Неточные совпадения
«Три лекции о строгости» (план сего сочинения задуман и даже отчасти
в исполнение приведен был еще во
время административной деятельности старца, и вступительная (
первая) лекция была читана
в полном собрании гг. исправников и городничих; но за сие-то именно и был уволен наш добрый начальник от должности!!!), «О необходимости административного единогласия, как противоядия таковому ж многогласию», «Краткое рассуждение об усмирениях, с примерами», «О скорой губернаторской езде на почтовых», «О вреде, производимом вице-губернаторами», «Об административном вездесущии и всеведении» И, наконец, «О благовидной администратора наружности».
По уходе его Надежда Петровна некоторое
время стояла
в остолбенении. Ей казалось, что она выслушала какую-то неуклюжую канцелярскую бумагу, которой смысл был для нее еще не совсем ясен, но на которую необходимо во что бы ни стало дать объяснение. Наконец, когда она очнулась, то
первым ее движением было схватить портрет старого помпадура.
Вечером он уже имел с Митенькой продолжительное совещание, во
время которого держал себя очень ловко, то есть смотрел своему амфитриону
в глаза, улыбался и по
временам нетерпеливо повертывался
в кресле, словно конь, готовый по
первому знаку заржать и пуститься
в атаку.
Помпадур понял это противоречие и, для начала, признал безусловно верною только
первую половину правителевой философии, то есть, что на свете нет ничего безусловно-обеспеченного, ничего такого, что не подчинялось бы закону поры и
времени. Он обнял совокупность явлений, лежавших
в районе его духовного ока, и вынужден был согласиться, что весь мир стоит на этом краеугольном камне «Всё тут-с». Придя к этому заключению и применяя его специально к обывателю, он даже расчувствовался.
Он начинал полемизировать с утра. Когда он приходил
в правление,
первое лицо, с которым он встречался
в передней, был неизменный мещанин Прохоров, подобранный
в бесчувственном виде на улице и посаженный
в часть.
В прежнее
время свидание это имело,
в глазах помпадура, характер обычая и заканчивалось словом: «влепить!» Теперь — на
первый план выступила полемика, то есть терзание, отражающееся не столько на Прохорове, сколько на самом помпадуре.
Нет Агатона! Он мчится на всех парах
в Петербург и уже с
первой минуты чувствует себя угнетенным. Он равен всем; здесь,
в этом вагоне, он находится точно
в таких же условиях, как и все.
В последний раз он путешествует
в 1-м классе и уже не слышит того таинственного шепота: это он! это помпадур! — который встречал его появление
в прежние
времена!
С каким самоуверенным видом, с каким ликованием
в голосе ответил бы он
в былое
время: да… я тамошний помпадур! Я еду
в Петербург представить о нуждах своих подчиненных! Я полагаю, что
первая обязанность помпадура — это заботиться, чтоб законные требования его подчиненных были удовлетворены! и т. д. Теперь, напротив того, он чувствует, что ответ словно путается у него на языке и что гораздо было бы лучше, если б ему совсем-совсем ничего не приходилось отвечать.
Но аргументы
первых до того страдали риторическою амплификацией, что невольно напоминали знаменитое и, как известно, окончившееся полнейшим фиаско выражение «
в наше
время, когда»…
Это вдвойне меня огорчило: во-первых, потому, что я искренно любил Феденьку и мне всегда казалось, что он может сделать свою карьеру только на либеральной почве, а во-вторых, и потому, что меня
в это
время уже сильно начали смущать будущие судьбы русского либерализма.
Но я, признаюсь, был далеко не рад, когда увидел (это было
в первый раз со
времени нашего знакомства), что князь совсем пьян.
Неточные совпадения
Пришел солдат с медалями, // Чуть жив, а выпить хочется: // — Я счастлив! — говорит. // «Ну, открывай, старинушка, //
В чем счастие солдатское? // Да не таись, смотри!» // — А
в том, во-первых, счастие, // Что
в двадцати сражениях // Я был, а не убит! // А во-вторых, важней того, // Я и во
время мирное // Ходил ни сыт ни голоден, // А смерти не дался! // А в-третьих — за провинности, // Великие и малые, // Нещадно бит я палками, // А хоть пощупай — жив!
Главное препятствие для его бессрочности представлял, конечно, недостаток продовольствия, как прямое следствие господствовавшего
в то
время аскетизма; но, с другой стороны, история Глупова примерами совершенно положительными удостоверяет нас, что продовольствие совсем не столь необходимо для счастия народов, как это кажется с
первого взгляда.
Тут только понял Грустилов,
в чем дело, но так как душа его закоснела
в идолопоклонстве, то слово истины, конечно, не могло сразу проникнуть
в нее. Он даже заподозрил
в первую минуту, что под маской скрывается юродивая Аксиньюшка, та самая, которая, еще при Фердыщенке, предсказала большой глуповский пожар и которая во
время отпадения глуповцев
в идолопоклонстве одна осталась верною истинному богу.
При
первом столкновении с этой действительностью человек не может вытерпеть боли, которою она поражает его; он стонет, простирает руки, жалуется, клянет, но
в то же
время еще надеется, что злодейство, быть может, пройдет мимо.
Cемен Константинович Двоекуров градоначальствовал
в Глупове с 1762 по 1770 год. Подробного описания его градоначальствования не найдено, но, судя по тому, что оно соответствовало
первым и притом самым блестящим годам екатерининской эпохи, следует предполагать, что для Глупова это было едва ли не лучшее
время в его истории.