Неточные совпадения
Они спустились вниз по каменной лестнице, прошли мимо еще более, чем женские, вонючих и шумных камер мужчин, из которых
их везде провожали
глаза в форточках дверей, и вошли в контору, где уже стояли два конвойных солдата
с ружьями.
В то время когда Маслова, измученная длинным переходом, подходила
с своими конвойными к зданию окружного суда, тот самый племянник ее воспитательниц, князь Дмитрий Иванович Нехлюдов, который соблазнил ее, лежал еще на своей высокой, пружинной
с пуховым тюфяком, смятой постели и, расстегнув ворот голландской чистой ночной рубашки
с заутюженными складочками на груди, курил папиросу.
Он остановившимися
глазами смотрел перед собой и думал о том, что предстоит
ему нынче сделать и что было вчера.
Вслед за старушкой из двери залы гражданского отделения, сияя пластроном широко раскрытого жилета и самодовольным лицом, быстро вышел тот самый знаменитый адвокат, который сделал так, что старушка
с цветами осталась не при чем, а делец, давший
ему 10 тысяч рублей, получил больше 100 тысяч. Все
глаза обратились на адвоката, и
он чувствовал это и всей наружностью своей как бы говорил: «не нужно никих выражений преданности», и быстро прошел мимо всех.
Они сами чувствовали это, и все трое, как бы смущенные своим величием, поспешно и скромно опуская
глаза, сели на свои резные кресла за покрытый зеленым сукном стол, на котором возвышался треугольный инструмент
с орлом, стеклянные вазы, в которых бывают в буфетах конфеты, чернильница, перья, и лежала бумага чистая и прекрасная и вновь очиненные карандаши разных размеров.
Обойдя ее,
он аккуратно,
с края, давая место другим, сел на нее и, вперив
глаза в председателя, точно шепча что-то, стал шевелить мускулами в щеках.
Нехлюдов между тем, надев pince-nez, глядел на подсудимых по мере того, как
их допрашивали. — «Да не может быть, — думал
он, не спуская
глаз с лица подсудимой, — но как же Любовь?», думал
он, услыхав ее ответ.
— Как было? — вдруг быстро начала Маслова. — Приехала в гостиницу, провели меня в номер, там
он был, и очень уже пьяный. — Она
с особенным выражением ужаса, расширяя
глаза, произносила слово
он. — Я хотела уехать,
он не пустил.
Вслед за этим председатель записал что-то в бумагу и, выслушав сообщение, сделанное
ему шопотом членом налево, объявил на 10 минут перерыв заседания и поспешно встал и вышел из залы. Совещание между председателем и членом налево, высоким, бородатым,
с большими добрыми
глазами, было о том, что член этот почувствовал легкое расстройство желудка и желал сделать себе массаж и выпить капель. Об этом
он и сообщил председателю, и по
его просьбе был сделан перерыв.
Он был уверен, что
его чувство к Катюше есть только одно из проявлений наполнявшего тогда всё
его существо чувства радости жизни, разделяемое этой милой, веселой девочкой. Когда же
он уезжал, и Катюша, стоя на крыльце
с тетушками, провожала
его своими черными, полными слез и немного косившими
глазами,
он почувствовал однако, что покидает что-то прекрасное, дорогое, которое никогда уже не повторится. И
ему стало очень грустно.
Так же, как и прежде,
он не мог без волнения видеть теперь белый фартук Катюши, не мог без радости слышать ее походку, ее голос, ее смех, не мог без умиления смотреть в ее черные, как мокрая смородина,
глаза, особенно когда она улыбалась, не мог, главное, без смущения видеть, как она краснела при встрече
с ним.
Они вышли
с Матреной Павловной на паперть и остановились, подавая нищим. Нищий,
с красной, зажившей болячкой вместо носа, подошел к Катюше. Она достала из платка что-то, подала
ему и потом приблизилась к
нему и, не выражая ни малейшего отвращения, напротив, так же радостно сияя
глазами, три раза поцеловалась. И в то время, как она целовалась
с нищим,
глаза ее встретились
с взглядом Нехлюдова. Как будто она спрашивала: хорошо ли, так ли она делает?
Черная, гладкая, блестящая головка, белое платье
с складками, девственно охватывающее ее стройный стан и невысокую грудь, и этот румянец, и эти нежные, чуть-чуть от бессонной ночи косящие глянцовитые черные
глаза, и на всем ее существе две главные черты: чистота девственности любви не только к
нему, —
он знал это, — но любви ко всем и ко всему, не только хорошему, что только есть в мире, — к тому нищему,
с которым она поцеловалась.
Вернувшись из церкви, Нехлюдов разговелся
с тетушками и, чтобы подкрепиться, по взятой в полку привычке, выпил водки и вина и ушел в свою комнату и тотчас же заснул одетый. Разбудил
его стук в дверь. По стуку узнав, что это была она,
он поднялся, протирая
глаза и потягиваясь.
