Неточные совпадения
Но и тут главное отличие заключалось в
том, что одни жили «в свое удовольствие»,
то есть слаще ели, буйнее пили и проводили
время в безусловной праздности; другие, напротив, сжимались, ели
с осторожностью, усчитывали себя, ухичивали, скопидомствовали.
Я еще помню месячину; но так как этот способ продовольствия считался менее выгодным,
то с течением
времени он был в нашем доме окончательно упразднен, и все дворовые были поверстаны в застольную.
— Но вы описываете не действительность, а какой-то вымышленный ад! — могут сказать мне. Что описываемое мной похоже на ад — об этом я не спорю, но в
то же
время утверждаю, что этот ад не вымышлен мной. Это «пошехонская старина» — и ничего больше, и, воспроизводя ее, я могу, положа руку на сердце, подписаться:
с подлинным верно.
Или обращаются к отцу
с вопросом: «А скоро ли вы, братец, имение на приданое молодой хозяюшки купите?» Так что даже отец, несмотря на свою вялость, по
временам гневался и кричал: «Язвы вы, язвы! как у вас язык не отсохнет!» Что же касается матушки,
то она, натурально, возненавидела золовок и впоследствии доказала не без жестокости, что память у нее относительно обид не короткая.
Что касается до нас,
то мы знакомились
с природою случайно и урывками — только во
время переездов на долгих в Москву или из одного имения в другое. Остальное
время все кругом нас было темно и безмолвно. Ни о какой охоте никто и понятия не имел, даже ружья, кажется, в целом доме не было. Раза два-три в год матушка позволяла себе нечто вроде partie de plaisir [пикник (фр.).] и отправлялась всей семьей в лес по грибы или в соседнюю деревню, где был большой пруд, и происходила ловля карасей.
Попы в
то время находились в полном повиновении у помещиков, и обхождение
с ними было полупрезрительное.
Весь этот день я был радостен и горд. Не сидел, по обыкновению, притаившись в углу, а бегал по комнатам и громко выкрикивал: «Мря, нря, цря, чря!» За обедом матушка давала мне лакомые куски, отец погладил по голове, а тетеньки-сестрицы, гостившие в
то время у нас, подарили целую тарелку
с яблоками, турецкими рожками и пряниками. Обыкновенно они делывали это только в дни именин.
Отец Василий был доволен своим приходом: он получал
с него до пятисот рублей в год и, кроме
того, обработывал свою часть церковной земли. На эти средства в
то время можно было прожить хорошо,
тем больше, что у него было всего двое детей-сыновей, из которых старший уже кончал курс в семинарии. Но были в уезде и лучшие приходы, и он не без зависти указывал мне на них.
И вот, чтобы получить Сережино содействие,
с обеих сторон употребляется давление. Со стороны папаши оно заключается в
том, что он от
времени до
времени награждает Сережу тычками и говорит...
— Я
с «ним» покуда разговаривать буду, — говорит Митя, — а ты
тем временем постереги входы и выходы, и как только я дам знак — сейчас хлоп!
Они составляли как бы круговую поруку и в
то же
время были единственным общедоступным предметом собеседований, которому и в гостях, и у семейного очага
с одинаковой страстью посвящали свои досуги и кавалеры и дамы, в особенности же последние.
С тех пор в Щучьей-Заводи началась настоящая каторга. Все
время дворовых, весь день,
с утра до ночи, безраздельно принадлежал барину. Даже в праздники старик находил занятия около усадьбы, но зато кормил и одевал их — как? это вопрос особый — и заставлял по воскресеньям ходить к обедне. На последнем он в особенности настаивал, желая себя выказать в глазах начальства христианином и благопопечительным помещиком.
В
то время в военной среде жестокое обращение не представлялось чем-нибудь ненормальным; ручные побои, палка, шпицрутены так и сыпались градом, но требовалось, чтоб эти карательно-воспитательные меры предпринимались
с толком и «за дело».
