— Не хочется еще спать что-то, — повторил Полозов, чувствуя себя после нынешнего вечера
больше чем когда-нибудь недовольным влиянием графа и расположенным взбунтоваться против него. «Я воображаю, — рассуждал он, мысленно обращаясь к Турбину, — какие в твоей причесанной голове теперь мысли ходят! Я видел, как тебе она понравилась. Но ты не в состоянии понять это простое, честное существо: тебе Мину надобно, полковничьи эполеты. Право, спрошу его, как она ему понравилась».
Неточные совпадения
— Молодец. И какой он приятный в обращении! ничего так не заметно, — отвечал красивый молодой человек. — Как мы скоро сошлись…
Что, ему лет двадцать пять, не
больше?
— Нет, оно так кажется; только ему
больше. Да ведь надо знать, кто это? Мигунову кто увез? — он. Саблина он убил, Матнева он из окошка за ноги спустил, князя Нестерова он обыграл на триста тысяч. Ведь это какая отчаянная башка, надо знать. Картежник, дуэлист, соблазнитель; но гусар-душа, уж истинно душа. Ведь только на нас слава, а коли бы понимал кто-нибудь,
что такое значит гусар истинный. Ах, времечко было!
Кавалерист объяснил,
что хорошеньких пропасть на бале будет,
что кутит
больше всех исправник Колков, вновь выбранный, только
что удали нет в нем настоящей гусарской, а так только малый добрый;
что Илюшкин хор цыган здесь с начала выборов поет, Стешка запевает, и
что нынче к ним все от предводителя собираются.
— Не-хо-ро-шо! — опять сказал Турбин, только
что Лухнов убил
большую карту Ильина.
Однако тут же подошел к графу губернатор, знавший его отца, и весьма благосклонно отвел его в сторону и поговорил с ним,
что еще
больше успокоило губернскую публику и возвысило в ее мнении графа.
Красивый молодой человек глубокомысленно растолковывал Илюшке,
что на фортепьянах души
больше, а на гитаре бемолей нельзя брать.
Цыгане спорили между собой по-цыгански и настаивали на том, чтобы повеличать еще господ,
чему Стеша противилась, говоря,
что барорай (по-цыгански: граф или князь, или, точнее,
большой барин) прогневается.
Анна Федоровна была жива, но уже так немолода,
что сама не считала себя
больше молодою,
что много значит для женщины.
Лучшие вещи всегда выходят нечаянно; а
чем больше стараешься, тем выходит хуже.
Однако на нее записывали, и много, тем более,
что граф по привычке играть
большую коммерческую игру играл сдержанно, подводил очень хорошо и никак не понимал толчков под столом ногой корнета и грубых его ошибок в вистованьи.
«Экая славная девочка! — подумал граф, снова вставив стеклышко, глядя на нее, и, как будто усаживаясь на окне, стараясь ногой тронуть ее ножку. — И как она хитро дала мне почувствовать,
что я могу увидеть ее в саду у окна, коли захочу». Лиза даже потеряла в его глазах
большую часть прелести: так легка ему показалась победа над нею.
Проходя через бабушкин кабинет, я взглянул на себя в зеркало: лицо было в поту, волосы растрепаны, вихры торчали
больше чем когда-нибудь; но общее выражение лица было такое веселое, доброе и здоровое, что я сам себе понравился.
И от этого у него всегда были грустные глаза. И от этого, увидав Нехлюдова, которого он знал тогда, когда все эти лжи еще не установились в нем, он вспомнил себя таким, каким он был тогда; и в особенности после того как он поторопился намекнуть ему на свое религиозное воззрение, он
больше чем когда-нибудь почувствовал всё это «не то», и ему стало мучительно грустно. Это же самое — после первого впечатления радости увидать старого приятеля — почувствовал и Нехлюдов.
Неточные совпадения
Осип. Да
что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и
большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться,
что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Хлестаков. Черт его знает,
что такое, только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи,
чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)
Больше ничего нет?
Оно
чем больше ломки, тем
больше означает деятельности градоправителя.
Осип. Любит он, по рассмотрению,
что как придется.
Больше всего любит, чтобы его приняли хорошо, угощение чтоб было хорошее.
Городничий. И не рад,
что напоил. Ну
что, если хоть одна половина из того,
что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу:
что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право,
чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь,
что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.