Неточные совпадения
«Славный, милый»,
подумала Кити в это время, выходя из домика с М-11е Linon и глядя на него с улыбкой тихой ласки, как на любимого брата. «И неужели я виновата, неужели я сделала что-нибудь дурное? Они говорят: кокетство. Я знаю, что я люблю не его; но мне всё-таки весело с ним, и он такой славный.
Только зачем он это сказал?…»
думала она.
— Ах перестань! Христос никогда бы не сказал этих слов, если бы знал, как будут злоупотреблять ими. Изо всего Евангелия
только и помнят эти слова. Впрочем, я говорю не то, что
думаю, а то, что чувствую. Я имею отвращение к падшим женщинам. Ты пауков боишься, а я этих гадин. Ты ведь, наверно, не изучал пауков и не знаешь их нравов: так и я.
И вдруг они оба почувствовали, что хотя они и друзья, хотя они обедали вместе и пили вино, которое должно было бы еще более сблизить их, но что каждый
думает только о своем, и одному до другого нет дела. Облонский уже не раз испытывал это случающееся после обеда крайнее раздвоение вместо сближения и знал, что надо делать в этих случаях.
Но за то, как
только она
думала о будущем с Вронским, пред ней вставала перспектива блестяще-счастливая; с Левиным же будущность представлялась туманною.
В половине восьмого,
только что она сошла в гостиную, лакей доложил: «Константин Дмитрич Левин». Княгиня была еще в своей комнате, и князь не выходил. «Так и есть»,
подумала Кити, и вся кровь прилила ей к сердцу. Она ужаснулась своей бледности, взглянув в зеркало.
— Когда найдено было электричество, — быстро перебил Левин, — то было
только открыто явление, и неизвестно было, откуда оно происходит и что оно производит, и века прошли прежде, чем
подумали о приложении его. Спириты же, напротив, начали с того, что столики им пишут и духи к ним приходят, а потом уже стали говорить, что это есть сила неизвестная.
— Я не
думаю, а знаю; на это глаза есть у нас, а не у баб. Я вижу человека, который имеет намерения серьезные, это Левин; и вижу перепела, как этот щелкопер, которому
только повеселиться.
— Вот как!… Я
думаю, впрочем, что она может рассчитывать на лучшую партию, — сказал Вронский и, выпрямив грудь, опять принялся ходить. — Впрочем, я его не знаю, — прибавил он. — Да, это тяжелое положение! От этого-то большинство и предпочитает знаться с Кларами. Там неудача доказывает
только, что у тебя не достало денег, а здесь — твое достоинство на весах. Однако вот и поезд.
Только бы не вздумала она утешать меня! —
думала Долли.
— Ты не можешь себе представить, как это смешно вышло. Я
только думала сватать, и вдруг совсем другое. Может быть я против воли…
Не раз говорила она себе эти последние дни и сейчас
только, что Вронский для нее один из сотен вечно одних и тех же, повсюду встречаемых молодых людей, что она никогда не позволит себе и
думать о нем; но теперь, в первое мгновенье встречи с ним, ее охватило чувство радостной гордости.
Он находил это естественным, потому что делал это каждый день и при этом ничего не чувствовал и не
думал, как ему казалось, дурного, и поэтому стыдливость в девушке он считал не
только остатком варварства, но и оскорблением себе.
— Папа сейчас мне начал говорить… мне кажется, он
думает только, что мне нужно выйти замуж.
Третий круг наконец, где она имела связи, был собственно свет, — свет балов, обедов, блестящих туалетов, свет, державшийся одною рукой за двор, чтобы не спуститься до полусвета, который члены этого круга
думали, что презирали, но с которым вкусы у него были не
только сходные, но одни и те же.
Первое время Анна искренно верила, что она недовольна им за то, что он позволяет себе преследовать ее; но скоро по возвращении своем из Москвы, приехав на вечер, где она
думала встретить его, a его не было, она по овладевшей ею грусти ясно поняла, что она обманывала себя, что это преследование не
только не неприятно ей, но что оно составляет весь интерес ее жизни.