С женою он совсем примирился, так как понял, что она не менее злонравна, нежели он, но в
то же
время гораздо умнее его и умеет хоронить концы.
Он взглянул на нее
с недоумением, но в
то же
время инстинктивно дрогнул.
Так что когда мы в первое
время, в свободные часы, гуляли по улицам Заболотья, — надо же было познакомиться
с купленным имением, —
то за нами обыкновенно следовала толпа мальчишек и кричала: «Затрапезные! затрапезные!» — делая таким образом из родовитой дворянской фамилии каламбур.
Старого бурмистра матушка очень любила: по мнению ее, это был единственный в Заболотье человек, на совесть которого можно было вполне положиться. Называла она его не иначе как «Герасимушкой», никогда не заставляла стоять перед собой и пила вместе
с ним чай. Действительно, это был честный и бравый старик. В
то время ему было уже за шестьдесят лет, и матушка не шутя боялась, что вот-вот он умрет.
Списывалась было она
с сестрицей Ольгой Порфирьевной, приглашала ее к себе на житье, но, во-первых, Ольга Порфирьевна была еще старше ее, во-вторых, она в
то время хозяйствовала в Малиновце и, главное, никак не соглашалась оставить сестрицу Машу.
Целый день прошел в удовольствиях. Сперва чай пили, потом кофе, потом завтракали, обедали, после обеда десерт подавали, потом простоквашу
с молодою сметаной, потом опять пили чай, наконец ужинали. В особенности мне понравилась за обедом «няня», которую я два раза накладывал на тарелку. И у нас, в Малиновце, по
временам готовили это кушанье, но оно было куда не так вкусно. Ели исправно, губы у всех были масленые, даже глаза искрились. А тетушка между
тем все понуждала и понуждала...
Но по мере
того, как
время приближалось к всенощной, аллея наполнялась нищими и калеками, которые усаживались по обеим сторонам
с тарелками и чашками в руках и тоскливо голосили.
Кроме
того, во
время учебного семестра, покуда родные еще не съезжались из деревень, дедушка по очереди брал в праздничные дни одного из внуков, но последние охотнее сидели
с Настасьей, нежели
с ним, так что присутствие их нимало не нарушало его всегдашнего одиночества.
Ровно в девять часов в
той же гостиной подают завтрак. Нынче завтрак обязателен и представляет подобие обеда, а во
время оно завтракать давали почти исключительно при гостях, причем ограничивались
тем, что ставили на стол поднос, уставленный закусками и эфемерной едой, вроде сочней, печенки и т. п. Матушка усердно потчует деда и ревниво смотрит, чтоб дети не помногу брали. В
то время она накладывает на тарелку целую гору всякой всячины и исчезает
с нею из комнаты.
В
то время больших домов,
с несколькими квартирами, в Москве почти не было, а переулки были сплошь застроены небольшими деревянными домами, принадлежавшими дворянам средней руки (об них только и идет речь в настоящем рассказе, потому что так называемая грибоедовская Москва, в которой преимущественно фигурировал высший московский круг, мне совершенно неизвестна, хотя несомненно, что в нравственном и умственном смысле она очень мало разнилась от Москвы, описываемой мною).
Он в щегольском коричневом фраке
с светлыми пуговицами; на руках безукоризненно чистые перчатки beurre frais. [цвета свежего масла (фр.).] Подает сестре руку — в
то время это считалось недозволенною фамильярностью — и расшаркивается перед матушкой. Последняя тупо смотрит в пространство, точно перед нею проходит сонное видение.
Итак, Москва не удалась.
Тем не менее сестрица все-таки нашла себе «судьбу», но уже в провинции. Вспомнила матушка про тетеньку-сластену (см. гл. XI), списалась
с нею и поехала погостить
с сестрицей. В это
время в Р. прислали нового городничего; затеялось сватовство, и дело, при содействии тетеньки, мигом устроилось.
