Неточные совпадения
Работа эта продолжается уже шестой год. Каждый год, каждый месяц я нахожу новые и новые уяснения и подтверждения основной мысли, исправляю вкравшиеся в мою работу, от поспешности и увлеченья, ошибки, исправляю их и дополняю то, что сделано.
Жизнь моя, которой остается уже немного, вероятно, кончится раньше этой работы. Но я уверен, что работа эта нужна, и потому
делаю, пока жив, что могу.
Так называемые верующие верят, что Христос — бог, второе лицо троицы, сошедшее на землю для того, чтобы дать людям пример
жизни, и исполняют сложнейшие дела, нужные для совершения таинств, для постройки церквей, для посылки миссионеров, учреждения монастырей, управления паствой, исправления веры, но одно маленькое обстоятельство они забывают —
делать то, что он сказал.
Он говорит просто, ясно: тот закон противления злу насилием, который вы положили в основу своей
жизни, ложен и противоестественен; и дает другую основу — непротивления злу, которая, по его учению, одна может избавить человечество от зла. Он говорит: вы думаете, что ваши законы насилия исправляют зло; они только увеличивают его. Вы тысячи лет пытались уничтожить зло злом и не уничтожили его, а увеличили его.
Делайте то, что я говорю и
делаю, и узнаете, правда ли это.
Я не считал нашу
жизнь ни хорошею, ни священною, и потому понял эту заповедь прежде других. И когда я понял слова эти так, как они сказаны, меня поразила их истинность, точность и ясность. Христос говорит: вы злом хотите уничтожить зло. Это неразумно. Чтобы не было зла, не
делайте зла. И потом Христос перечисляет все случаи, в которых мы привыкли
делать зло, и говорит, что в этих случаях не надо его
делать.
Человеческой природе свойственно
делать то, что лучше. И всякое учение о
жизни людей есть только учение о том, что лучше для людей. Если людям показано, что им лучше
делать, то как же они могут говорить, что они желают
делать то, что лучше, но не могут? Люди не могут
делать только то, что хуже, а не могут не
делать того, что лучше.
И спасение мое не в том, что я разумом могу осветить свою
жизнь и, узнав хорошее и дурное,
делать то, что лучше.
Религия, наука, общественное мнение, все в один голос говорят, что дурна та
жизнь, которую мы ведем, но что учение о том, как самим стараться быть лучше и этим
сделать и самую
жизнь лучше, — учение это неисполнимо.
Несколько веков ученые люди западной малой части большого материка находились в повальном сумасшествии, воображая, что им принадлежит вечная блаженная
жизнь, и занимались всякого рода элукубрациями о том, как, по каким законам наступит для них эта
жизнь, сами же ничего не
делали и не думали никогда ничего о том, как
сделать эту свою
жизнь лучше.
И что будет представляться еще трогательнее будущему историку — это то, что он найдет, что у людей этих был учитель, ясно, определенно указавший им, что им должно
делать, чтобы жить счастливее, и что слова этого учителя были объяснены одними так, что он на облаках придет всё устроить, а другими так, что слова этого учителя прекрасны, но неисполнимы, потому что
жизнь человеческая не такая, какую бы мы хотели, и потому не стоит ею заниматься, а разум человеческий должен быть направлен на изучение законов этой
жизни без всякого отношения к благу человека.
Сколько ни заботьтесь о теле и пище, никто не может прибавить себе
жизни на один час. [Слова эти неверно переведены: слово ήλικία — возраст, время
жизни. И потому всё выражение значит: не можете прибавить часу
жизни.] Так разве не бессмысленно заботиться о том, чего вы не можете
сделать?
Стоит вдуматься в смысл учения Христа о
жизни вечной в боге, стоит восстановить в своем воображении учение еврейских пророков, чтобы понять, что если бы Христос хотел проповедовать учение о воскресении мертвых, которое тогда только начинало входить в Талмуд и было предметом спора, то он ясно и определенно высказал бы это учение; он же, наоборот, не только не
сделал этого, но даже отверг его, и во всех Евангелиях нельзя найти ни одного места, которое бы подтверждало это учение.
Главная задача нашей
жизни по этому представлению не в том, чтобы прожить ту данную нам смертную
жизнь так, как хочет податель
жизни, не в том, чтобы
сделать ее вечною в поколениях людей, как евреи, или слиянием ее с волею отца, как учил Христос, а в том, чтобы уверить себя, что после этой
жизни начнется настоящая.
Что мне
делать? Жить, как все, или жить по учению Христа? Я понял учение Христа в его заповедях и вижу, что исполнение их дает блаженство и мне и всем людям мира. Я понял, что исполнение этих заповедей есть воля того начала всего, от которого произошла и моя
жизнь.
