В подлиннике слова эти κρίνω и καταδικάζω. Неверный
перевод слова в послании Иакова, переведенного словом злословить, подтверждал мое сомнение в верности перевода.
Неточные совпадения
Различие этих
переводов еще усиливает мои сомнения. И я задаю себе вопрос: что значат и могут значить греческое
слово κρίνω, употребленное в обоих Евангелиях, и
слово καταδικάζω, употребленное у Луки — евангелиста, писавшего, по мнению знатоков, на довольно хорошем греческом языке. Как переведет эти
слова человек, ничего не знающий об учении евангельском и его толкованиях и имеющий перед собой одно это изречение?
Итак, вижу, что
слово κρίνω можно перевести различно, но что
перевод такой, при котором оно получает значение — злословить, есть самый далекий и неожиданный.
Смотрю в
переводе Лютера, из которого я бы мог узнать это самым коротким путем, — тоже нет этого
слова.
И стоило мне только исправить этот, очевидно умышленно неправильный,
перевод, чтобы смысл, придаваемый толкователями этому месту и контексту XIX главы, стал совершенно невозможен, и чтобы тот смысл, при котором
слово πορυεία относится к мужу, стал бы несомненен.
Когда я понял учение Христа, только тогда я понял также, что то, что люди эти называют верой, не есть вера, и что эту-то самую ложную веру и опровергает апостол Иаков в своем послании. (Послание это долго не принималось церковью и, когда было принято, подверглось некоторым извращениям: некоторые
слова выкидываются, некоторые переставляются или переводятся произвольно. Я оставлю принятый
перевод, исправляя только неточности по Тишендорфскому тексту.)
Обстоятельство действительно ужасное; мы вполне это понимаем и придаем этому такое значение, что решаемся привести здесь в
переводе слова самого г. Жеребцова, опасаясь изменить что-нибудь в начертанной им картине (том II, стр. 584 <и> след.):
Неточные совпадения
Чичиков увидел, что старуха хватила далеко и что необходимо ей нужно растолковать, в чем дело. В немногих
словах объяснил он ей, что
перевод или покупка будет значиться только на бумаге и души будут прописаны как бы живые.
Только что он был удостоен
перевода в этот высший курс как один из самых лучших, — вдруг несчастие: необыкновенный наставник, которого одно одобрительное
слово уже бросало его в сладкий трепет, скоропостижно умер.
Он был любим… по крайней мере // Так думал он, и был счастлив. // Стократ блажен, кто предан вере, // Кто, хладный ум угомонив, // Покоится в сердечной неге, // Как пьяный путник на ночлеге, // Или, нежней, как мотылек, // В весенний впившийся цветок; // Но жалок тот, кто всё предвидит, // Чья не кружится голова, // Кто все движенья, все
слова // В их
переводе ненавидит, // Чье сердце опыт остудил // И забываться запретил!
Письмо Татьяны предо мною; // Его я свято берегу, // Читаю с тайною тоскою // И начитаться не могу. // Кто ей внушал и эту нежность, // И
слов любезную небрежность? // Кто ей внушал умильный вздор, // Безумный сердца разговор, // И увлекательный и вредный? // Я не могу понять. Но вот // Неполный, слабый
перевод, // С живой картины список бледный, // Или разыгранный Фрейшиц // Перстами робких учениц:
Ушел. Коротко, точно удар топора, хлопнула дверь крыльца. Минутный диалог в прихожей несколько успокоил тревогу Самгина. Путешествуя из угла в угол комнаты, он начал искать словесные формы для
перевода очень сложного и тягостного ощущения на язык мысли. Утомительная путаница впечатлений требовала точного, ясного
слова, которое, развязав эту путаницу, установило бы определенное отношение к источнику ее — Тагильскому.