Неточные совпадения
— Кроме
того, Петр Николаич, перейдя
в гвардию, я на виду, — продолжал Берг, — и вакансии
в гвардейской пехоте гораздо
чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, — продолжал он, пуская колечко.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно
того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой
части обозов, так и относительно
того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся
в Шенбрунне,
в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату...
Солдаты, большею
частью красивые молодцы (как и всегда
в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети
в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и
то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
«Ну-ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась
в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый нумер второго орудия
в его мире был дядя; Тушин
чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук
то замиравшей,
то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим-то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
Несмотря на
то, что между Анатолем и m-lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга
в отношении первой
части романа, до появления pauvre mère, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине.
В то время как княжна прошла
в обычный час к отцу, m-lle Bourienne сошлась с Анатолем
в зимнем саду.
Он сознавал себя здесь
в соприкосновении с
теми пружинами, которые руководили всеми
теми громадными движениями масс, которых он
в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожною
частью.
До полудня 19-го числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одною главною квартирой императоров; после полудня
того же дня движение передалось
в главную квартиру Кутузова и
в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и
частям армии, и
в ночь с 19-го на 20-е поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80-ти тысячная масса союзного войска.
Русские войска
частью уже спустились
в лощину к прудам и озерам,
частью очищали
те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции.
Проехав какие-то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за
тем часть линии (это была гвардия) уже вступила
в дело.
— Или ты боишься со мной играть? — сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал
в нем
то настроение духа, которое было у него во время обеда
в клубе и вообще
в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневною жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким-нибудь странным, большею
частью жестоким, поступком выходить из нее.
—
В седьмых старайтесь, — сказал ритор, —
частым помышлением о смерти довести себя до
того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни
в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее
в место награды и успокоения.
Вскоре после своего приема
в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о
том, что́ он должен был делать
в своих имениях, уехал
в Киевскую губернию, где находилась бо́льшая
часть его крестьян.
Когда было очень холодно,
то к ступеням (
в приемную, как называл Денисов эту
часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели
в одних рубашках.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и
в самом грустном расположении духа,
в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную
часть дня, рассказывая про
то, что́ он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал
в продолжение всего вечера.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre, [дурного тона.] но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своею жизнью.
В последнее время,
в 1809 году, он
чаще в письмах из дому находил сетования матери на
то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков-родителей.
Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к
тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую
часть времени бывшего не
в духе.
Но с девицами,
в особенности с богатыми невестами, которые были большею
частью все дурны, он не сближался,
тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года
тому назад женат.
Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «спаси от бед рабы твоя, Богородице», и священник и дьякон подхватывали: «яко вси по Бозе к Тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству» — на всех лицах вспыхивало опять
то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой
в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им
в это утро; и
чаще опускались головы, встряхивались волоса, и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Как
в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям,
в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой из ничего, пушечные,
то одинокие,
то гуртовые,
то редкие,
то частые клубы дымов, которые, распухая, разростаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Прискакавший с флеш, с бледным, испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита, и что Комлан ранен и Даву убит, а между
тем флеши были заняты другою
частью войск,
в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо-ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Все распоряжения о
том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат — стрелять, когда конных — топтать русских пеших, все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники
частей, бывшие
в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона.
Но ежели бы даже цель русских состояла
в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной
части войска, не пострадавшей
в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли ПОЛОВИНУ своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью
в непобедимости Наполеона, с сознанием
того, что они завладели
частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей, и что у них еще есть двадцатитысячная, нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие.
Москва между
тем была пуста.
В ней были еще люди,
в ней оставалась еще пятидесятая
часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий, обезматочивший улей.
— Что̀ ж, господа да купцы повыехали, а мы за
то и пропадаем. Что̀ ж мы собаки что ль! — слышалось
чаще в толпе.
Доказательствами
тому служит
то, что большинство голосов на совете было подано
в этом смысле и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведывавшим провиантскою
частью.
Казалось, что пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить
в наших руках знатную
часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и
тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов.
[
Часть моего округа продолжает подвергаться грабежу солдат 3-го корпуса, которые не довольствуются
тем, что отнимают скудное достояние несчастных жителей, попрятавшихся
в подвалы, но еще и с жестокостию наносят им раны саблями, как я сам много раз видел.