Я понял, кроме того, что что̀ бы я ни
делал, я неизбежно погибну бессмысленною
жизнью и смертью со всем окружающим меня, если я не буду исполнять этой воли отца, и что только в исполнении ее — единственная возможность спасения.
Делая, как все, я наверно противодействую благу всех людей, наверно
делаю противное воле отца
жизни, наверно лишаю себя единственной возможности улучшить свое отчаянное положение.
Делая то, чему Христос учит меня, я продолжаю то, что
делали люди до меня: я содействую благу всех людей, теперь живущих, и тех, которые будут жить после меня,
делаю то, что хочет от меня тот, кто произвел меня, и
делаю то, что одно может спасти меня.
Они не могут принести в жертву единственного сына, как это
сделал Авраам, между тем как Авраам не мог даже задуматься над тем, принести ли, или не принести сына своего в жертву богу, тому богу, который один давал смысл и благо его
жизни.
Из этого-то непонимания сущности веры и вытекает то странное желание людей —
сделать так, чтобы поверить в то, что жить по учению Христа лучше, тогда как всеми силами души, согласно с верой в благо личной
жизни, им хочется жить противно этому учению.
Пить чашу (провести
жизнь) вы можете такую же, как и я, но сесть справа и слева от меня, т. е. быть равными мне, этого никто не может
сделать.
Ученики говорят так, как мы говорим: хорошо бы было
сделать так, чтобы нам, живя той
жизнью одинокой, своевольной, которой мы живем, верить еще, что, если мы будем исполнять учение бога, нам будет еще лучше.
Работник всё это
делает и не считает себя обиженным, и не хвалится, и не требует благодарности или награды, а знает, что это так должно быть и что он
делает только то, что нужно, что это есть необходимое условие службы и вместе с тем истинное благо его
жизни.
На вопрос: что я, что мне
делать, нельзя ли мне облегчить
жизнь мою по учению того бога, который, по вашим словам, пришел спасти нас? мне отвечают: исполняй предписание властей и верь церкви.
Есть только два пути, говорят нам наши учителя: верить и повиноваться нам и властям и участвовать в том зле, которое мы учредили, или уйти из мира и идти в монастырь, не спать и не есть или на столбе гноить свою плоть, сгибаться и разгибаться и ничего не
делать для людей; или признать учение Христа неисполнимым и потому признать освященную религией беззаконность
жизни; или отречься от
жизни, что равносильно медленному самоубийству.
Учение Христа, по церковным толкованиям, представляется как для мирских людей, так и для монашествующих не учением о
жизни — как
сделать ее лучше для себя и для других, а учением о том, во что надо верить светским людям, чтобы, живя дурно, все-таки спастись на том свете, а для монашествующих — тем, как для себя
сделать эту
жизнь еще хуже, чем она есть.
Ученики Христа, не
делая никому зла, могут быть гонимы только злыми людьми, ученики же мира должны быть гонимы всеми, так как закон
жизни учеников мира есть закон борьбы, т. е. гонения друг друга.
Мы уверились в том, что все те несчастия, которые мы сами себе
делаем, суть необходимые условия нашей
жизни, и потому не можем понять, что Христос учит именно тому, как нам избавиться от наших несчастий и жить счастливо.
Если и есть такие примеры, то и этот переход он
делает не для того, чтобы облегчить свою
жизнь, а для того, чтобы собрать деньги и спрятать.
Другой продолжает ту же работу и так же отдает
жизнь тому же Молоху, так же умирает и так же сам не знает, зачем он
делал всё это.
Но, может быть, сама эта
жизнь, во время которой человек
делает всё это, сама в себе счастлива?
«Мне ничего не нужно, — говорит родитель, — мне
жизнь эта тяжела, но, любя детей, я
делаю это для них».
Учение Христа имеет глубокий метафизический смысл; учение Христа имеет общечеловеческий смысл; учение Христа имеет и самый простой, ясный, практический смысл для
жизни каждого отдельного человека. Этот смысл можно выразить так: Христос учит людей не
делать глупостей. В этом состоит самый простой, всем доступный смысл учения Христа.
Христос же и не думает призывать нас к жертве, он, напротив, учит нас не
делать того, что хуже, а
делать то, что лучше для нас здесь, в этой
жизни.
Мы так привыкли к нашему обману, что всё, что мы
делаем для мнимого обеспечения нашей
жизни: наши войска, крепости, наши запасы, наши одежды, наши лечения, всё наше имущество, наши деньги, кажется нам чем-то действительным, серьезно обеспечивающим нашу
жизнь.
Ведь всё, что мы
делаем для обеспечения нашей
жизни, совершенно то же, что
делает страус, останавливаясь и пряча голову, чтобы не видать, как его убивают.