В глубине, в самой глубине души
он знал, что поступил так скверно, подло, жестоко, что
ему,
с сознанием этого поступка, нельзя не только самому осуждать кого-нибудь, но смотреть в
глаза людям, не говоря уже о том, чтобы считать себя прекрасным, благородным, великодушным молодым человеком, каким
он считал себя. А
ему нужно было считать себя таким для того, чтобы продолжать бодро и весело жить. А для этого было одно средство: не думать об этом. Так
он и сделал.
Когда судебный пристав
с боковой походкой пригласил опять присяжных в залу заседания, Нехлюдов почувствовал страх, как будто не
он шел судить, но
его вели в суд. В глубине души
он чувствовал уже, что
он негодяй, которому должно быть совестно смотреть в
глаза людям, а между тем
он по привычке
с обычными, самоуверенными движениями, вошел на возвышение и сел на свое место, вторым после старшины, заложив ногу на ногу и играя pince-nez.
Довольно долго эти два странно смотрящие
глаза смотрели на Нехлюдова, и, несмотря на охвативший
его ужас,
он не мог отвести и своего взгляда от этих косящих
глаз с ярко-белыми белками.
Жизнь Катюши, и вытекавшая из ноздрей сукровица, и вышедшие из орбит
глаза, и
его поступок
с нею, — всё это, казалось
ему, были предметы одного и того же порядка, и
он со всех сторон был окружен и поглощен этими предметами.
Председатель опять опустил голову и, опершись на руку, закрыл
глаза. Купец, сидевший рядом
с Нехлюдовым, насилу удерживался от сна и изредка качался; подсудимые, так же как и жандармы за
ними, сидели неподвижно.
С тех пор, как председатель начал говорить, Маслова, не спуская
глаз, смотрела на
него, как бы боясь проронить каждое слово, а потому Нехлюдов не боялся встретиться
с ней
глазами и не переставая смотрел на нее.
— Ну вот и прекрасно. Садитесь, мы еще только за рыбой, —
с трудом и осторожно жуя вставными зубами, проговорил старик Корчагин, поднимая на Нехлюдова налитые кровью без видимых век
глаза. — Степан, — обратился
он с полным ртом к толстому величественному буфетчику, указывая
глазами на пустой прибор.
И вдруг в
его воображении
с необыкновенною живостью возникла арестантка
с черными косящими
глазами.
Как развязать отношения
с Марьей Васильевной,
с ее мужем так, чтобы было не стыдно смотреть в
глаза ему и
его детям?
— Ай, девка, хороша, — говорил один. — Тетеньке мое почтение, — говорил другой, подмигивая
глазом. Один, черный,
с выбритым синим затылком и усами на бритом лице, путаясь в кандалах и гремя
ими, подскочил к ней и обнял ее.
Женщина эта — мать мальчишки, игравшего
с старушкой, и семилетней девочки, бывшей
с ней же в тюрьме, потому что не
с кем было оставить
их, — так же, как и другие, смотрела в окно, но не переставая вязала чулок и неодобрительно морщилась, закрывая
глаза, на то, что говорили со двора проходившие арестанты.
Дочка же ее, семилетняя девочка
с распущенными белыми волосами, стоя в одной рубашонке рядом
с рыжей и ухватившись худенькой маленькой ручонкой за ее юбку,
с остановившимися
глазами внимательно вслушивалась в те ругательные слова, которыми перекидывались женщины
с арестантами, и шопотом, как бы заучивая, повторяла
их.
Когда же
ему отворила дверь сердитая горничная
с завязанным
глазом, звуки эти как бы вырвались из комнаты и поразили
его слух.
Корчемница
с выпуклыми
глазами, осторожно, чтобы не разбудить детей, вытаскивала из-под
них халат.
Он стал искать
глазами начальство и, увидав невысокого худого человека
с усами, в офицерских погонах, ходившего позади народа, обратился к
нему...
С ним говорила миловидная белокурая арестантка, светлыми голубыми
глазами смотревшая на собеседника.
«Ведь это мертвая женщина», думал
он, глядя на это когда-то милое, теперь оскверненное пухлое лицо
с блестящим нехорошим блеском черных косящих
глаз, следящих за смотрителем и
его рукою
с зажатой бумажкой. И на
него нашла минута колебания.
Но Маслова не отвечала своим товаркам, а легла на нары и
с уставленными в угол косыми
глазами лежала так до вечера. В ней шла мучительная работа. То, что ей сказал Нехлюдов, вызывало ее в тот мир, в котором она страдала и из которого ушла, не поняв и возненавидев
его. Она теперь потеряла то забвение, в котором жила, а жить
с ясной памятью о том, что было, было слишком мучительно. Вечером она опять купила вина и напилась вместе
с своими товарками.
В комнате была девушка в войлочной шляпе, в шубке, жилистая,
с худым некрасивым лицом, в котором хороши были одни
глаза с поднятыми над
ними бровями.
