Неточные совпадения
— Знаешь ли
ты или
не знаешь, где это завещание? —
спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
— Чтó ж
ты думаешь, — сердито сказал старый князь, — что я ее держу,
не могу расстаться? Вообразят себе! — проговорил он сердито. — Мне хоть завтра! Только скажу
тебе, что я своего зятя знать хочу лучше.
Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при
тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. — Князь фыркнул. — Пускай выходит, мне всё равно, — закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
—
Ты не читала письма? —
спрашивала Соня.
— Что
ты так кричишь!
Ты их напугаешь, — сказал Борис. — А я
тебя не ждал нынче, — прибавил он. — Я вчера только отдал
тебе записку через одного знакомого адъютанта кутузовского — Болконского. Я
не думал, что он так скоро
тебе доставит… Ну, что̀
ты, как? Уже обстрелян? —
спросил Борис.
— А
ты всё такой же дипломат. Ну, да
не в том дело… Ну,
ты что̀? —
спросил Ростов.
— Что́ ж,
ты разве
не слышишь? — довольно долго подождав ответа, опять
спросил Ростов.
— Ну, а что̀ же
ты, Борису
не изменила? —
спросил брат.
— А
ты?… — обратился он к Долохову. И только что
спросил это, заметил, что этого
не надо было
спрашивать.
— Я ведь
спрашивала про этого арапа у папа и у мама, — сказала Наташа. — Они говорят, что никакого арапа
не было. А ведь вот
ты помнишь!
— Но что́ было между вами? —
спросила она. — Что́ он говорил
тебе? Зачем он
не ездит в дом?
— Но зачем эти тайны? Отчего же он
не ездит в дом? —
спрашивала Соня. — Отчего он прямо
не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал
тебе полную свободу, ежели уж так; но я
не верю этому. Наташа,
ты подумала, какие могут быть тайные причины?
—
Ты знаешь за чтó? —
спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел, за что поссорились отец с матерью). Она
не отвечала.
— Ну скажи
ты этому болвану, — отвечал он на запрос от Вотчинного Департамента, — чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что
ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади, пускай едут во Владимир.
Не французам оставлять.
—
Ты чего
не видал, шалава… Граф
спросит, а никого нет; иди, платье собери.
— Кто же им
не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают, — меня и
тебя с твоим рыцарством, всё равно, на осинку. — Он помолчал. — Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Чтó ж, едем со мной? —
спросил он у Пети.
— Эдакой наглый мерзавец, — говорил он, горячась при одном воспоминании. — Ну, сказал бы он мне, что был пьян, —
не видал… Да чтò с
тобой, Мари? — вдруг
спросил он.
—
Ты знаешь, Мари, о чем я думал? — начал он, теперь, когда примирение было сделано, тотчас же начиная думать вслух при жене. Он
не спрашивал о том, готова ли она слушать его; ему всё равно было. Мысль пришла ему, стало быть и ей. И он рассказал ей свое намерение уговорить Пьера остаться с ними до весны.
— Это чтò же, mon cher ami? [любезный друг?] —
спросила графиня, отпившая свой чай и видимо желая найти предлог для того, чтобы посердиться после пищи. — Как же это
ты говоришь: правительство; я это
не пойму.
— Чтò
ты пишешь, Мари? —
спросил Николай. Графиня Марья покраснела. Она боялась, что то, чтò она писала,
не будет понято и одобрено мужем.
Кабанова. Ты бы, кажется, могла и помолчать, коли
тебя не спрашивают. Не заступайся, матушка, не обижу, небось! Ведь он мне тоже сын; ты этого не забывай! Что ты выскочила в глазах-то поюлить! Чтобы видели, что ли, как ты мужа любишь? Так знаем, знаем, в глазах-то ты это всем доказываешь.
Неточные совпадения
«Точеные-то столбики // С балкону, что ли, умница?» — //
Спросили мужики. // — С балкону! // «То-то высохли! // А
ты не дуй! Сгорят они // Скорее, чем карасиков // Изловят на уху!»
Правдин. Мой друг!
Не спрашивай о том, что столько ей прискорбно…
Ты узнаешь от меня, какие грубости…
— Я — твое внутреннее слово! я послана объявить
тебе свет Фавора, [Фаво́р — по евангельскому преданию, священная гора.] которого
ты ищешь, сам того
не зная! — продолжала между тем незнакомка, — но
не спрашивай, кто меня послал, потому что я и сама объявить о сем
не умею!
Слушая эти голоса, Левин насупившись сидел на кресле в спальне жены и упорно молчал на ее вопросы о том, что с ним; но когда наконец она сама, робко улыбаясь,
спросила: «Уж
не что ли нибудь
не понравилось
тебе с Весловским?» его прорвало, и он высказал всё; то, что он высказывал, оскорбляло его и потому еще больше его раздражало.
― Ну, как же! Ну, князь Чеченский, известный. Ну, всё равно. Вот он всегда на бильярде играет. Он еще года три тому назад
не был в шлюпиках и храбрился. И сам других шлюпиками называл. Только приезжает он раз, а швейцар наш…
ты знаешь, Василий? Ну, этот толстый. Он бонмотист большой. Вот и
спрашивает князь Чеченский у него: «ну что, Василий, кто да кто приехал? А шлюпики есть?» А он ему говорит: «вы третий». Да, брат, так-то!