Мы
делаем хуже страуса: чтобы сомнительно обеспечить не нашу сомнительную
жизнь в сомнительном будущем, мы наверно губим нашу верную
жизнь в верном настоящем.
Ведь стоит на минуту отрешиться от своей привычки и взглянуть на нашу
жизнь со стороны, чтобы увидеть, что всё, что мы
делаем для мнимого обеспечения нашей
жизни, мы
делаем совсем не для того, чтобы обеспечить нашу
жизнь, а только для того, чтобы, занимаясь этим, забывать о том, что
жизнь никогда не обеспечена и не может быть обеспечена.
Французы вооружаются, чтобы обеспечить свою
жизнь в 70-м году, и от этого обеспечения гибнут сотни тысяч французов; то же
делают все вооружающиеся народы.
«Какая шестая заповедь божия? — Не убий. Не убий — не убивай. — Что бог запрещает этой заповедью? — Запрещает убивать, т. е. лишать
жизни человека. — Грех ли наказывать по закону преступника смертью и убивать неприятеля на войне? «Не грех. Преступника лишают
жизни, чтобы прекратить великое зло, которое он
делает; неприятеля убивают на войне потому, что на войне сражаются за государя и отечество». И этими словами ограничивается объяснение того, почему отменяется заповедь бога. Я не поверил своим глазам.
Мир
делал всё, что хотел, предоставляя церкви, как она умеет, поспевать за ним в своих объяснениях смысла
жизни.
Мы живем и
делаем эту свою
жизнь и решительно не знаем, зачем.
А нельзя плыть и грести, не зная, куда плывешь, и нельзя жить и
делать свою
жизнь, не зная, зачем?
Но люди
делают свое положение сами для себя, для других и в особенности для своих детей, и потому на вопросы: зачем вы собираете и сами собирались в миллионы войск, которыми вы убиваете и увечите друг друга? зачем вы тратили и тратите страшные силы людские, выражающиеся миллиардами, на постройку ненужных и вредных вам городов, зачем вы устраиваете свои игрушечные суды и посылаете людей, которых считаете преступными, из Франции в Каэну, из России в Сибирь, из Англии в Австралию, когда вы сами знаете, что это бессмысленно? зачем вы оставляете любимое вами земледелие и трудитесь на фабриках и заводах, которые вы сами не любите? зачем воспитываете детей так, чтобы они продолжали эту не одобряемую вами
жизнь? зачем вы всё это
делаете?
Но он никогда прямо не ответит на вопрос: почему он сам в своей
жизни не
делает того, что считает разумным?
Средний человек, огромное большинство полуверующих, полуневерующих цивилизованных людей, тех, которые всегда без исключения жалуются на свою
жизнь и на устройство нашей
жизни и предвидят погибель всему, — этот средний человек на вопрос: зачем он сам живет этой осуждаемой им
жизнью и ничего не
делает, чтобы улучшить ее? — всегда вместо прямого ответа начнет говорить не о себе, а о чем-нибудь общем: о правосудии, о торговле, о государстве, о цивилизации.
«А как же цивилизация, если я для улучшения своей
жизни не буду содействовать ей? » Он скажет всегда так, как будто задача его
жизни состоит не в том, чтобы
делать то благо, к которому он всегда стремится, а в том, чтобы служить государству, торговле, цивилизации.
Есть даже странное убеждение, что они не нужны, что религия есть только известные слова о будущей
жизни, о боге, известные обряды, очень полезные для спасения души по мнению одних и ни на что ненужные по мнению других, а что
жизнь идет сама собой и что для нее не нужно никаких основ и правил; нужно только
делать то, что велят.
Не
делайте только того, что
делает теперь весь наш европейский мир: жить и не считать разумным свою
жизнь,
делать и не считать разумными свои дела, не верить в свой разум, жить несогласно с ним.
Но в спокойные минуты не
делайте того, что вы теперь
делаете, — устраивайте
жизнь не такую, при которой трудно не сердиться, не блудить, не клясться, не защищаться, не воевать, а такую, при которой трудно бы было это
делать.
Вы — средний человек, полуверующий, полуневерующий, не имеющий времени углубляться в смысл человеческой
жизни; и у вас нет никакого определенного миросозерцания, вы
делаете то, что
делают все.
Я верю, что и до тех пор, пока учение это не исполняется, что если бы я был даже один среди всех неисполняющих, мне все-таки ничего другого нельзя
делать для спасения своей
жизни от неизбежной погибели, как исполнять это учение, как ничего другого нельзя
делать тому, кто в горящем доме нашел дверь спасения.
Мне дано благо
жизни, а я сам губил его. Христос показал мне своими заповедями те соблазны, которыми я гублю свое благо, а потому я и не могу
делать того, что губит мое благо. В этом и в этом одном вся моя вера.