Неточные совпадения
— Нет, ты постой, постой, — сказал он. — Ты
пойми, что
это для
меня вопрос жизни и смерти.
Я никогда ни с кем не говорил об
этом. И ни с кем
я не могу говорить об
этом, как с тобою. Ведь
вот мы с тобой по всему чужие: другие вкусы, взгляды, всё; но
я знаю, что ты
меня любишь и
понимаешь, и от
этого я тебя ужасно люблю. Но, ради Бога, будь вполне откровенен.
—
Вот этого я никогда не
понимал, — с горячностью возразил Левин.
—
Вот, сказал он и написал начальные буквы: к, в, м, о: э, н, м, б, з, л, э, н, и, т? Буквы
эти значили:«когда вы
мне ответили:
этого не может быть, значило ли
это, что никогда, или тогда?» Не было никакой вероятности, чтоб она могла
понять эту сложную фразу; но он посмотрел на нее с таким видом, что жизнь его зависит от того,
поймет ли она
эти слова.
— Нет,
я не враг.
Я друг разделения труда. Люди, которые делать ничего не могут, должны делать людей, а остальные — содействовать их просвещению и счастью.
Вот как
я понимаю. Мешать два
эти ремесла есть тьма охотников,
я не из их числа.
— Во-первых, не качайся, пожалуйста, — сказал Алексей Александрович. — А во вторых, дорога не награда, а труд. И
я желал бы, чтобы ты
понимал это.
Вот если ты будешь трудиться, учиться для того, чтобы получить награду, то труд тебе покажется тяжел; но когда ты трудишься (говорил Алексей Александрович, вспоминая, как он поддерживал себя сознанием долга при скучном труде нынешнего утра, состоявшем в подписании ста восемнадцати бумаг), любя труд, ты в нем найдешь для себя награду.
—
Вот это самое
я и говорю, — сказала она, умышленно не
понимая иронии его тона и спокойно заворачивая длинную душистую перчатку.
— Для тебя, для других, — говорила Анна, как будто угадывая ее мысли, — еще может быть сомнение; но для
меня… Ты
пойми,
я не жена; он любит
меня до тех пор, пока любит. И что ж, чем же
я поддержу его любовь?
Вот этим?
—
Я не
понимаю, — сказал Сергей Иванович, заметивший неловкую выходку брата, —
я не
понимаю, как можно быть до такой степени лишенным всякого политического такта.
Вот чего мы, Русские, не имеем. Губернский предводитель — наш противник, ты с ним ami cochon [запанибрата] и просишь его баллотироваться. А граф Вронский…
я друга себе из него не сделаю; он звал обедать,
я не поеду к нему; но он наш, зачем же делать из него врага? Потом, ты спрашиваешь Неведовского, будет ли он баллотироваться.
Это не делается.
— Ну,
я очень рад был, что встретил Вронского.
Мне очень легко и просто было с ним.
Понимаешь, теперь
я постараюсь никогда не видаться с ним, но чтоб
эта неловкость была кончена, — сказал он и, вспомнив, что он, стараясь никогда не видаться, тотчас же поехал к Анне, он покраснел. —
Вот мы говорим, что народ пьет; не знаю, кто больше пьет, народ или наше сословие; народ хоть в праздник, но…
Счастливцев. Вот жизнь, Геннадий Демьяныч!
Вот это я понимаю. А то что: пешком… Сам себя презираешь. Не знаю, как вы, а я презираю такую жизнь. Я всегда за богатых людей. Кто шампанское пьет, хорошие сигары курит, тот и человек, а остальное — ничтожество. Так ведь, Геннадий Демьяныч?
Неточные совпадения
—
Это, однако ж, странно, — сказала во всех отношениях приятная дама, — что бы такое могли значить
эти мертвые души?
Я, признаюсь, тут ровно ничего не
понимаю.
Вот уже во второй раз
я все слышу про
эти мертвые души; а муж мой еще говорит, что Ноздрев врет; что-нибудь, верно же, есть.
— Все сделано, и сделано отлично. Человек
этот решительно
понимает один за всех. За
это я его поставлю выше всех: заведу особенное, высшее управление и поставлю его президентом.
Вот что он пишет…
Письмо Татьяны предо
мною; // Его
я свято берегу, // Читаю с тайною тоскою // И начитаться не могу. // Кто ей внушал и
эту нежность, // И слов любезную небрежность? // Кто ей внушал умильный вздор, // Безумный сердца разговор, // И увлекательный и вредный? //
Я не могу
понять. Но
вот // Неполный, слабый перевод, // С живой картины список бледный, // Или разыгранный Фрейшиц // Перстами робких учениц:
«Куда? Уж
эти мне поэты!» // — Прощай, Онегин,
мне пора. // «
Я не держу тебя; но где ты // Свои проводишь вечера?» // — У Лариных. — «
Вот это чудно. // Помилуй! и тебе не трудно // Там каждый вечер убивать?» // — Нимало. — «Не могу
понять. // Отселе вижу, что такое: // Во-первых (слушай, прав ли
я?), // Простая, русская семья, // К гостям усердие большое, // Варенье, вечный разговор // Про дождь, про лён, про скотный двор…»
—
Это другая сплетня! — завопил он. — Совсем, совсем не так дело было!
Вот уж это-то не так!
Это все Катерина Ивановна тогда наврала, потому что ничего не
поняла! И совсем
я не подбивался к Софье Семеновне!
Я просто-запросто развивал ее, совершенно бескорыстно, стараясь возбудить в ней протест…
Мне только протест и был нужен, да и сама по себе Софья Семеновна уже не могла оставаться здесь в нумерах!