С этими словами она выбежала из девичьей и нажаловалась матушке. Произошел целый погром. Матушка требовала, чтоб Аннушку немедленно услали в Уголок, и даже грозилась отправить туда же самих тетенек-сестриц. Но благодаря вмешательству отца дело кончилось криком и угрозами. Он тоже не похвалил Аннушку, но ограничился
тем, что поставил ее в столовой во
время обеда на колени. Сверх
того, целый месяц ее «за наказание» не пускали в девичью и носили пищу наверх.
Распоряжения самые суровые следовали одни за другими, и одни же за другими немедленно отменялись. В сущности, матушка была не злонравна, но бесконтрольная помещичья власть приучила ее сыпать угрозами и в
то же
время притупила в ней способность предусматривать, какие последствия могут иметь эти угрозы. Поэтому, встретившись
с таким своеобразным сопротивлением, она совсем растерялась.
Само собою разумеется, что Ивану в конце концов все-таки засыпали, но матушка
тем не менее решила до
времени с Ванькой-Каином в разговоры не вступать, и как только полевые работы дадут сколько-нибудь досуга, так сейчас же отправить его в рекрутское присутствие.
В
то время обряд отсылки строптивых рабов в рекрутское присутствие совершался самым коварным образом. За намеченным субъектом потихоньку следили, чтоб он не бежал или не повредил себе чего-нибудь, а затем в условленный момент внезапно со всех сторон окружали его, набивали на ноги колодки и сдавали
с рук на руки отдатчику.
Вообще вся его жизнь представляла собой как бы непрерывное и притом бессвязное сновидение. Даже когда он настоящим манером спал,
то видел сны, соответствующие его должности. Либо печку топит, либо за стулом у старого барина во
время обеда стоит
с тарелкой под мышкой, либо комнату метет. По
временам случалось, что вдруг среди ночи он вскочит, схватит спросонок кочергу и начнет в холодной печке мешать.
Некоторое
время он был приставлен в качестве камердинера к старому барину, но отец не мог выносить выражения его лица и самого Конона не иначе звал, как каменным идолом. Что касается до матушки,
то она не обижала его и даже в приказаниях была более осторожна, нежели относительно прочей прислуги одного
с Кононом сокровенного миросозерцания. Так что можно было подумать, что она как будто его опасается.
Время шло. Над Егоркой открыто измывались в застольной и беспрестанно подстрекали Ермолая на новые выходки, так что Федот наконец догадался и отдал жениха на село к мужичку в работники. Матренка,
с своей стороны, чувствовала, как
с каждым днем в ее сердце все глубже и глубже впивается тоска, и
с нетерпением выслушивала сожаления товарок. Не сожаления ей были нужны, а развязка. Не
та развязка, которой все ждали, а совсем другая. Одно желание всецело овладело ею: погибнуть, пропасть!
— Льет да поливает! — ропщет она, — который уж день эта канитель идет, а все конца-краю тучам не видать. Намолотили
с три пропасти, а вороха невеяные стоят. [В
то время ни молотилок, ни веялок не было; веяли
с лопаты на открытом гумне, при благоприятном ветре.] Кабы Федот — он что-нибудь да придумал бы.
И съели и выпили у него за это
время с три пропасти, но когда наступил срок выборов,
то в губернский город отправились всё
те же выборные элементы, как и всегда, и поднесли Федору Васильичу на блюде белые шары.
Вся несостоятельность русского культурного общества
того времени выступила
с поразительною яркостью.
Но всего больше возмущало
то, что посредники говорили «хамам» выи во
время разбирательств сажали их рядом
с бывшими господами.
Словом сказать, мы целый час провели и не заметили, как
время прошло. К сожалению, раздалось призывное: pst! — и Струнников стремительно вскочил и исчез. Мы,
с своей стороны, покинули Эвиан и, переезжая на пароходе, рассуждали о
том, как приятно встретить на чужбине соотечественника и какие быстрые успехи делает Россия, наглядно доказывая, что в качестве «гарсонов» сыны ее в грязь лицом не ударят.
