Неточные совпадения
В
то же
время показались всадники, человек
с пятьдесят, сабли наголо. Впереди скакал чернобородый детина в красном кафтане, в рысьей шапке
с парчовым верхом. К седлу его привязаны были метла и собачья голова.
В эту минуту из-за избы раздалось несколько выстрелов, человек десять пеших людей бросились
с саблями на душегубцев, и в
то же
время всадники князя Серебряного, вылетев из-за угла деревни,
с криком напали на опричников.
Царь любил звериный бой. Несколько медведей всегда кормились в железных клетках на случай травли. Но
время от
времени Иоанн или опричники его выпускали зверей из клеток, драли ими народ и потешались его страхом. Если медведь кого увечил, царь награждал
того деньгами. Если же медведь задирал кого до смерти,
то деньги выдавались его родным, а он вписывался в синодик для поминовения по монастырям вместе
с прочими жертвами царской потехи или царского гнева.
Эта милость не совсем обрадовала Серебряного. Иоанн, может быть, не знал еще о ссоре его
с опричниками в деревне Медведевке. Может быть также (и это случалось часто), царь скрывал на
время гнев свой под личиною милости, дабы внезапное наказание, среди пира и веселья, показалось виновному
тем ужаснее. Как бы
то ни было, Серебряный приготовился ко всему и мысленно прочитал молитву.
Еще в самое
то время, как начался разговор между царем и Скуратовым, царевич
с своими окольными въехал на двор, где ожидали его торговые люди черных сотен и слобод, пришедшие от Москвы
с хлебом-солью и
с челобитьем.
О матушке ли Волге серебряной? или о дивном богатыре, про которого рассказывал Перстень? или думали они о хоромах высоких среди поля чистого, о двух столбиках
с перекладинкой, о которых в минуту грусти думала в
то время всякая лихая, забубенная голова?
В
то самое
время, как Малюта и Хомяк, сопровождаемые отрядом опричников, везли незнакомца к Поганой Луже, Серебряный сидел в дружеской беседе
с Годуновым за столом, уставленным кубками.
Песня эта, может быть и несходная
с действительными событиями, согласна, однако,
с духом
того века. Не полно и не ясно доходили до народа известия о
том, что случалось при царском дворе или в кругу царских приближенных, но в
то время, когда сословия еще не были разъединены правами и не жили врозь одно другого, известия эти, даже искаженные, не выходили из границ правдоподобия и носили на себе печать общей жизни и общих понятий.
На другой день он не показал и виду, что подозревает Елену. Он был
с нею по-прежнему приветлив и ласков. Но
временам лишь, когда она
того не примечала, боярин забывался, сдвигал брови и грозно смотрел на Елену. Страшную думу думал тогда Дружина Андреевич. Он думал, как бы сыскать ему своего недруга.
Через несколько
времени явилась Елена в богатом сарафане, сопровождаемая двумя сенными девушками; она держала в руках золотой поднос
с одною только чаркой. Гости встали. Дворецкий наполнил чарку тройным зеленчаком, Елена прикоснулась к ней губами и начала обносить ее кругом гостей, кланяясь каждому, малым обычаем, в пояс. По мере
того как гости выпивали чарку, дворецкий наполнял ее снова.
Дружина Андреевич всех нудил и потчевал
с прежнею заботливостью и не забывал ни одной из мелочных обязанностей, доставлявших в
те времена хозяину дома славу доброго хлебосола.
Внезапно изба ярко осветилась. Морозов увидел в окно, что горят крыши людских служб. В
то же
время дверь, потрясенная новыми ударами, повалилась
с треском, и Вяземский явился на пороге, озаренный пожаром,
с переломленною саблей в руке.
Не знал он наверно, сколько прошло дней
с тех пор, как его схватили, ибо свет ниоткуда не проникал в подземелье; но
время от
времени доходил до слуха его отдаленный благовест, и, соображаясь
с этим глухим и слабым звоном, он рассчитал, что сидит в тюрьме более трех дней.
— Человече, — сказал ему царь, — так ли ты блюдешь честника? На что у тебе вабило, коли ты не умеешь наманить честника? Слушай, Тришка, отдаю в твои руки долю твою: коли достанешь Адрагана, пожалую тебя так, что никому из вас такого
времени не будет; а коли пропадет честник, велю, не прогневайся, голову
с тебя снять, — и
то будет всем за страх; а я давно замечаю, что нет меж сокольников доброго строения и гибнет птичья потеха!
— Атаман, — сказал он вдруг, — как подумаю об этом, так сердце и защемит. Вот особливо сегодня, как нарядился нищим,
то так живо все припоминаю, как будто вчера было. Да не только
то время, а не знаю
с чего стало мне вдруг памятно и такое, о чем я давно уж не думал. Говорят, оно не к добру, когда ни
с того ни
с другого станешь вдруг вспоминать, что уж из памяти вышиб!..
Перстень покосился на Иоанна. Царь лежал
с сомкнутыми глазами; рот его был раскрыт, как у спящего. В
то же
время, как будто в лад словам своим, Перстень увидел в окно, что дворцовая церковь и крыши ближних строений осветились дальним заревом.
