какое-нибудь незаконно рожденное существо? Пора ему перестать робко озираться по сторонам — угодил ли или не угодил он людям? Нет, пусть голова моя твердо и прямо держится на плечах.
Жизнь дана мне не на показ, а для того, чтобы я жил ею. Я сознаю свою обязанность жить для своей души. И заботиться хочу и буду не о мнении обо мне людей, а о своей
жизни, о том, исполняю я или не исполняю я свое назначение перед тем, кто послал меня в
жизнь.
Я должен поступать так, как я думаю, а не так, как думают люди. Правило это одинаково необходимо как в повседневной, так и в умственной
жизни. Правило это трудно, потому что всегда встретишь таких людей, которые думают, что они
знают твои обязанности лучше, чем ты сам. В мире легко жить согласно мирскому мнению, а в одиночестве легко следовать своему собственному; но счастлив тот человек, который среди толпы живет так, как он в своем уединении решил, что надо жить человеку.
Надо приучать себя жить так, чтобы не думать о людском мнении, чтобы не желать даже любви людской, а жить только для исполнения закона своей
жизни, воли бога. При такой одинокой, с одним богом
жизни, правда, нет уж побуждений к добрым поступкам ради славы людской, но зато устанавливается в душе такая свобода, такое спокойствие, такое постоянство и такое твердое сознание верности пути, которых никогда не
узнает тот, кто живет для славы людской.