Неточные совпадения
Было время, когда и в нашем прекрасном отечестве все жители состояли как бы под следствием и судом, когда воздух был насыщен сквернословием и когда всюду, где бы ни показался обыватель, навстречу
ему несся один неумолимый окрик:
куда лезешь? не твое дело!
Во-первых,
он с незапамятных времен воздерживался от ежовых рукавиц и митирогнозии, что заставляло соседей говорить: да и
куда ж
им, колбасникам!
За двугривенный человек рисковал, что
его и в бараний рог согнут, и в табак сотрут, и туда зашвырнут,
куда ворон костей не заносил!
Одним утром, не успел я еще порядком одеться, как в дверь ко мне постучалась номерная прислужница ("la fille, [«девушка»] как
их здесь называют) и принесла карточку, на которой я прочитал: Theodor de Twerdoonto.
Он ожидал меня в читальном салоне,
куда, разумеется, я сейчас же и поспешил.
Брюхо у
него как барабан, глаза круглые, изумленные — надо же лишнюю тяжесть куда-нибудь сбыть.
Разумеется, я не говорю здесь о графе ТвэрдоонтС, который едва ли даже понимает значение слова"родина", но средний русский"скиталец"не только страстно любит Россию, а положительно носит ее с собою везде,
куда бы ни забросила
его капризом судьба.
Везде
он чувствует себя в каком-то необычном положении, везде
он недоумевает,
куда ж это ежовые-то рукавицы девались? и везде у
него сердце болит.
Болит не потому, чтоб ежовые рукавицы оставили в
его уме неизгладимо благодарные воспоминания, а потому что вслед за вопросом о том,
куда девались эти рукавицы, в
его уме возникает и другой вопрос: да полно, нужны ли
они?
И это насиженное воспроизводится с такою легкостью, что само собою, помимо всякого содействия со стороны воображения, перемещается следом за человеком,
куда бы ни кинула
его судьба.
Если б приказчики ваши не разъезжали круглый год по деревням нашим, то крестьянин, этот первый производитель яйца, —
куда бы, спрашивается,
он девался с
ним?
Лицо
его заметно осунулось и выцвело против того, как я видел
его месяц тому назад, но губы все еще по привычке шептали: в надежде славы и добра…3 И
куда это
он все приглашает? на что надеется?
Постепенно разыгрываясь, фантазия Грустилова умчалась наконец в надзвездный мир,
куда он по очереди переселил вместе с собою всех этих полуобнаженных богинь, которых бюсты так глубоко уязвляли его сердце.
Уездный чиновник пройди мимо — я уже и задумывался:
куда он идет, на вечер ли к какому-нибудь своему брату или прямо к себе домой, чтобы, посидевши с полчаса на крыльце, пока не совсем еще сгустились сумерки, сесть за ранний ужин с матушкой, с женой, с сестрой жены и всей семьей, и о чем будет веден разговор у них в то время, когда дворовая девка в монистах или мальчик в толстой куртке принесет уже после супа сальную свечу в долговечном домашнем подсвечнике.
Дело в том, что он, по инстинкту, начинал проникать, что Лебезятников не только пошленький и глуповатый человечек, но, может быть, и лгунишка, и что никаких вовсе не имеет он связей позначительнее даже в своем кружке, а только слышал что-нибудь с третьего голоса; мало того: и дела-то своего, пропагандного, может, не знает порядочно, потому что-то уж слишком сбивается и что уж
куда ему быть обличителем!
Неточные совпадения
Городничий. Эк
куда хватили! Ещё умный человек! В уездном городе измена! Что
он, пограничный, что ли? Да отсюда, хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней,
куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами.
Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть
его? только, знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Анна Андреевна. Где ж, где ж
они? Ах, боже мой!.. (Отворяя дверь.)Муж! Антоша! Антон! (Говорит скоро.)А все ты, а всё за тобой. И пошла копаться: «Я булавочку, я косынку». (Подбегает к окну и кричит.)Антон,
куда,
куда? Что, приехал? ревизор? с усами! с какими усами?
Осип. Да, хорошее. Вот уж на что я, крепостной человек, но и то смотрит, чтобы и мне было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув рукою), — бог с
ним! я человек простой».
Слышишь, побеги расспроси,
куда поехали; да расспроси хорошенько: что за приезжий, — каков
он, — слышишь?