Неточные совпадения
Засмеялась и Марта. Передонов смотрел равнодушно: он не принимал никакого участия
в чужих
делах, — не любил людей, не думал о них иначе, как только
в связи со
своими выгодами и удовольствиями. Вершина самодовольно улыбнулась и сказала...
— Скажите, пожалуйста, — с нескрываемою насмешкою
в голосе сказала она, — а на вид она гораздо старше вас. Конечно, это не мое
дело, а только со стороны жалко, что такой хороший молодой человек должен жить не так, как бы он заслуживал по
своей красоте и душевным качествам.
Варвара жаловалась Грушиной на
свою Наталью. Грушина указала ей новую прислугу, Клавдию, и расхвалила ее. Решили ехать за нею сейчас же, на Самородину-речку, где она жила пока у акцизного чиновника, на-днях получившего перевод
в другой город. Варвару остановило только имя. Она с недоумением спросила...
Уже с утра они были готовы ехать под венец. Оставалось только надеть приличное к венцу платье да приколоть фату и цветы. О Варваре сестры не вспоминали
в своих разговорах, как-будто ее и на свете нет. Но уже одно то, что они, беспощадные насмешницы, перемывая косточки всем, не обмолвились во весь
день ни одним словечком только о Варваре, одно это доказывало, что неловкая мысль о ней гвоздем сидит
в голове каждой из сестриц.
Вчерашние ерлы вдруг опять припомнились Передонову. «Вот, — думал он про Володина, — на
свою мать жалуется, зачем она его родила, — не хочет быть Павлушкой. Видно, и
в самом
деле завидует. Может быть, уже и подумывает жениться на Варваре и влезть
в мою шкуру», — думал Передонов и тоскливо смотрел на Володина.
— Марта и Владя домой на
день едут, — сказала она, ласково глядя сквозь дым
своей папироски на Передонова коричневыми глазами, — вот бы и вы с ними погостить
в деревне. За ними работник
в тележке приехал.
Владя молчал, смотрел на
своих мучителей, поеживался плечами и улыбался сквозь слезы. Отец у него крут. Владя старался утешить себя, думая, что это — только угрозы. Неужели, думал он,
в самом
деле захотят испортить ему праздник? Ведь праздник —
день особенный, отмеченный и радостный, и все праздничное совсем несоизмеримо со всем школьным, будничным.
Володин сделал понимающее лицо, хотя, конечно, не знал, какие это нашлись вдруг у Передонова
дела. А Передонов думал, что ему необходимо будет сделать несколько визитов. Вчерашняя случайная встреча с жандармским офицером навела его на мысль, которая показалась ему весьма дельною: обойти всех значительных
в городе лиц и уверить их
в своей благонадежности. Если это удастся, тогда,
в случае чего, у Передонова найдутся заступники
в городе, которые засвидетельствуют его правильный образ мыслей.
А Передонов не знал, верить или не верить. На всякий случай решился он со вторника начать оправдательные
свои посещения к значительным
в городе особам. С понедельника нельзя, — тяжелый
день.
Грушина написала
своей подруге,
в какой именно
день опустить письмо, — рассчитали, чтобы оно пришло
в воскресенье, тогда почтальон принесет его при Передонове, и это будет лишним доказательством неподдельности письма.
В субботу Передонов собрался итти к исправнику. Этот хотя и не такая важная птица, как предводитель дворянства, — думал Передонов, — однако может навредить больше всех, а захочет, так он может и помочь
своим отзывом перед начальством. Полиция — важное
дело.
Многим хотелось бы услышать, что говорит об этом директор, но директор, сверх обыкновения, вовсе не выходил сегодня из
своей квартиры, только прошел, сильно запоздав, на
своей единственный
в тот
день урок
в шестом классе, просидел там лишних пять минут и ушел прямо к себе, никому не показавшись.
В классах на следующий
день Передонов рассказал о
своих подвигах. Фамилий не называл, но жертвы его сами выдавали себя
своим смущением.
В классах он со злости усиленно принялся дразнить маленьких, наказанных на-днях по его жалобам. Особенно напал он на Крамаренка. Тот молчал, бледнел под
своим темным загаром, и глаза сверкали.
Со всех сторон до Хрипача доносились слухи о подвигах Передонова. Сегодня утром ему рассказали о вчерашнем происшествии
в клубе. Вчера же после уроков к нему явился Володя Бультяков, на-днях наказанный
своею хозяйкою по жалобе от Передонова. Опасаясь вторичного посещения его с такими же последствиями, мальчик пожаловался директору.
Екатерина Ивановна Пыльникова, Сашина тетка и воспитательница, сразу получила два письма о Саше: от директора и от Коковкиной. Эти письма страшно встревожили ее.
В осеннюю распутицу, бросив все
свои дела, поспешно выехала она из деревни
в наш город. Саша встретил тетю с радостью, — он любил ее. Тетя везла большую на него
в своем сердце грозу. Но он так радостно бросился ей на шею, так расцеловал ее руки, что она не нашла
в первую минуту строгого тона.
На другой
день Передонов с утра приготовил нож, небольшой,
в кожаных ножнах, и бережно носил его
в кармане. Целое утро, вплоть до раннего
своего обеда, просидел он у Володина. Глядя на его работу, делал нелепые замечания. Володин был попрежнему рад, что Передонов с ним водится, а его глупости казались ему забавными.
Неточные совпадения
— Нет. Он
в своей каморочке // Шесть
дней лежал безвыходно, // Потом ушел
в леса, // Так пел, так плакал дедушка, // Что лес стонал! А осенью // Ушел на покаяние //
В Песочный монастырь.
Краса и гордость русская, // Белели церкви Божии // По горкам, по холмам, // И с ними
в славе спорили // Дворянские дома. // Дома с оранжереями, // С китайскими беседками // И с английскими парками; // На каждом флаг играл, // Играл-манил приветливо, // Гостеприимство русское // И ласку обещал. // Французу не привидится // Во сне, какие праздники, // Не
день, не два — по месяцу // Мы задавали тут. //
Свои индейки жирные, //
Свои наливки сочные, //
Свои актеры, музыка, // Прислуги — целый полк!
Гласит // Та грамота: «Татарину // Оболту Оболдуеву // Дано суконце доброе, // Ценою
в два рубля: // Волками и лисицами // Он тешил государыню, //
В день царских именин // Спускал медведя дикого // С
своим, и Оболдуева // Медведь тот ободрал…» // Ну, поняли, любезные?» // — Как не понять!
Правдин. Если вы приказываете. (Читает.) «Любезная племянница!
Дела мои принудили меня жить несколько лет
в разлуке с моими ближними; а дальность лишила меня удовольствия иметь о вас известии. Я теперь
в Москве, прожив несколько лет
в Сибири. Я могу служить примером, что трудами и честностию состояние
свое сделать можно. Сими средствами, с помощию счастия, нажил я десять тысяч рублей доходу…»
Я хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного господина наставник его всякий
день разогнул ему Историю и указал ему
в ней два места:
в одном, как великие люди способствовали благу
своего отечества;
в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло
свою доверенность и силу, с высоты пышной
своей знатности низвергся
в бездну презрения и поношения.