Солнце так и поливает сверху зноем, и в
то же
время с севера подувает ветерок; вообще сушка предвидится отличная.
В
то время старики Пустотеловы жили одни. Дочерей всех до одной повыдали замуж, а сыновья
с отличием вышли из корпуса, потом кончили курс в академии генерального штаба и уж занимали хорошие штабные места.
Дом уж и в
то время обращался в руины, так что неминучее дело было затевать новый, а Чепраков все откладывал да откладывал —
с тем и на
тот свет отправился, оставивши вдову
с четырьмя дочерьми.
Заварили майорский чай, и, несмотря на отвычку, все
с удовольствием приняли участие в чаепитии. Майор пил пунш за пуншем, так что Калерии Степановне сделалось даже жалко. Ведь он ни чаю, ни рому назад не возьмет — им бы осталось, — и вдруг, пожалуй, всю бутылку за раз выпьет! Хоть бы на гогель-могель оставил! А Клобутицын продолжал пить и в
то же
время все больше и больше в упор смотрел на Машу и про себя рассуждал...
Так и сделали. Из полученных за пустошь денег Валентин Осипович отложил несколько сотен на поездку в Москву, а остальные вручил Калерии Степановне, которая
с этой минуты водворилась в Веригине, как дома. Обивали мебель, развешивали гардины, чистили старинное бабушкино серебро, прикупали посуду и в
то же
время готовили для невесты скромное приданое.
Да, это была
с его стороны грубая ошибка, и он глубоко негодовал на себя, что не предвидел ее последствий… Но в
то же
время в голове его назойливо складывалась мысль: общая жизнь началась так недавно, а раздельная черта уж обозначилась!
Некоторое
время Бурмакин, однако ж, откладывал решение, а соседи между
тем уже громко говорили, что Милочка вошла в интимную связь
с паном Мазуровским и что последний даже хвалится этим. Старик Бурмакин не выдержал и приехал в Веригино.
— Было уже со мной это — неужто не помнишь? Строго-настрого запретила я в
ту пору, чтоб и не пахло в доме вином. Только пришло мое
время, я кричу: вина! — а мне не дают. Так я из окна ночью выпрыгнула, убежала к Троице, да целый день там в одной рубашке и чуделесила, покуда меня не связали да домой не привезли. Нет, видно, мне
с тем и умереть.
Того гляди, сбегу опять ночью да где-нибудь либо в реке утоплюсь, либо в канаве закоченею.
Когда-то изба была покрыта тесом, но от
времени тес сопрел, и новую крышу сделали уж соломенную, так что и
с этой стороны жилье перестало отличаться от обыкновенной крестьянской избы. Даже палисадника не существовало; только сбоку был разведен небольшой огород, в котором росли лишь самые необходимые в хозяйстве овощи. При такой бедности и в
то дешевое
время существовать было трудно.
— Таким образом, воспитание вашего сына будет обеспечено, — сказала она, — а в
то же
время и вы будете неразлучны
с вашим сокровищем.
— Встанут
с утра, да только о
том и думают, какую бы родному брату пакость устроить. Услышит один Захар, что брат
с вечера по хозяйству распоряжение сделал, — пойдет и отменит. А в это же
время другой Захар под другого брата такую же штуку подводит. До
того дошло, что теперь мужики, как завидят, что по дороге идет Захар Захарыч — свой ли, не свой ли, — во все лопатки прочь бегут!
Любимыми романсами в
то время были: «Прощаюсь, ангел мой,
с тобою», «Не шей ты мне, матушка», «Что затуманилась, зоренька ясная», «Талисман», «Черная шаль» и т. д.
Детские игры
того времени были очень нeразнообразны и притом совершенно чужды мысли о соединении забавного
с полезным. Я помню только следующие: в лошадки, фанты, жмурки и «сижу-посижу».