Неточные совпадения
Он говорил на том изысканном французском языке, на котором не только говорили, но и думали
наши деды, и с теми тихими, покровительственными интонациями, которые свойственны состаревшемуcя в свете и при дворе значительному человеку. Он подошел к Анне Павловне,
поцеловал ее руку, подставив ей свою надушенную и сияющую лысину, и покойно уселся на диване.
— Надо ему показать Амели, прелесть! — сказал один из
наших,
целуя кончики пальцев.
И для достижения этих
целей в душе
нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
— Хорошо, — сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: — Имеете ли вы понятие о средствах, которыми
наш святой орден поможет вам в достижении вашей
цели?… — сказал ритор спокойно и быстро.
— Теперь я должен открыть вам главную
цель нашего ордена, — сказал он, — и ежели
цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в
наше братство.
Первая главнейшая
цель и купно основание
нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого.
Поэтому мы имеем вторую
цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять
наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного.
Мы преследуем эту
цель с такою энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с
целью отдалить от себя
нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден.
— Что́ я думаю? я слушал тебя. Всё это так, — сказал князь Андрей. — Но ты говоришь: вступи в
наше братство, и мы тебе укажем
цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы? — люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, чтó вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб», думал князь Андрей, «пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, —
наша жизнь кончена!»
Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно-приятных в связи с этим дубом возник в душе князя Андрея.
Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над
целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что́ препятствует великой
цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной
цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворить своим страстям в пределах добродетели, и чтобы
наш орден доставлял к тому средства.
Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности
нашей жизни, мы скорее достигнем этой
цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных
целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели — любви к смерти.
Мне думалось, что его
цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в
нашей ложе.
При самом начале кампании, армии
наши разрезаны, и единственная
цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтоб отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался на деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого
нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе
поцеловать ее руку.
Кроме того, главный источник заблуждения
нашего в этом смысле происходит от того, что в историческом изложении
целый ряд бесчисленных, разнообразных, мельчайших событий, как, например, всё то, чтò привело войска французские в Россию, обобщается в одно событие, по тому результату, который произведен этим рядом событий, и, соответственно этому обобщению, обобщается и весь ряд приказаний в одно выражение воли.
Португальцы поставили носилки на траву. «Bella vischta, signor!» — сказали они. В самом деле, прекрасный вид! Описывать его смешно. Уж лучше снять фотографию: та, по крайней мере, передаст все подробности. Мы были на одном из уступов горы, на половине ее высоты… и того нет: под ногами
нашими целое море зелени, внизу город, точно игрушка; там чуть-чуть видно, как ползают люди и животные, а дальше вовсе не игрушка — океан; на рейде опять игрушки — корабли, в том числе и наш.
Неточные совпадения
— Не то еще услышите, // Как до утра пробудете: // Отсюда версты три // Есть дьякон… тоже с голосом… // Так вот они затеяли // По-своему здороваться // На утренней заре. // На башню как подымется // Да рявкнет
наш: «Здо-ро-во ли // Жи-вешь, о-тец И-пат?» // Так стекла затрещат! // А тот ему, оттуда-то: // — Здо-ро-во,
наш со-ло-ву-шко! // Жду вод-ку пить! — «И-ду!..» // «Иду»-то это в воздухе // Час
целый откликается… // Такие жеребцы!..
Милон(
целуя руку Софьи). Вот минута
нашего благополучия!
— Барыня, голубушка! — заговорила няня, подходя к Анне и
целуя ее руки и плечи. — Вот Бог привел радость
нашему новорожденному. Ничего-то вы не переменились.
Посмотрите, вот нас двое умных людей; мы знаем заранее, что обо всем можно спорить до бесконечности, и потому не спорим; мы знаем почти все сокровенные мысли друг друга; одно слово — для нас
целая история; видим зерно каждого
нашего чувства сквозь тройную оболочку.
Но ничуть не бывало! Следовательно, это не та беспокойная потребность любви, которая нас мучит в первые годы молодости, бросает нас от одной женщины к другой, пока мы найдем такую, которая нас терпеть не может: тут начинается
наше постоянство — истинная бесконечная страсть, которую математически можно выразить линией, падающей из точки в пространство; секрет этой бесконечности — только в невозможности достигнуть
цели, то есть конца.