Чиновник,
в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о
том, чтò сгорело и какая была
та или эта видневшаяся
часть Москвы.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая
часть этой машины есть
та щепка, которая случайно попала
в нее и, мешая ее ходу, треплется
в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять
того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а
та маленькая, передаточная шестерня, которая не слышно вертится, есть одна из существеннейших
частей машины.
Петр Петрович Коновницын, так же, как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный
в список так называемых героев 12-го года — Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же, как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и так же, как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытою дверью с
тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за
то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одною из
тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную
часть машины.
Выходя из избы
в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился
частью от головной усилившейся боли,
частью от неприятной, пришедшей ему
в голову мысли о
том, как теперь взволнуется всё это гнездо штабных, влиятельных людей, при этом известии,
в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Он придумывал всякого рода движения Наполеоновской армии, всей или
частей ее — к Петербургу, на него,
в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и
ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется
в Москве, выжидая его.
После
того как она почувствовала себя покинутою княжной Марьей и одинокою
в своем горе, Наташа большую
часть времени, одна
в своей комнате, сидела с ногами
в углу дивана и что-нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным неподвижным взглядом смотрела на
то, на чем останавливались глаза.
Кутузов, казалось, был чем-то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался
в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Бòльшая
часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Пьер, как это бòльшею
частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных
в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал
в Орел, и на третий день своего приезда,
в то время как, он собрался
в Киев, заболел и пролежал
в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на
то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он всё-таки выздоровел.
В последнее время пребывания Пьера
в Орле, к нему приехал его старый знакомый масон — граф Вилларский, —
тот самый, который вводил его
в ложу
в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения
в Орловской губернии, и занимал
в городе временное место по продовольственной
части.
Побуждения людей, стремившихся со всех сторон
в Москву, после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и
в первое время, большею
частью — дикие животные. Одно только побуждение было общее всем, — это стремление туда,
в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась всё-таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым 30 000 для уплаты
той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за остававшиеся долги не быть посаженным
в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Когда нужно было дать упражнение òргану голоса, — это было большею
частью в 7-м часу, после пищеварительного отдыха
в темной комнате, — тогда предлогом были рассказы всё одних и
тех же историй и всё одним и
тем же слушателям.
Он говорил о внешних, общественных событиях и о
тех людях, которые когда-то составляли кружок сверстников старой графини, которые когда-то были действительным, живым отдельным кружком, но которые теперь, бòльшею
частью разбросанные по миру, так же как она, доживали свой век, собирая остальные колосья
того, чтò они посеяли
в жизни.
Николай взглянул
в лучистые глаза, смотревшие на него, и продолжал перелистывать и читать.
В дневнике записывалось всё
то из детской жизни, чтò для матери казалось замечательным, выражая характер детей или наводя на общие мысли о приемах воспитания. Это были бòльшею
частью самые ничтожные мелочи; но они не казались таковыми ни матери, ни отцу, когда он теперь
в первый раз читал этот детский дневник.
Он гордился
тем, что она так умна, и хорошо сознавал свое ничтожество перед нею
в мире духовном, и
тем более радовался
тому, что она с своею душой не только принадлежала ему, но составляла
часть его самого.
Между
тем общие историки,
в бòльшей
части случаев, употребляют понятие о власти опять как силу, саму по себе производящую события и относящуюся к ним, как причина.
При объяснении этих быстро совершающихся перенесений воль с одного лица на другое и
в особенности при международных отношениях, завоеваниях и союзах, историки эти невольно должны признать, что
часть этих явлений уже не суть правильные перенесения воль, а случайности, зависящие
то от хитрости,
то от ошибки, или коварства, или слабости дипломата, или монарха, или руководителя партии.
С одной стороны, рассуждение показывает, что выражение воли человека — его словà суть только
часть общей деятельности, выражающейся
в событии, как, например,
в войне или революции; и потому без признания непонятной, сверхъестественной силы — чуда, нельзя допустить, чтобы словà могли быть непосредственною причиной движения миллионов; с другой стороны, если даже допустить, что словà могут быть причиной события,
то история показывает, что выражения воли исторических лиц во многих случаях не производят никакого действия, т. е., что приказания их часто не только не исполняются, но что иногда происходит даже совершенно обратное
тому, что ими приказано.