Мы с новою страстью бросились в вихрь удовольствий, чтобы только забыть о предстоящем свидании с Иваном Тимофеичем. Но существование наше уже было подточено. Мысль, что вот-вот сейчас позовут и предложат что-то неслыханное, вследствие
чего придется, пожалуй, закупориться в Проплеванную, — эта ужасная мысль следила за каждым моим шагом и заставляла мешать в кадрилях фигуры. Видя мою рассеянность, дамы томно смотрели на меня, думая, что я влюблен...
Неточные совпадения
— Стало быть, до сих пор мы в одну меру годили, а теперь мера с гарнцем пошла в ход — больше годить надо, а завтра, может быть, к мере и еще два гарнца накинется — ну, и еще больше годить
придется. Небось, не лопнешь. А впрочем,
что же праздные-то слова говорить! Давай-ка лучше подумаем, как бы нам сообща каникулы-то эти провести. Вместе и годить словно бы веселее будет.
Во-первых, никогда не
приходилось делать подобного предобеденного моциона, а во-вторых, мы ели на свободе, без всяких политических соображений, „без тоски, без думы роковой“, памятуя твердо,
что ничего другого, кроме еды, нам не предстоит.
Давно, очень давно дедушка Крылов написал басню „Сочинитель и разбойник“, в которой доказал,
что разбойнику следует отдать предпочтение перед сочинителем, и эта истина так
пришлась нам ко двору,
что с давних времен никто и не сомневается в ее непререкаемости.
Вместе с Глумовым я проводил целые утра в делании визитов (иногда из Казанской части
приходилось, по обстоятельствам, ехать на Охту), вел фривольные разговоры с письмоводителями, городовыми и подчасками о таких предметах, о которых даже мыслить прежде решался, лишь предварительно удостоверившись,
что никто не подслушивает у дверей, ухаживал за полицейскими дамами, и только скромность запрещает мне признаться, скольких из них довел я до грехопадения.
Волей-неволей, но
пришлось согласиться с Глумовым. Немедленно начертали мы план кампании и на другой же день приступили к его выполнению, то есть отправились в Кузьмине. Однако ж и тут полученные на первых порах сведения были такого рода,
что никакого практического результата извлечь из них было невозможно. А именно, оказалось...
Я машинально протянул руку и подавил пуговку электрического звонка. Раздался какой-то унылый, дребезжащий звон, совсем не тот веселый, победный, светлый, который раздавался здесь когда-то. Один из лжесвидетелей, о которых упоминалось в справке, добытой из 2-й Адмиралтейской части, отпер нам дверь и сказал,
что нам
придется подождать, потому
что господин Балалайкин занят в эту минуту с клиентами.
[Для уразумения этого необходимо напомнить читателю,
что Балалайкин-сын известной когда-то в Москве цыганки Стешки, бывшей, до выхода в замужество за провинциального секретаря Балалайкина, в интимных отношениях с Репетиловым, вследствие
чего Балалайкин и говорит
что Репетилов ему «кроме того, еще чем-то
приходится» (см «Экскурсии в область умеренности и аккуратности»).
Почему не
приходится? — а потому, сударь,
что начальство средства имеет, и ежели, например…
— Да, нет у нас этого… — продолжал он, — пера у нас вольного нет! Уж, кажется, на
что знакомый предмет — всю жизнь благопристойностью занимался, а
пришлось эту самую благопристойность на бумаге изобразить — шабаш!
— Вот, видишь, как оно легко, коли внутренняя-то благопристойность у человека в исправности! А ежели в тебе этого нет — значит, ты сам виноват. Тут, брат, ежели и не
придется тебе уснуть — на себя пеняй! Знаете ли,
что я придумал, друзья? зачем нам квартиры наши на ключи запирать? Давайте-ка без ключей… мило, благородно!
— Во-первых, Волга произведет в нас подъем чувств, — сказал он, — а во-вторых, задавшись просветительными целями, мы не должны забывать,
что рано или поздно нам все-таки
придется отсидеть свой срок в холодной, а быть может, и совершить прогулку с связанными назад руками.
А через год
пришлось сократить ямщину наполовину, потому
что седок повалил в Новое.
— Чудак! А потом, разумеется, и остальные средние люди разевают рты: и в самом деле,
что же он сделал? И выходит немая сцена — вроде как в"Ревизоре", — для постановки которой
приходится прибегать к содействию балетмейстера. Глумов помолчал с минуту и продолжал...
Выслушал он эти мерзавцевы речи, и хоть очень наглость ихняя ему не по нраву
пришлась, однако видит,
что люди на правой стезе стоят, — делать нечего, согласился.
Когда Вольф кончил свои доводы, Бе, не дорисовав гирлянду, с грустью — ему было грустно за то,
что приходилось доказывать такие труизмы — мягким, приятным голосом, коротко, просто и убедительно показал неосновательность жалобы и, опустив голову с белыми волосами, продолжал дорисовывать гирлянду.
Неточные совпадения
Осип. Любит он, по рассмотрению,
что как
придется. Больше всего любит, чтобы его приняли хорошо, угощение чтоб было хорошее.
Говорят,
что я им солоно
пришелся, а я, вот ей-богу, если и взял с иного, то, право, без всякой ненависти.
Бобчинский. Да если этак и государю
придется, то скажите и государю,
что вот, мол, ваше императорское величество, в таком-то городе живет Петр Иванович Бобчинскнй.
Но злаков на полях все не прибавлялось, ибо глуповцы от бездействия весело-буйственного перешли к бездействию мрачному. Напрасно они воздевали руки, напрасно облагали себя поклонами, давали обеты, постились, устраивали процессии — бог не внимал мольбам. Кто-то заикнулся было сказать,
что"как-никак, а
придется в поле с сохою выйти", но дерзкого едва не побили каменьями, и в ответ на его предложение утроили усердие.
Во время градоначальствования Фердыщенки Козырю посчастливилось еще больше благодаря влиянию ямщичихи Аленки, которая
приходилась ему внучатной сестрой. В начале 1766 года он угадал голод и стал заблаговременно скупать хлеб. По его наущению Фердыщенко поставил у всех застав полицейских, которые останавливали возы с хлебом и гнали их прямо на двор к скупщику. Там Козырь объявлял,
что платит за хлеб"по такции", и ежели между продавцами возникали сомнения, то недоумевающих отправлял в часть.