Неточные совпадения
Варавка схватил его и стал подкидывать к потолку, легко, точно мяч. Вскоре после этого привязался неприятный доктор Сомов, дышавший запахом водки и соленой рыбы;
пришлось выдумать,
что его фамилия круглая, как бочонок. Выдумалось,
что дедушка говорит лиловыми словами. Но, когда он сказал,
что люди сердятся по-летнему и по-зимнему, бойкая дочь Варавки, Лида, сердито крикнула...
Мать сказала,
что Сомовы поссорились,
что у жены доктора сильный нервный припадок и ее
пришлось отправить в больницу.
Он считал необходимым искать в товарищах недостатки; он даже беспокоился, не находя их, но беспокоиться
приходилось редко, у него выработалась точная мера: все,
что ему не нравилось или возбуждало чувство зависти, — все это было плохо.
— Ржига предупредил меня,
что с Иваном
придется поступить строго. Он приносил в класс какие-то запрещенные книжки и неприличные фотографии. Я сказала Ржиге,
что в книжках, наверное, нет ничего серьезного, это просто хвастовство Дронова.
— Не тому вас учат,
что вы должны знать. Отечествоведение — вот наука, которую следует преподавать с первых же классов, если мы хотим быть нацией. Русь все еще не нация, и боюсь,
что ей
придется взболтать себя еще раз так, как она была взболтана в начале семнадцатого столетия. Тогда мы будем нацией — вероятно.
— Ну, из-за
чего ссорятся мужчины с женщинами? Из-за мужчин, из-за женщин, конечно. Он стал просить у меня свои деньги, а я пошутила, не отдала. Тогда он стащил книжку, и мне
пришлось заявить об этом мировому судье. Тут Ванька отдал мне книжку; вот и все.
Но Нехаева как-то внезапно устала, на щеках ее, подкрашенных морозом, остались только розоватые пятна, глаза потускнели, она мечтательно заговорила о том,
что жить всей душой возможно только в Париже,
что зиму эту она должна бы провести в Швейцарии, но ей
пришлось приехать в Петербург по скучному делу о небольшом наследстве.
Лютов, крепко потирая руки, усмехался, а Клим подумал,
что чаще всего, да почти и всегда, ему
приходится слышать хорошие мысли из уст неприятных людей. Ему понравились крики Лютова о необходимости свободы, ему казалось верным указание Туробоева на русское неуменье владеть мыслью. Задумавшись, он не дослышал чего-то в речи Туробоева и был вспугнут криком Лютова...
— Я же полагаю,
что государю нашему необходимо
придется вспомнить пример прадеда своего и жестоко показать всю силу власти, как это было показано Николаем Павловичем четырнадцатого декабря тысяча восемьсот двадцать пятого года на Сенатской площади Санкт-Петербурга-с!
— Вспомните,
что русский барин Герцен угрожал царю мужицким топором, а затем покаянно воскликнул по адресу царя: «Ты победил, Галилеянин!» Затем ему
пришлось каяться в том,
что первое покаяние его было преждевременно и наивно. Я утверждаю,
что наивность — основное качество народничества; особенно ясно видишь это, когда народники проповедуют пугачевщину, мужицкий бунт.
— Арестованы на днях знакомые, и возможно,
что мне
придется…
Сомова говорила о будущем в тоне мальчишки, который любит кулачный бой и совершенно уверен,
что в следующее воскресенье будут драться. С этим
приходилось мириться, это настроение принимало характер эпидемии, и Клим иногда чувствовал,
что постепенно, помимо воли своей, тоже заражается предчувствием неизбежности столкновения каких-то сил.
Самгину
приходилось говорить,
что студенческое движение буржуазно, чуждо интересам рабочего класса и отвлекает молодежь в сторону от задач времени: идти на помощь рабочему движению.
Музыкант полулежал в кровати, поставленной так,
что изголовье ее
приходилось против открытого окна, по грудь он был прикрыт пледом в черно-белую клетку, а на груди рубаха расстегнута, и солнце неприятно подробно освещало серую кожу и черненькие, развившиеся колечки волос на ней.
— Наш фабричный котел еще мало вместителен, и долго
придется ждать, когда он, переварив русского мужика в пролетария, сделает его восприимчивым к вопросам государственной важности… Вполне естественно,
что ваше поколение, богатое волею к жизни, склоняется к методам активного воздействия на реакцию…
— То есть не по поручению, а по случаю
пришлось мне поймать на деле одного полотера, он замечательно приспособился воровать мелкие вещи, — кольца, серьги, броши и вообще. И вот, знаете, наблюдаю за ним. Натирает он в богатом доме паркет. В будуаре-с. Мальчишку-помощника выслал, живенько открыл отмычкой ящик в трюмо, взял
что следовало и погрузил в мастику. Прелестно. А затем-с…
— Хочется думать,
что молодежь понимает свою задачу, — сказал патрон, подвинув Самгину пачку бумаг, и встал; халат распахнулся, показав шелковое белье на крепком теле циркового борца. — Разумеется, людям
придется вести борьбу на два фронта, — внушительно говорил он, расхаживая по кабинету, вытирая платком пальцы. — Да, на два: против лиходеев справа, которые доводят народ снова до пугачевщины, как было на юге, и против анархии отчаявшихся.
