Неточные совпадения
Левин встречал в журналах статьи, о которых шла речь, и читал их, интересуясь ими, как развитием знакомых ему, как естественнику по университету, основ естествознания, но никогда не сближал этих научных выводов о происхождении человека как животного, о рефлексах, о биологии и социологии,
с теми вопросами о значении жизни и смерти для себя самого, которые в последнее
время чаще и чаще приходили ему на ум.
В
то время как он подходил к ней, красивые глаза его особенно нежно заблестели, и
с чуть-заметною счастливою и скромно-торжествующею улыбкой (так показалось Левину), почтительно и осторожно наклонясь над нею, он протянул ей свою небольшую, но широкую руку.
Вронский в это последнее
время, кроме общей для всех приятности Степана Аркадьича, чувствовал себя привязанным к нему еще
тем, что он в его воображении соединялся
с Кити.
— Долли, постой, душенька. Я видела Стиву, когда он был влюблен в тебя. Я помню это
время, когда он приезжал ко мне и плакал, говоря о тебе, и какая поэзия и высота была ты для него, и я знаю, что чем больше он
с тобой жил,
тем выше ты для него становилась. Ведь мы смеялись бывало над ним, что он к каждому слову прибавлял: «Долли удивительная женщина». Ты для него божество всегда была и осталась, а это увлечение не души его…
Левин помнил, как в
то время, когда Николай был в периоде набожности, постов, монахов, служб церковных, когда он искал в религии помощи, узды на свою страстную натуру, никто не только не поддержал его, но все, и он сам, смеялись над ним. Его дразнили, звали его Ноем, монахом; а когда его прорвало, никто не помог ему, а все
с ужасом и омерзением отвернулись.
Дорогой, в вагоне, он разговаривал
с соседями о политике, о новых железных дорогах, и, так же как в Москве, его одолевала путаница понятий, недовольство собой, стыд пред чем-то; но когда он вышел на своей станции, узнал кривого кучера Игната
с поднятым воротником кафтана, когда увидал в неярком свете, падающем из окон станции, свои ковровые сани, своих лошадей
с подвязанными хвостами, в сбруе
с кольцами и мохрами, когда кучер Игнат, еще в
то время как укладывались, рассказал ему деревенские новости, о приходе рядчика и о
том, что отелилась Пава, — он почувствовал, что понемногу путаница разъясняется, и стыд и недовольство собой проходят.
И в это же
время, как бы одолев препятствия, ветер посыпал снег
с крыш вагонов, затрепал каким-то железным оторванным листом, и впереди плачевно и мрачно заревел густой свисток паровоза. Весь ужас метели показался ей еще более прекрасен теперь. Он сказал
то самое, чего желала ее душа, но чего она боялась рассудком. Она ничего не отвечала, и на лице ее он видел борьбу.
Еще в
то время, как он подходил к Анне Аркадьевне сзади, он заметил
с радостью, что она чувствовала его приближение и оглянулась было и, узнав его, опять обратилась к мужу.
Анна теперь
с трудом могла вспомнить
то чувство почти набожного уважения, которое она в первое
время имела к этим лицам.
Почти в одно и
то же
время вошли: хозяйка
с освеженною прической и освеженным лицом из одной двери и гости из другой в большую гостиную
с темными стенами, пушистыми коврами и ярко освещенным столом, блестевшим под огнями в свеч белизною скатерти, серебром самовара и прозрачным фарфором чайного прибора.
Еще в первое
время по возвращении из Москвы, когда Левин каждый раз вздрагивал и краснел, вспоминая позор отказа, он говорил себе: «так же краснел и вздрагивал я, считая всё погибшим, когда получил единицу за физику и остался на втором курсе; так же считал себя погибшим после
того, как испортил порученное мне дело сестры. И что ж? — теперь, когда прошли года, я вспоминаю и удивляюсь, как это могло огорчать меня.
То же будет и
с этим горем. Пройдет
время, и я буду к этому равнодушен».
Но в последнее
время она узнала, что сын отказался от предложенного ему, важного для карьеры, положения, только
с тем, чтоб оставаться в полку, где он мог видеться
с Карениной, узнала, что им недовольны за это высокопоставленные лица, и она переменила свое мнение.
