Неточные совпадения
Я и на себе
замечал это. Иногда жалеешь не только
людей, но всякое живое существо, а другой раз чужие страдания не только не трогают тебя, но смотришь на них как будто с удовольствием.
Можно отучить себя от свойственной всем
людям жалости к животным. Это особенно заметно на охоте. Добрые
люди, приучаясь к охоте, мучают и убивают животных, не
замечая своей жестокости.
Тогда те оскорбления, огорчения, угнетения, которые мы теперь делаем людям-братьям, не
замечая их, возмущали бы нас больше, чем теперешние величайшие преступления.
Мы всё находим, только самих себя не умеем найти. Удивительное дело!
Человек живет на свете много лет и не может
заметить за собою, когда он чувствует себя лучше всего. Только бы
замечал это
человек, и ему ясно станет, в чем его истинное благо; ясно станет то, что хорошо ему бывает только тогда, когда в душе его любовь к
людям.
Дело
человека в этой жизни в том, чтобы исполнять волю бога. Воля бога в том, чтобы
человек увеличивал в себе любовь и проявлял ее в мире. Что же может делать
человек для того, чтобы проявлять в себе любовь? Одно: устранять всё то, что
метает ее проявлению. Что же мешает этому? Грехи мешают проявлению любви.
Как только
человек пошел по этой второй накатанной дорожке, он и не
заметит, как укатится далеко от доброй жизни.
Чисто обутый
человек осторожно обходит грязь, но раз оступился, запачкал обувь, он уже меньше остерегается, а когда видит, что обувь вся испачкана, уже
смело шлепает по грязи, пачкаясь всё больше и больше.
Не расчет приучать себя к роскоши, потому что чем больше тебе для твоего тела нужно, тем больше надо трудиться телом же для того, чтобы лучше накормить, одеть,
поместить свое тело. Ошибка эта незаметна только для таких
людей, которые тем или другим обманом сумели так устроиться, чтобы другие должны были не на себя, а на них работать, так что для таких
людей, для богатых, это уже, кроме того, что не расчет, еще и дурное дело.
Сомнения, печаль, уныние, негодование, отчаяние, — все эти бесы караулят
человека и, как только он ведет праздную жизнь, тотчас же нападают на него. Самое верное спасение от всех этих бесов — телесная упорная работа. Возьмется
человек за такую работу, и все бесы не
смеют подойти к нему, и только издали ворчат на него.
Все
люди с самого начала и прежде всякого юридического акта находятся во владении землею, т. е. имеют право быть там, где природа или случайность
поместила их.
Те
люди, которые имеют власть, всегда уверены в том, что руководит
людьми только насилие, и потому для поддержания существующего порядка
смело употребляют насилие. Существующий же порядок держится не насилием, а общественным мнением; общественное же мнение нарушается насилием. И потому деятельность насилия ослабляет, нарушает то самое, что оно хочет поддерживать.
Заставлять силою
людей переставать делать худое — всё равно что запрудить реку и радоваться, что река на время ниже плотины
мелеет. Как река, когда придет время, перельется через плотину и будет течь всё так же, так и
люди, делающие худое, не перестанут его делать, а только выждут время.
Заблудшие
люди придумали оправдания своему чувству
мести или желанию оградить себя от опасности и это самое чувство приписали богу, уверяя
людей, что бог наказывает
людей за их дурные дела.
Люди — разумные существа, и потому они должны бы видеть, что
месть не может уничтожить зла, должны бы видеть, что избавление от зла — только в том, что противно злу: в любви, а никак не в
мести, как бы она ни называлась. Но
люди не видят этого: они верят в возмездие.
Надо знать и помнить, что желание наказывать есть желание
мести, не свойственное разумному существу —
человеку. Желание это свойственно только животной природе
человека. И потому
человеку надо стараться освобождаться от этого чувства, а никак не оправдывать его.
Надо заниматься серьезными, стоящими внимания и забот
людей вопросами, а не мечтами о таком устройстве мира, в котором
люди подставляли бы другую щеку, когда их бьют по одной, отдавали бы кафтан, когда с них снимают рубаху, и жили бы, как птицы небесные, — всё это пустая болтовня», — говорят
люди, не
замечая того, что корень всех каких бы то ни было вопросов именно в том самом, чтò они называют пустой болтовней.
Если мы сидим в движущемся корабле и смотрим на какую-нибудь вещь на этом же корабле, то мы не
замечаем того, что плывем; если же мы посмотрим в сторону на то, что не движется вместе с нами, например на берег, то тотчас же
заметим, что движемся. То же и в жизни. Когда все
люди живут не так, как должно, то это незаметно нам, но стоит одному опомниться и зажить по-божьи, и тотчас же становится явным то, как дурно живут остальные. Остальные же всегда гонят за это того, кто живет не так, как они все.
В особенности удивлялся он слепоте тех ложных ученых, которые не сознают, что человеческий ум не может проникнуть в эти тайны. — Потому-то, — говорил он, — все эти
люди, воображающие, что
смеют толковать о них, далеко не сходятся в своих основных мнениях, и когда послушаешь их всех вместе, то кажется, что находишься среди сумасшедших. И действительно, какие отличительные признаки несчастных, одержимых безумием? Они боятся того, в чем нет ничего страшного, и не страшатся того, что действительно опасно.
Человек закричал бы от боли, если бы, не работая, почувствовал в мышцах ту боль, которую он, не
замечая ее, испытывает при работе. Точно так же и
человек, не работающий духовную работу над своим внутренним миром, испытывает мучительную боль от тех невзгод, которые, не
замечая их, переносит
человек, полагающий главное дело жизни в усилии для освобождения себя от грехов, соблазнов и суеверий, то есть в нравственном совершенствовании.
Хорошо учение слабости, основатель которого погиб мучеником на кресте, не изменяя себе, и последователи которого насчитывают тысячи мучеников, единственных
людей,
смело смотревших в глаза злу и восстававших против него.
Те самые недостатки, которые в других тяжелы и несносны, в нас самих точно ничего и не весят: их не чувствуешь. Часто бывает то, что
люди, говоря о других и жестоко осуждая их, не
замечают того, что они описывают самих себя.
Хотя бы весь мир признавал учение истинным и как бы древне оно ни было,
человек должен проверять его разумом и
смело откидывать, если оно не сходится с требованиями разума.
Просматривая историю человечества, мы то и дело
замечаем, что самые явные нелепости сходили для
людей за несомненные истины, что целые нации делались жертвами диких суеверий и унижались перед подобными себе смертными, нередко перед идиотами или сластолюбцами, которых их воображение превращало в представителей божества; видим, что целые народы изнывали в рабстве, страдали и умирали с голоду ради того, чтобы
люди, жившие их трудами, могли вести праздную и роскошную жизнь.
Есть рассказ о том, что
человек за грехи был наказан тем, что не мог умереть; можно
смело сказать, что если бы
человек был наказан тем, что не мог бы страдать, то наказание это было бы такое же тяжелое.
Разумный, доживший до глубокой старости
человек, чувствуя, что он теперь не может сделать телесными силами и сотой доли того, что он делал в 30 лет, так же мало огорчается этим, так же мало
замечает это, как он, будучи 30 лет, не огорчался и не
замечал того, что он уже не может делать того, что делал в детстве.