Неточные совпадения
— Я знаю, отчего ты это говоришь, — продолжает отъезжающий. — Быть любимым по-твоему
такое же счастье,
как любить, и довольно на всю жизнь, если раз достиг его.
Он подумал, что горы и облака имеют совершенно одинаковый вид и что особенная красота снеговых гор, о которых ему толковали, есть
такая же выдумка,
как музыка Баха и любовь к женщине, в которые он не верил, — и он перестал дожидаться гор.
У бабуки
же Улитки своя забота, и она
как сидела на пороге,
так и остается, и о чем-то трудно думает, до тех пор пока девка не позвала ее.
— Здорово дневали, добрые люди! Гей! — обратился он к казакамъ тем
же сильным и веселым голосом, без всякого усилия, но
так громко,
как будто кричал кому-нибудь на другую сторону реки.
— Ты-то не просыпаешься,
так ему
как же! — сказал Назарка вполголоса.
— Эко Урвану счастье! — сказал кто-то. — Прямо, что Урван! Да что! малый хорош. Куда ловок! Справедливый малый.
Такой же отец был, батяка Кирьяк; в отца весь.
Как его убили, вся станица по нем выла… Вон они идут никак, — продолжала говорившая, указывая на казаков, подвигавшихся к ним по улице — Ергушов-то поспел с ними! Вишь, пьяница!
— А то бают еще, девкам постелю стлать велено для солдатов и чихирем с медом поить, — сказал Назарка, отставляя ногу
как Лукашка и
так же,
как он, сбивая на затылок папаху.
— Да что уставщики говорят. У нас, отец мой, в Червленой, войсковой старшина — кунак мне был. Молодец был,
как и я,
такой же. Убили его в Чечнях.
Так он говорил, что это всё уставщики из своей головы выдумывают. Сдохнешь, говорит, трава вырастет на могилке, вот и всё. — Старик засмеялся. — Отчаянный был.
— Да ведь и
так скучно, дядя, в станице или на кордоне; а разгуляться поехать некуда. Все народ робкий. Вот хоть бы Назар. Намедни в ауле были;
так Гирей-хан в Ногаи звал за конями, никто не поехал; а одному
как же?
«Чуют, может быть, чакалки и с недовольными лицами пробираются в другую сторону; около меня, пролетая между листьями, которые кажутся им огромными островами, стоят в воздухе и жужжат комары: один, два, три, четыре, сто, тысяча, миллион комаров, и все они что-нибудь и зачем-нибудь жужжат около меня, и каждый из них
такой же особенный от всех Дмитрий Оленин,
как и я сам».
И ему ясно стало, что он нисколько не русский дворянин, член московского общества, друг и родня того-то и того-то, а просто
такой же комар или
такой же фазан или олень,
как те, которые живут теперь вокруг него.
«
Так же,
как они,
как дядя Ерошка, поживу, умру.
Все равно, что бы я ни был:
такой же зверь,
как и все, на котором трава вырастет, и больше ничего, или я рамка, в которой вставилась часть единого Божества, всё —
таки надо жить наилучшим образом.
И всё он смотрел вокруг себя на просвечивающую зелень, на спускающееся солнце и ясное небо, и чувствовал всё себя
таким же счастливым,
как и прежде.
Но форменность скоро перешла в простые отношения; и сотник, который был
такой же ловкий казак,
как и другие, стал бойко говорить по-татарски с переводчиком.
Лукашка забежал домой, соскочил с коня и отдал его матери, наказав пустить его в казачий табун; сам
же он в ту
же ночь должен был вернуться на кордон. Немая взялась свести коня и знаками показывала, что она
как увидит человека, который подарил лошадь,
так и поклонится ему в ноги. Старуха только покачала головой на рассказ сына и в душе порешила, что Лукашка украл лошадь, и потому приказала немой вести коня в табун еще до света.
Ежели бы мысли в голове лежали
так же,
как папиросы в мешке, то можно было бы видеть, что за все эти четырнадцать часов ни одна мысль не пошевелилась в нем.
Он смотрел на Марьянку и любил ее (
как ему казалось)
так же,
как любил красоту гор и неба, и не думал входить ни в
какие отношения к ней.
Оленин нахмурился. Белецкий заметил это и искательно улыбнулся. — Да
как же, помилуйте, — сказал он, — живете в одном доме… и
такая славная девка, отличная девочка, совершенная красавица…
Хата, в которой жил Белецкий, была
такая же,
как и хата Оленина.
— Да ведь ты
такая же сердитая,
как мать.
—
Как же так, невесту не увидишь?
— Да
так же! Что на нее смотреть-то? Вы
как в походе будете, спросите у нас в сотне Лукашку Широкого. И кабанов там что! Я двух убил. Я вас свожу.
— За рекой был, отец мой, балалайку достал, — сказал он
так же тихо. — Я мастер играть; татарскую, казацкую, господскую, солдатскую,
какую хошь.
Он ждал опять
такой же минуты,
как вчера вечером; но минута не приходила, а оставаться в
таком нерешительном положении он не чувствовал в себе более силы.
— Да, смотри тут,
как темно всё. Уж я бился, бился! Поймал кобылу одну, обротал, а своего коня пустил; думаю, выведет.
Так что
же ты думаешь?
Как фыркнет, фыркнет, да носом по земи… Выскакал вперед,
так прямо в станицу и вывел. И то спасибо уж светло вовсе стало; только успели в лесу коней схоронить. Нагим из-зa реки приехал, взял.
Больно ему было потому, что она всё
так же была спокойна, говоря с ним,
как и всегда.
Из-за бугра увидал он шагах в двухстах шапки и ружья. Вдруг показался дымок оттуда, свистнула еще пулька. Абреки сидели под горой в болоте. Оленина поразило место, в котором они сидели. Место было
такое же,
как и вся степь, но тем, что абреки сидели в этом месте, оно
как будто вдруг отделилось от всего остального и ознаменовалось чем-то. Оно ему показалось даже именно тем самым местом, в котором должны были сидеть абреки. Лукашка вернулся к лошади, и Оленин пошел за ним.