Переодевшись без торопливости (он никогда не торопился и не терял самообладания), Вронский велел ехать к баракам. От бараков ему уже были видны море экипажей, пешеходов, солдат, окружавших гипподром, и кипящие народом беседки. Шли, вероятно, вторые скачки, потому что в
то время, как он входил в барак, он слышал звонок. Подходя к конюшне, он встретился
с белоногим рыжим Гладиатором Махотина, которого в оранжевой
с синим попоне
с кажущимися огромными, отороченными синим ушами вели на гипподром.
В
то время как скакавшие были призваны в беседку для получения призов и все обратились туда, старший брат Вронского, Александр, полковник
с аксельбантами, невысокий ростом, такой же коренастый, как и Алексей, но более красивый и румяный,
с красным носом и пьяным, открытым лицом, подошел к нему.
Гладиатор и Диана подходили вместе, и почти в один и
тот же момент: раз-раз, поднялись над рекой и перелетели на другую сторону; незаметно, как бы летя, взвилась за ними Фру-Фру, но в
то самое
время, как Вронский чувствовал себя на воздухе, он вдруг увидал, почти под ногами своей лошади, Кузовлева, который барахтался
с Дианой на
той стороне реки (Кузовлев пустил поводья после прыжка, и лошадь полетела
с ним через голову).
Со
времени того разговора после вечера у княгини Тверской он никогда не говорил
с Анною о своих подозрениях и ревности, и
тот его обычный тон представления кого-то был как нельзя более удобен для его теперешних отношений к жене.
Сколько раз во
время своей восьмилетней счастливой жизни
с женой, глядя на чужих неверных жен и обманутых мужей, говорил себе Алексей Александрович: «как допустить до этого? как не развязать этого безобразного положения?» Но теперь, когда беда пала на его голову, он не только не думал о
том, как развязать это положение, но вовсе не хотел знать его, не хотел знать именно потому, что оно было слишком ужасно, слишком неестественно.
Когда началась четырехверстная скачка
с препятствиями, она нагнулась вперед и, не спуская глаз, смотрела на подходившего к лошади и садившегося Вронского и в
то же
время слышала этот отвратительный, неумолкающий голос мужа. Она мучалась страхом зa Вронского, но еще более мучалась неумолкавшим, ей казалось, звуком тонкого голоса мужа
с знакомыми интонациями.
И, откинувшись в угол кареты, она зарыдала, закрываясь руками. Алексей Александрович не пошевелился и не изменил прямого направления взгляда. Но всё лицо его вдруг приняло торжественную неподвижность мертвого, и выражение это не изменилось во всё
время езды до дачи. Подъезжая к дому, он повернул к ней голову всё
с тем же выражением.
В это
время, сияя радостью о
том, что мать её познакомилась
с её неизвестным другом, от ключа подходила Кити.
Было
то время года, перевал лета, когда урожай нынешнего года уже определился, когда начинаются заботы о посеве будущего года и подошли покосы, когда рожь вся выколосилась и, серо зеленая, не налитым, еще легким колосом волнуется по ветру, когда зеленые овсы,
с раскиданными по ним кустами желтой травы, неровно выкидываются по поздним посевам, когда ранняя гречиха уже лопушится, скрывая землю, когда убитые в камень скотиной пары́
с оставленными дорогами, которые не берет соха, вспаханы до половины; когда присохшие вывезенные кучи навоза пахнут по зарям вместе
с медовыми травами, и на низах, ожидая косы, стоят сплошным морем береженые луга
с чернеющимися кучами стеблей выполонного щавельника.
Было
то время, когда в сельской работе наступает короткая передышка пред началом ежегодно повторяющейся и ежегодно вызывающей все силы народа уборки. Урожай был прекрасный, и стояли ясные, жаркие летние дни
с росистыми короткими ночами.
Сергей Иванович любовался всё
время красотою заглохшего от листвы леса, указывая брату
то на темную
с тенистой стороны, пестреющую желтыми прилистниками, готовящуюся к цвету старую липу,
то на изумрудом блестящие молодые побеги дерев нынешнего года.
