Тогда я счел, что с моей стороны долг гостеприимства уже исполнен и что засим я имею даже право рассчитывать, что и он свой долг выполнит, то есть распорядится насчет обеда. Ничуть не бывало. Уже рассказал я ему и о том, как я у Ганки обедал, и о том, как едва не отобедал у Гоголя, — а он все смеется и никаких распоряжений не делает. Тогда, дабы уничтожить в душе его всякие сомнения, я позвал полового и
спросил у него счет.
Неточные совпадения
Старшие все-таки улыбались при его появлении и находили, что в его физиономии есть что-то забавное, а сверстники нередко щелкали его по носу и на ходу
спрашивали: «Что, Козлик, сегодня хватим?» — «Хватим», — отвечал Козлик и продолжал гранить тротуары на Невском проспекте, покуда не наступал час обедать в долг
у Дюссо, и не обижался даже за получаемые в нос щелчки.
Я не буду описывать дальнейших представлений.
У управляющего палатой государственных имуществ Митенька
спросил, в каком состоянии находится скотоводство в губернии,
у председателя казенной палаты — до какой цифры простирается питейный доход, и т. д. Всем вообще сказал, что очень рад найти в них достойных и опытных руководителей.
— Но каков
у вас посредник, граф? —
спросил Козелков, чтобы прекратить общее изумление.
— Ну уж, об этом
спросите, вашество,
у Якова Филиппыча! — молвил он как-то особенно мягко.
Митенька не решился проникать далее и полегоньку начал отступать к дверям. Ему даже показалось, что кто-то задушенным голосом крикнул «караул», но он решился игнорировать это обстоятельство и только
спросил у швейцара, суетившегося около него с шинелью...
Митенька тоже ощущает на себе признаки всемогущей весны. Во-первых, на лице
у него появилось бесчисленное множество прыщей, что очень к нему не идет. Каждый раз, вечером, перед сном, он садится перед зеркалом и
спрашивает камердинера своего Ивана...
Анна Григорьевна ласкалась то к отцу, то к Феденьке, то
у одного, то
у другого
спрашивала, достаточно ли сладок чай.
— Гм… да… пожалуй, что это и так. Сказывают, и шах персидский тоже такое мнение высказал. Говорят, что когда его в Париже
спросили, какая страна ему больше понравилась, то он ответил: Moi… Russie… politique jamais!.. hourra toujours… et puis [Я… Россия… политика никогда!.. ура всегда… а потом… (фр.)] айда! И так это, сказывают, Мак-Магонше понравилось, что она тут же выразилась: и
у нас, говорит, ваше величество, к будущему приезду вашему то же будет!
— Всякий, — говорил он, — кого ни
спросите, что он больше любит, будни или праздник? — наверное ответит: праздник. Почему-с? а потому, государь мой, что в праздник начальники бездействуют, а следовательно, нет ни бунтов, ни соответствующих им экзекуций. Я же хочу, чтоб
у меня всякий день праздник был, а чтобы будни, в которые бунты бывают, даже из памяти
у всех истребились!
— А с чем
у вас нынче пироги? — в свою очередь,
спрашивал он, делая вид, как будто не всякая начинка, приготовленная ее руками, может быть ему по вкусу.
— Прежде всего —
у нас вовсе нет конституции! Наши степи вольны… как степи, или как тот вихрь, который гуляет по ним из одного конца в другой. Кто может удержать вихрь,
спрашиваю я вас? Какая конституция может настигнуть его? — прервал он меня так строго, что я несколько смешался и счел за нужное извиниться.
— Ваше сиятельство, позвольте мне вам дать свое мнение: соберите их всех, дайте им знать, что вам все известно, и представьте им ваше собственное положение точно таким самым образом, как вы его изволили изобразить сейчас передо мной, и
спросите у них совета: что <бы> из них каждый сделал на вашем положении?
Неточные совпадения
Влас наземь опускается. // «Что так?» —
спросили странники. // — Да отдохну пока! // Теперь не скоро князюшка // Сойдет с коня любимого! // С тех пор, как слух прошел, // Что воля нам готовится, //
У князя речь одна: // Что мужику
у барина // До светопреставления // Зажату быть в горсти!..
С утра встречались странникам // Все больше люди малые: // Свой брат крестьянин-лапотник, // Мастеровые, нищие, // Солдаты, ямщики. //
У нищих,
у солдатиков // Не
спрашивали странники, // Как им — легко ли, трудно ли // Живется на Руси? // Солдаты шилом бреются, // Солдаты дымом греются — // Какое счастье тут?..
— // «Дай прежде покурю!» // Покамест он покуривал, //
У Власа наши странники //
Спросили: «Что за гусь?» // — Так, подбегало-мученик, // Приписан к нашей волости, // Барона Синегузина // Дворовый человек, // Викентий Александрович.
«Не все между мужчинами // Отыскивать счастливого, // Пощупаем-ка баб!» — // Решили наши странники // И стали баб опрашивать. // В селе Наготине // Сказали, как отрезали: // «
У нас такой не водится, // А есть в селе Клину: // Корова холмогорская, // Не баба! доброумнее // И глаже — бабы нет. //
Спросите вы Корчагину // Матрену Тимофеевну, // Она же: губернаторша…»
«Умница, // Какой мужчина там?» — //
Спросил Роман
у женщины, // Уже кормившей Митеньку // Горяченькой ухой.