— Говорят, что это очень трудно, что
только злое смешно, — начал он с улыбкою. — Но я попробую. Дайте тему. Всё дело в теме. Если тема дана, то вышивать по ней уже легко. Я часто
думаю, что знаменитые говоруны прошлого века были бы теперь в затруднении говорить умно. Всё умное так надоело…
— Ну что, твои дела как? — сказал Левин,
подумав о том, как нехорошо с его стороны
думать только о себе.
Он смотрел в книгу
только затем, чтобы не разговаривать с входившими и выходившими офицерами, и
думал.
И разговор перешел на ожидания нынешней скачки, о которой
только и мог
думать теперь Вронский.
— Ах,
только не мужем, с простою усмешкой сказала она. — Я не знаю, я не
думаю о нем. Его нет.
Когда она
думала о сыне и его будущих отношениях к бросившей его отца матери, ей так становилось страшно за то, что она сделала, что она не рассуждала, а, как женщина, старалась
только успокоить себя лживыми рассуждениями и словами, с тем чтобы всё оставалось по старому и чтобы можно было забыть про страшный вопрос, что будет с сыном.
Вронский
только подумал о том, что можно обойти и извне, как Фру-Фру переменила ногу и стала обходить именно таким образом.
Он не позволял себе
думать об этом и не
думал; но вместе с тем он в глубине своей души никогда не высказывая этого самому себе и не имея на то никаких не
только доказательств, но и подозрений, знал несомненно, что он был обманутый муж, и был от этого глубоко несчастлив.
Сколько раз во время своей восьмилетней счастливой жизни с женой, глядя на чужих неверных жен и обманутых мужей, говорил себе Алексей Александрович: «как допустить до этого? как не развязать этого безобразного положения?» Но теперь, когда беда пала на его голову, он не
только не
думал о том, как развязать это положение, но вовсе не хотел знать его, не хотел знать именно потому, что оно было слишком ужасно, слишком неестественно.
«Одно честолюбие, одно желание успеть — вот всё, что есть в его душе, —
думала она, — а высокие соображения, любовь к просвещению, религия, всё это —
только орудия для того, чтоб успеть».
Но нет, ему нужны
только ложь и приличие», — говорила себе Анна, не
думая о том, чего именно она хотела от мужа, каким бы она хотела его видеть.
Она молча села в карету Алексея Александровича и молча выехала из толпы экипажей. Несмотря на всё, что он видел, Алексей Александрович всё-таки не позволял себе
думать о настоящем положении своей жены. Он
только видел внешние признаки. Он видел, что она вела себя неприлично, и считал своим долгом сказать ей это. Но ему очень трудно было не сказать более, а сказать
только это. Он открыл рот, чтобы сказать ей, как она неприлично вела себя, но невольно сказал совершенно другое.
Она не слышала половины его слов, она испытывала страх к нему и
думала о том, правда ли то, что Вронский не убился. О нем ли говорили, что он цел, а лошадь сломала спину? Она
только притворно-насмешливо улыбнулась, когда он кончил, и ничего не отвечала, потому что не слыхала того, что он говорил. Алексей Александрович начал говорить смело, но, когда он ясно понял то, о чем он говорит, страх, который она испытывала, сообщился ему. Он увидел эту улыбку, и странное заблуждение нашло на него.
Кити с гордостью смотрела на своего друга. Она восхищалась и ее искусством, и ее голосом, и ее лицом, но более всего восхищалась ее манерой, тем, что Варенька, очевидно, ничего не
думала о своем пении и была совершенно равнодушна к похвалам; она как будто спрашивала
только: нужно ли еще петь или довольно?
— Как не
думала? Если б я была мужчина, я бы не могла любить никого, после того как узнала вас. Я
только не понимаю, как он мог в угоду матери забыть вас и сделать вас несчастною; у него не было сердца.
Но дочь ничего ей не отвечала; она
только думала в душе, что нельзя говорить об излишестве в деле христианства.
Его удовольствие отравилось
только тем, что ряд его был нехорош. «Буду меньше махать рукой, больше всем туловищем»,
думал он, сравнивая как по нитке обрезанный ряд Тита со своим раскиданным и неровно лежащим рядом.
Он ничего не
думал, ничего не желал, кроме того, чтобы не отстать от мужиков и как можно лучше сработать. Он слышал
только лязг кос и видел пред собой удалявшуюся прямую фигуру Тита, выгнутый полукруг прокоса, медленно и волнисто склоняющиеся травы и головки цветов около лезвия своей косы и впереди себя конец ряда, у которого наступит отдых.