И действительно, Левин никогда не пивал такого напитка, как эта теплая вода
с плавающею зеленью и ржавым от жестяной брусницы вкусом. И тотчас после этого наступала блаженная медленная прогулка
с рукой на косе, во
время которой можно было отереть ливший пот, вздохнуть полною грудью и оглядеть всю тянущуюся вереницу косцов и
то, что делалось вокруг, в лесу и в поле.
В
то время как Степан Аркадьич приехал в Петербург для исполнения самой естественной, известной всем служащим, хотя и непонятной для неслужащих, нужнейшей обязанности, без которой нет возможности служить, — напомнить о себе в министерстве, — и при исполнении этой обязанности, взяв почти все деньги из дому, весело и приятно проводил
время и на скачках и на дачах, Долли
с детьми переехала в деревню, чтоб уменьшить сколько возможно расходы.
Чувство ревности, которое мучало его во
время неизвестности, прошло в
ту минуту, когда ему
с болью был выдернут зуб словами жены.
В
то время как она входила, лакей Вронского
с расчесанными бакенбардами, похожий на камер-юнкера, входил тоже. Он остановился у двери и, сняв фуражку, пропустил ее. Анна узнала его и тут только вспомнила, что Вронский вчера сказал, что не приедет. Вероятно, он об этом прислал записку.
В
то время как старший брат женился, имея кучу долгов, на княжне Варе Чирковой, дочери декабриста безо всякого состояния, Алексей уступил старшему брату весь доход
с имений отца, выговорив себе только 25 000 в год.
Наделавшая столько шума и обратившая общее внимание связь его
с Карениной, придав ему новый блеск, успокоила на
время точившего его червя честолюбия, но неделю
тому назад этот червь проснулся
с новою силой.
Был уже шестой час и потому, чтобы поспеть во-время и вместе
с тем не ехать на своих лошадях, которых все знали, Вронский сел в извозчичью карету Яшвина и велел ехать как можно скорее. Извозчичья старая четвероместная карета была просторна. Он сел в угол, вытянул ноги на переднее место и задумался.
Теперь, когда он держал в руках его письмо, он невольно представлял себе
тот вызов, который, вероятно, нынче же или завтра он найдет у себя, и самую дуэль, во
время которой он
с тем самым холодным и гордым выражением, которое и теперь было на его лице, выстрелив в воздух, будет стоять под выстрелом оскорбленного мужа.
И на охоте, в
то время когда он, казалось, ни о чем не думал, нет-нет, и опять ему вспоминался старик со своею семьей, и впечатление это как будто требовало к себе не только внимания, но и разрешения чего-то
с ним связанного.
Она положила обе руки на его плечи и долго смотрела на него глубоким, восторженным и вместе испытующим взглядом. Она изучала его лицо за
то время, которое она не видала его. Она, как и при всяком свидании, сводила в одно свое воображаемое мое представление о нем (несравненно лучшее, невозможное в действительности)
с ним, каким он был.
— Я не могу вполне
с этим согласиться, — отвечал Алексей Александрович. — Мне кажется, что нельзя не признать
того, что самый процесс изучения форм языков особенно благотворно действует на духовное развитие. Кроме
того, нельзя отрицать и
того, что влияние классических писателей в высшей степени нравственное, тогда как, к несчастью,
с преподаванием естественных наук соединяются
те вредные и ложные учения, которые составляют язву нашего
времени.
Во все это тяжелое
время Алексей Александрович замечал, что светские знакомые его, особенно женщины, принимали особенное участие в нем и его жене. Он замечал во всех этих знакомых
с трудом скрываемую радость чего-то,
ту самую радость, которую он видел в глазах адвоката и теперь в глазах лакея. Все как будто были в восторге, как будто выдавали кого-то замуж. Когда его встречали,
то с едва скрываемою радостью спрашивали об ее здоровье.
Степан Аркадьич передал назад письмо и
с тем же недоумением продолжал смотреть на зятя, не зная, что сказать. Молчание это было им обоим так неловко, что в губах Степана Аркадьича произошло болезненное содрогание в
то время, как он молчал, не спуская глаз
с лица Каренина.
Во
время службы он
то слушал молитвы, стараясь приписывать им значение такое, которое бы не расходилось
с его взглядами,
то, чувствуя, что он не может понимать и должен осуждать их, старался не слушать их, а занимался своими мыслями, наблюдениями и воспоминаниями, которые
с чрезвычайною живостью во
время этого праздного стояния в церкви бродили в его голове.