— Пробовал, но — не увлекся. Перебил волку позвоночник, жалко стало зверюгу, отчаянно мучился.
Пришлось добить, а это уж совсем скверно. Ходил стрелять тетеревей на току, но до того заинтересовался птичьим обрядом любви,
что выстрелить опоздал. Да, признаюсь, и не хотелось. Это — удивительная штука — токованье!
— А вы, индивидуалист, все еще бунтуете? — скучновато спросил он и вздохнул. —
Что ж — люди? Они сами идиотски безжалостно устроились по отношению друг ко другу, за это им и
придется жесточайше заплатить.
— Когда я был юнкером,
приходилось нередко дежурить во дворце; царь был еще наследником. И тогда уже я заметил,
что его внимание привлекают безличные люди, посредственности. Потом видел его на маневрах, на полковых праздниках. Я бы сказал,
что талантливые люди неприятны ему, даже — пугают его.
— Здравствуй!
Что ж ты это, брат, а? Здоровеннейший бред у тебя был, очень бурный. Попы, вобла, Глеб Успенский.
Придется полежать дня три-четыре.
—
Придется сократить, — сказала Спивак, а длинноногий Корнев, взяв рукопись, как свою, пробормотал,
что он это сделает.
— Вам, пожалуй,
придется, писать еще «
Чего хотел убитый большевик?» Корнев-то не выживет.
Проводив ее, чувствуя себя больным от этой встречи, не желая идти домой, где
пришлось бы снова сидеть около Инокова, — Самгин пошел в поле. Шел по тихим улицам и думал,
что не скоро вернется в этот город, может быть — никогда. День был тихий, ясный, небо чисто вымыто ночным дождем, воздух живительно свеж, рыжеватый плюш дерна источал вкусный запах.
Варвара как-то тяжело, неумело улеглась спиною к нему; он погасил свечу и тоже лег, ожидая,
что еще скажет она, и готовясь наговорить ей очень много обидной правды. В темноте под потолком медленно вращались какие-то дымные пятна, круги. Ждать
пришлось долго, прежде
чем в тишине прозвучали тихие слова...
Цесаревич Николай!
Если царствовать
придется,
Так уж ты не забывай,
Что полиция дерется...
— Лидия, кажется, простудилась, — говорила она, хмурясь, глядя, как твердо шагает Безбедов. — Ночь-то какая жуткая! Спать еще рано бы, но —
что же делать? Завтра мне
придется немало погулять, осматривая имение. Приятного сна…
— Н-ну, вот, — заговорил Безбедов, опустив руки, упираясь ладонями в колена и покачиваясь. —
Придется вам защищать меня на суде. По обвинению в покушении на убийство, в нанесении увечья… вообще — черт знает в
чем! Дайте выпить чего-нибудь…
Думать в этом направлении
пришлось недолго. Очень легко явилась простая мысль,
что в мире купли-продажи только деньги, большие деньги, могут обеспечить свободу, только они позволят отойти в сторону из стада людей, каждый из которых бешено стремится к независимости за счет других.
«Куда, к черту, они засунули тушилку?» — негодовал Самгин и, боясь,
что вся вода выкипит, самовар распаяется, хотел снять с него крышку, взглянуть — много ли воды? Но одна из шишек на крышке отсутствовала, другая качалась, он ожег пальцы,
пришлось подумать о том, как варварски небрежно относится прислуга к вещам хозяев. Наконец он догадался налить в трубу воды, чтоб погасить угли. Эта возня мешала думать, вкусный запах горячего хлеба и липового меда возбуждал аппетит, и думалось только об одном...
«
Приходится думать не о ней, а — по поводу ее. Марина… — Вспомнил ее необычное настроение в Париже. — В конце концов — ее смерть не так уж загадочна, что-нибудь… подобное должно было случиться. “По Сеньке — шапка”, как говорят. Она жила близко к чему-то,
что предусмотрено “Положением о наказаниях уголовных”».
— Смерть Безбедова и для вас полезна, ведь вам
пришлось бы участвовать в судебном следствии свидетелем, если бы вы не выступили защитником. И — знаете: возможно,
что прокурор отвел бы вас как защитника.
Ему часто
приходилось ощущать,
что единство, даже сходство мысли — оскорбляет его, унижает, низводя в ряд однообразностей.
— Ведь вам Дронов, наверное, сказал,
что я была эстрадной певицей? Ну, вот. В качестве таковой я имела весьма широкие знакомства среди лучших людей России, — сказала она, весело подмигнув. — И, разумеется, для того, чтоб хорошо одеться,
приходилось совершенно раздеваться. Вас это шокирует?
«Вот как
приходится жить», — думал он, жалея себя, обижаясь на кого-то и в то же время немножко гордясь тем,
что испытывает неудобства, этой гордостью смягчалось ощущение неудачи начала его службы отечеству.