Трудно было
только тогда, когда надо было прекращать это сделавшееся бессознательным движенье и
думать; когда надо было окашивать кочку или невыполоный щавельник.
— Да, разумеется. Да что же! Я не стою за свое, — отвечал Левин с детскою, виноватою улыбкой. «О чем бишь я спорил? —
думал он. — Разумеется, и я прав и он прав, и всё прекрасно. Надо
только пойти в контору распорядиться». Он встал, потягиваясь и улыбаясь.
«Да, выбор между мной и Вронским»,
подумал Левин, и оживавший в душе его мертвец опять умер и
только мучительно давил его сердце...
Левин видел, что она несчастлива, и постарался утешить ее, говоря, что это ничего дурного не доказывает, что все дети дерутся; но, говоря это, в душе своей Левин
думал: «нет, я не буду ломаться и говорить по-французски со своими детьми, но у меня будут не такие дети; надо
только не портить, не уродовать детей, и они будут прелестны. Да, у меня будут не такие дети».
«Как красиво! —
подумал он, глядя на странную, точно перламутровую раковину из белых барашков-облачков, остановившуюся над самою головой его на середине неба. — Как всё прелестно в эту прелестную ночь! И когда успела образоваться эта раковина? Недавно я смотрел на небо, и на нем ничего не было —
только две белые полосы. Да, вот так-то незаметно изменились и мои взгляды на жизнь!»
Только это заметил Левин и, не
думая о том, кто это может ехать, рассеянно взглянул в карету.
Когда она
только думала о том, что сделает ее муж, ей приходили самые страшные мысли.
Для чего она сказала это, чего она за секунду не
думала, она никак бы не могла объяснить. Она сказала это по тому
только соображению, что, так как Вронского не будет, то ей надо обеспечить свою свободу и попытаться как-нибудь увидать его. Но почему она именно сказала про старую фрейлину Вреде, к которой ей нужно было, как и ко многим другим, она не умела бы объяснить, а вместе с тем, как потом оказалось, она, придумывая самые хитрые средства для свидания с Вронским, не могла придумать ничего лучшего.
Всякий человек, зная до малейших подробностей всю сложность условий, его окружающих, невольно предполагает, что сложность этих условий и трудность их уяснения есть
только его личная, случайная особенность, и никак не
думает, что другие окружены такою же сложностью своих личных условий, как и он сам.
— Может быть, это так для тебя, но не для всех. Я то же
думал, а вот живу и нахожу, что не стоит жить
только для этого, — сказал Вронский.
Зачем она здесь назначила свидание и пишет в письме Бетси?»
подумал он теперь
только; но
думать было уже некогда.
И тут же в его голове мелькнула мысль о том, что ему
только что говорил Серпуховской и что он сам утром
думал — что лучше не связывать себя, — и он знал, что эту мысль он не может передать ей.
Получив письмо Свияжского с приглашением на охоту, Левин тотчас же
подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что такие виды на него Свияжского есть
только его ни на чем не основанное предположение, и потому он всё-таки поедет. Кроме того, в глубине души ему хотелось испытать себя, примериться опять к этой девушке. Домашняя же жизнь Свияжских была в высшей степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля, какой
только знал Левин, был для Левина всегда чрезвычайно интересен.
В обоих случаях самые условия определены; но у нас теперь, когда всё это переворотилось и
только укладывается, вопрос о том, как уложатся эти условия, есть
только один важный вопрос в России»,
думал Левин.
И на охоте, в то время когда он, казалось, ни о чем не
думал, нет-нет, и опять ему вспоминался старик со своею семьей, и впечатление это как будто требовало к себе не
только внимания, но и разрешения чего-то с ним связанного.
«Надо
только упорно итти к своей цели, и я добьюсь своего», —
думал Левин, — а работать и трудиться есть из-за чего.
Упоминание Агафьи Михайловны о том самом, о чем он
только что
думал, огорчило и оскорбило его. Левин нахмурился и, не отвечая ей, сел опять за свою работу, повторив себе всё то, что он
думал о значении этой работы. Изредка
только он прислушивался в тишине к звуку спиц Агафьи Михайловны и, вспоминая то, о чем он не хотел вспоминать, опять морщился.