— Кити! я мучаюсь. Я не могу один мучаться, — сказал он
с отчаянием в голосе, останавливаясь пред ней и умоляюще глядя ей в глаза. Он уже видел по ее любящему правдивому лицу, что ничего не может выйти из
того, что он намерен был сказать, но ему всё-таки нужно было, чтоб она сама разуверила его. — Я приехал сказать, что еще
время не ушло. Это всё можно уничтожить и поправить.
Она вспоминала не одну себя, но всех женщин, близких и знакомых ей; она вспомнила о них в
то единственное торжественное для них
время, когда они, так же как Кити, стояли под венцом
с любовью, надеждой и страхом в сердце, отрекаясь от прошедшего и вступая в таинственное будущее.
Разлука
с сыном, которого она любила, и
та не мучала ее первое
время.
Первое
время после
того, как он соединился
с нею и надел штатское платье, он почувствовал всю прелесть свободы вообще, которой он не знал прежде, и свободы любви, и был доволен, но недолго.
Почти в одно и
то же
время, как жена ушла от Алексея Александровича,
с ним случилось и самое горькое для служащего человека событие — прекращение восходящего служебного движения.
— А! Алексей Александрович! — сказал старичок, злобно блестя глазами, в
то время как Каренин поравнялся
с ним и холодным жестом склонил голову. — Я вас еще не поздравил, — сказал он, указывая на его новополученную ленту.
Нынче в Летнем Саду была одна дама в лиловом вуале, за которой он
с замиранием сердца, ожидая, что это она, следил, в
то время как она подходила к ним по дорожке.
По тону Бетси Вронский мог бы понять, чего ему надо ждать от света; но он сделал еще попытку в своем семействе. На мать свою он не надеялся. Он знал, что мать, так восхищавшаяся Анной во
время своего первого знакомства, теперь была неумолима к ней за
то, что она была причиной расстройства карьеры сына. Но он возлагал большие надежды на Варю, жену брата. Ему казалось, что она не бросит камня и
с простотой и решительностью поедет к Анне и примет ее.
Пребывание в Петербурге казалось Вронскому еще
тем тяжелее, что всё это
время он видел в Анне какое-то новое, непонятное для него настроение.
То она была как будто влюблена в него,
то она становилась холодна, раздражительна и непроницаема. Она чем-то мучалась и что-то скрывала от него и как будто не замечала
тех оскорблений, которые отравляли его жизнь и для нее,
с ее тонкостью понимания, должны были быть еще мучительнее.
Во
время разлуки
с ним и при
том приливе любви, который она испытывала всё это последнее
время, она воображала его четырехлетним мальчиком, каким она больше всего любила его. Теперь он был даже не таким, как она оставила его; он еще дальше стал от четырехлетнего, еще вырос и похудел. Что это! Как худо его лицо, как коротки его волосы! Как длинны руки! Как изменился он
с тех пор, как она оставила его! Но это был он,
с его формой головы, его губами, его мягкою шейкой и широкими плечиками.
В последнее
время между двумя свояками установилось как бы тайное враждебное отношение: как будто
с тех пор, как они были женаты на сестрах, между ними возникло соперничество в
том, кто лучше устроил свою жизнь, и теперь эта враждебность выражалась в начавшем принимать личный оттенок разговоре.
Разговор их был прерван Анной, нашедшею общество мужчин в бильярдной и
с ними вместе возвращавшеюся на террасу. До обеда еще оставалось много
времени, погода была прекрасная, и потому было предложено несколько различных способов провести эти остающиеся два часа. Способов проводить
время было очень много в Воздвиженском, и все были не
те, какие употреблялись в Покровском.
Во
время же игры Дарье Александровне было невесело. Ей не нравилось продолжавшееся при этом игривое отношение между Васенькой Весловским и Анной и
та общая ненатуральность больших, когда они одни, без детей, играют в детскую игру. Но, чтобы не расстроить других и как-нибудь провести
время, она, отдохнув, опять присоединилась к игре и притворилась, что ей весело. Весь этот день ей всё казалось, что она играет на театре
с лучшими, чем она, актерами и что ее плохая игра портит всё дело.