Глаза были правдивые, добрые, и всё выражение и решимости и робости было так трогательно, что Нехлюдов, как это бывало
с ним, вдруг перенесся в ее положение, понял ее и пожалел.
— Что ж, это можно, — сказал смотритель. — Ну, ты чего, — обратился
он к девочке пяти или шести лет, пришедшей в комнату, и, поворотив голову так, чтобы не спускать
глаз с Нехлюдова, направлявшейся к отцу. — Вот и упадешь, — сказал смотритель, улыбаясь на то, как девочка, не глядя перед собой, зацепилась зa коврик и подбежала к отцу.
Смотритель
с Нехлюдовым подошли к острогу. Калитка мгновенно отворилась при приближении смотрителя. Надзиратели, взяв под козырек, провожали
его глазами. Четыре человека
с бритыми полуголовами и неся кадки
с чем-то, встретились
им в прихожей и все сжались, увидав смотрителя. Один особенно пригнулся и мрачно насупился, блестя черными
глазами.
Нехлюдов заглянул в другое отверстие:
глаз его встретился
с другим испуганным большим
глазом, смотревшим в дырочку;
он поспешно отстранился.
Особенно поразили Нехлюдова добрые, круглые
глаза, вопросительно и испуганно перебегающие
с него на надзрателя, на помощника и обратно.
Подле
них сидела полная, румяная, красивая девушка
с очень выпуклыми
глазами, в сером платье и пелеринке.
Красивые
глаза ее оторвались от лица матери в ту минуту, как вошел Нехлюдов, и встретились
с его взглядом.
Нехлюдов удивился вопросу, но, взглянув на мальчика и увидав серьезное, осмысленное лицо
с внимательными, живыми
глазами, серьезно ответил
ему, что ждет знакомую женщину.
Возвращавшиеся
с поля мужики, трясясь рысью на облучках пустых телег, снимая шапки,
с удивлением следили зa необыкновенным человеком, шедшим по
их улице; бабы выходили за ворота и на крыльца и показывали
его друг другу, провожая
глазами.
— Вот, сердиться! Ты где стоишь? — спросил
он, и вдруг лицо
его сделалось серьезно,
глаза остановились, брови поднялись.
Он, очевидно, хотел вспомнить, и Нехлюдов увидал в
нем совершенно такое же тупое выражение, как у того человека
с поднятыми бровями и оттопыренными губами, которое поразило
его в окне трактира.
Несколько раз в продолжение дня, как только она оставалась одна, Маслова выдвигала карточку из конверта и любовалась ею; но только вечером после дежурства, оставшись одна в комнате, где
они спали вдвоем
с сиделкой, Маслова совсем вынула из конверта фотографию и долго неподвижно, лаская
глазами всякую подробность и лиц, и одежд, и ступенек балкона, и кустов, на фоне которых вышли изображенные лица
его и ее и тетушек, смотрела на выцветшую пожелтевшую карточку и не могла налюбоваться в особенности собою, своим молодым, красивым лицом
с вьющимися вокруг лба волосами.
Увидев Нехлюдова, она подняла вуаль, открыла очень миловидное лицо
с блестящими
глазами и вопросительно взглянула на
него.
— А, — одобрительно сказал генерал, закрыв
глаза. — Но как узнаешь, если свет у всех один? — спросил
он и, опять скрестив пальцы
с художником, сел за столик.
Председательствующий Никитин, весь бритый человек,
с узким лицом и стальными
глазами; Вольф,
с значительно поджатыми губами и белыми ручками, которыми
он перебирал листы дела; потом Сковородников, толстый, грузный, рябой человек, ученый юрист, и четвертый Бе, тот самый патриархальный старичок, который приехал последним.
—
Оно не подтвердило, потому что не входило и не может входить в рассмотрение самого дела, — сказал Селенин, щуря
глаза. — Ты, верно, у тетушки остановился, — прибавил
он, очевидно желая переменить разговор. — Я вчера узнал от нее, что ты здесь. Графиня приглашала меня вместе
с тобой присутствовать на собрании приезжего проповедника, — улыбаясь губами, сказал Селенин.
Когда кончился монолог, театр затрещал от рукоплесканий. Mariette встала и, сдерживая шуршащую шелковую юбку, вышла в заднюю часть ложи и познакомила мужа
с Нехлюдовым. Генерал не переставая улыбался
глазами и, сказав, что
он очень рад, спокойно и непроницаемо замолчал.
Маленький человечек
с блестящими
глазами и беспрестанно двигающимися бровями, в одном белье и чулках, быстрыми, мягкими шагами подошел к принесенному арестанту, посмотрел на
него, потом на Нехлюдова и громко расхохотался.
— Да вот еще нельзя ли ей Тараса, мужа своего, повидать, — прибавила она,
глазами указывая на улыбающуюся Федосью. — Ведь
он с вами едет.