Под его чарами человек «возводит голое явление, создание Маии, на степень единственной и
высшей реальности, ставя его на место сокровеннейшей и истинной сущности вещей».
Неточные совпадения
Суть ли идейные первоначала бытия лишь идеальные схемы, которые по содержанию беднее, суше, однообразнее, нежели они же в «смешении» с материей в
реальностях нашего мира, или же, напротив, им принадлежит
реальность in sensu eminentissimo [В самом
высшем смысле (лат.).], реальнейшая
реальность, realitas realissima?
Софийность мира имеет для твари различную степень и глубину: в
высшем своем аспекте это — Церковь, Богоматерь, Небесный Иерусалим, Новое Небо и Новая Земля; во внешнем, периферическом действии в космосе она есть универсальная связь мира, одновременно идеальная и реальная, живое единство идеальности и
реальности, мыслимосТи и бытия, которого ищет новейшая спекулятивная философия (Фихте, Шеллинг, Гегель, неокантианство).
Итак, в религиозном переживании дано — и в этом есть самое его существо — непосредственное касание мирам иным, ощущение
высшей, божественной
реальности, дано чувство Бога, притом не вообще, in abstracto, но именно для данного человека; человек в себе и чрез себя обретает новый мир, пред которым трепещет от страха, радости, любви, стыда, покаяния.
Идя по этому пути мысли, неизбежно приходим и к предельному вопросу космологии — о
реальности идей: свойственна ли она
высшим, умопостигаемым началам бытия, платоновским идеям, как в их раздельности, так и в их органической целокупности?
В Английской революции, как имеющей религиозную основу, народ еще рассматривается в качестве суверена ex iure divino, во Французской же, как и во всех дальнейших революциях, речь идет о неразгаданной, но для всех явной
реальности коллектива, воля которого священна, а потому и есть
высший источник правообразования.