Максим полюбил добрых иноков. Он не замечал, как текло
время. Но прошла неделя, и он решился ехать. Еще в Слободе слышал Максим о новых набегах татар на рязанские земли и давно уже хотел вместе
с рязанцами испытать над врагами ратной удачи. Когда он поведал о
том игумену, старик опечалился.
— Спасибо, князь, спасибо тебе! А коли уж на
то пошло,
то дай мне разом высказать, что у меня на душе. Ты, я вижу, не брезгаешь мной. Дозволь же мне, князь, теперь, перед битвой, по древнему христианскому обычаю, побрататься
с тобой! Вот и вся моя просьба; не возьми ее во гнев, князь. Если бы знал я наверно, что доведется нам еще долгое
время жить вместе, я б не просил тебя; уж помнил бы, что тебе непригоже быть моим названым братом; а теперь…
Между
тем Никита Романович вместе
с своими перешел речку вброд и врезался в толпу врагов, на которых в
то же
время наперла
с другой стороны вновь пришедшая подмога.
В
то же
время на всех слободских церквах зазвонили колокола, и
с двух противоположных концов въехали во внутренность цепи Вяземский и Морозов, оба в боевых нарядах.
— Да, — продолжал спокойно Иоанн, — боярин подлинно стар, но разум его молод не по летам. Больно он любит шутить. Я тоже люблю шутить и в свободное от дела и молитвы
время я не прочь от веселья. Но
с того дня, как умер шут мой Ногтев, некому потешать меня. Дружине, я вижу, это ремесло по сердцу; я же обещал не оставить его моею милостию, а потому жалую его моим первым шутом. Подать сюда кафтан Ногтева и надеть на боярина!
Отец его Алексей и Вяземский не были столько счастливы. Их, вместе
с разбойником Коршуном, взвели на сруб, где ожидали их страшные снаряды. В
то же
время старого мельника потащили на костер и приковали к столбу.
С той самой ночи, как он был схвачен в царской опочивальне и брошен в тюрьму, угрызения совести перестали терзать его. Он тогда же принял ожидающую его казнь как искупление совершенных им некогда злодейств, и, лежа на гнилой соломе, он в первый раз после долгого
времени заснул спокойно.
Серебряный был опальник государев, осужденный на смерть. Он ушел из тюрьмы, и всякое сношение
с ним могло стоить головы Борису Федоровичу. Но отказать князю в гостеприимстве или выдать его царю было бы делом недостойным, на которое Годунов не мог решиться, не потеряв народного доверия, коим он более всего дорожил. В
то же
время он вспомнил, что царь находится теперь в милостивом расположении духа, и в один миг сообразил, как действовать в этом случае.
Оно часто бывало одною личиной, и царь, одаренный редкою проницательностью и способностью угадывать чужие мысли, любил иногда обманывать расчеты
того,
с кем разговаривал, и поражать его неожиданным проявление гнева в
то самое
время, когда он надеялся на милость.
Много
времени протекло
с того дня, как Серебряный выехал из Слободы во главе прощенных станичников.
Для успешнейшего исполнения этого замысла они обратились к нескольким разбойничьим, или, как они себя называли, казачьим атаманам, опустошавшим в
то время с шайками своими берега Волги и Дона.
— Благодарю преблагую и пресущест венную троицу, — сказал царь, подымая очи к небу, — зрю надо мною всемогущий промысел божий, яко в
то самое
время, когда теснят меня враги мои, даже ближние слуги
с лютостью умышляют погубить меня, всемилостивый бог дарует мне верх и одоление над погаными и славное приращение моих государств! — И, обведя торжествующим взором бояр, он прибавил
с видом угрозы: — Аще господь бог за нас, никто же на ны! Имеющие уши слышати да слышат!
Слобода Александрова, после выезда из нее царя Ивана Васильевича, стояла в забвении, как мрачный памятник его гневной набожности, и оживилась только один раз, но и
то на краткое
время. В смутные годы самозванцев молодой полководец князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, в союзе
с шведским генералом Делагарди, сосредоточил в ее крепких стенах свои воинские силы и заставил оттуда польского воеводу Сапегу снять долговременную осаду
с Троицко-Сергиевской лавры.
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в
то же
время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит
с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это
время дверь обрывается и подслушивавший
с другой стороны Бобчинский летит вместе
с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Артемий Филиппович. Не смея беспокоить своим присутствием, отнимать
времени, определенного на священные обязанности… (Раскланивается
с тем, чтобы уйти.)
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно
с приятностию проводить
время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не
то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.
Жена его
тем временем //
С иконами возилася, // А тут изба и рухнула — // Так оплошал Яким!
Пришел солдат
с медалями, // Чуть жив, а выпить хочется: // — Я счастлив! — говорит. // «Ну, открывай, старинушка, // В чем счастие солдатское? // Да не таись, смотри!» // — А в
том, во-первых, счастие, // Что в двадцати сражениях // Я был, а не убит! // А во-вторых, важней
того, // Я и во
время мирное // Ходил ни сыт ни голоден, // А смерти не дался! // А в-третьих — за провинности, // Великие и малые, // Нещадно бит я палками, // А хоть пощупай — жив!