Неточные совпадения
Кроме того, она чувствовала, что если здесь, в своем доме, она едва успевала ухаживать за своими пятью детьми, то
им будет еще хуже там,
куда она поедет со всеми
ими.
— Ну, хорошо. Понято, — сказал Степан Аркадьич. — Так видишь ли: я бы позвал тебя к себе, но жена не совсем здорова. А вот что: если ты хочешь
их видеть,
они, наверное, нынче в Зоологическом Саду от четырех до пяти. Кити на коньках катается. Ты поезжай туда, а я заеду, и вместе куда-нибудь обедать.
Куда делась
его всегда спокойная, твердая манера и беспечно спокойное выражение лица?
— На том свете? Ох, не люблю я тот свет! Не люблю, — сказал
он, остановив испуганные дикие глаза на лице брата. — И ведь вот, кажется, что уйти изо всей мерзости, путаницы, и чужой и своей, хорошо бы было, а я боюсь смерти, ужасно боюсь смерти. —
Он содрогнулся. — Да выпей что-нибудь. Хочешь шампанского? Или поедем куда-нибудь. Поедем к Цыганам! Знаешь, я очень полюбил Цыган и русские песни.
И, выйдя на двор, Левин, как дерево весною, еще не знающее,
куда и как разрастутся
его молодые побеги и ветви, заключенные в налитых почках, сам не знал хорошенько, за какие предприятия в любимом
его хозяйстве
он примется теперь, но чувствовал, что
он полон планов и предположений самых хороших.
Левин провел своего гостя в комнату для приезжих,
куда и были внесены вещи Степана Аркадьича: мешок, ружье в чехле, сумка для сигар, и, оставив
его умываться и переодеваться, сам пока прошел в контору сказать о пахоте и клевере. Агафья Михайловна, всегда очень озабоченная честью дома, встретила
его в передней вопросами насчет обеда.
— Да,
он удивительно смешно говорит. Поняла,
куда хозяин идет! — прибавил
он, потрепав рукой Ласку, которая, подвизгивая, вилась около Левина и лизала то
его руку, то
его сапоги и ружье.
— Очень можно,
куда угодно-с, — с презрительным достоинством сказал Рябинин, как бы желая дать почувствовать, что для других могут быть затруднения, как и с кем обойтись, но для
него никогда и ни в чем не может быть затруднений.
— Это
куда? — спросил
его Яшвин. — Вот и тройка, — прибавил
он, увидев подъезжавшую коляску.
— Всё исправно, — сказал Англичанин. — А вы
куда едете, милорд? — спросил
он неожиданно, употребив это название my-Lord, которого
он почти никогда не употреблял.
«Который раз мне делают нынче этот вопрос!» сказал
он себе и покраснел, что с
ним редко бывало. Англичанин внимательно посмотрел на
него. И, как будто
он знал,
куда едет Вронский, прибавил...
И
ему в первый раз пришла в голову ясная мысль о том, что необходимо прекратить эту ложь, и чем скорее, тем лучше. «Бросить всё ей и мне и скрыться куда-нибудь одним с своею любовью», сказал
он себе.
Как будто было что-то в этом такое, чего она не могла или не хотела уяснить себе, как будто, как только она начинала говорить про это, она, настоящая Анна, уходила куда-то в себя и выступала другая, странная, чуждая
ему женщина, которой
он не любил и боялся и которая давала
ему отпор.
— Заходи завтра в артель, — сказал Вронский и, пожав
его, извиняясь, за рукав пальто, отошел в середину гипподрома,
куда уже вводили лошадей для большой скачки с препятствиями.
Подробности эти Вронский узнал уже после, теперь же
он видел только то, что прямо под ноги,
куда должна стать Фру-Фру, может попасть нога или голова Дианы.
Народ, доктор и фельдшер, офицеры
его полка, бежали к
нему. К своему несчастию,
он чувствовал, что был цел и невредим. Лошадь сломала себе спину, и решено было ее пристрелить. Вронский не мог отвечать на вопросы, не мог говорить ни с кем.
Он повернулся и, не подняв соскочившей с головы фуражки, пошел прочь от гипподрома, сам не зная
куда.
Он чувствовал себя несчастным. В первый раз в жизни
он испытал самое тяжелое несчастие, несчастие неисправимое и такое, в котором виною сам.
Как и во всех местах, где собираются люди, так и на маленьких немецких водах,
куда приехали Щербацкие, совершилась обычная как бы кристаллизация общества, определяющая каждому
его члену определенное и неизменное место. Как определенно и неизменно частица воды на холоде получает известную форму снежного кристалла, так точно каждое новое лицо, приезжавшее на воды, тотчас же устанавливалось в свойственное
ему место.
—
Куда же вы? Посидите еще, — обратился
он к Вареньке.
—
Куда ж торопиться? Посидим. Как ты измок однако! Хоть не ловится, но хорошо. Всякая охота тем хороша, что имеешь дело с природой. Ну, что зa прелесть эта стальная вода! — сказал
он. — Эти берега луговые, — продолжал
он, — всегда напоминают мне загадку, — знаешь? Трава говорит воде: а мы пошатаемся, пошатаемся.
— Может быть, всё это хорошо; но мне-то зачем заботиться об учреждении пунктов медицинских, которыми я никогда не пользуюсь, и школ,
куда я своих детей не буду посылать,
куда и крестьяне не хотят посылать детей, и я еще не твердо верю, что нужно
их посылать? — сказал
он.
Левин шел за
ним и часто думал, что
он непременно упадет, поднимаясь с косою на такой крутой бугор,
куда и без косы трудно влезть; но
он взлезал и делал что надо.
Таня держала Гришу за волосы, а
он, с изуродованным злобой лицом, бил ее кулаками
куда попало.
Мысль о прямом деле, связывавшемся с сыном, о том, чтобы сейчас же уехать с
ним куда-нибудь, дала ей это успокоение.
— Вы сами учите? — спросил Левин, стараясь смотреть мимо выреза, но чувствуя, что,
куда бы
он ни смотрел в ту сторону,
он будет видеть вырез.
Он встал, чтобы итти к письменному столу, и Ласка, лежавшая у
его ног, потягиваясь, тоже встала и оглядывалась на
него, как бы спрашивая,
куда итти.
―
Он был и вернулся и опять поехал куда-то. Но это ничего. Не говори про это. Где ты был? Всё с принцем?
В одну минуту
он так перемесил всё это общественное тесто, что стала гостиная хоть
куда, и голоса оживленно зазвучали.
Алексей Александрович прошел в ее кабинет. У ее стола боком к спинке на низком стуле сидел Вронский и, закрыв лицо руками, плакал.
Он вскочил на голос доктора, отнял руки от лица и увидал Алексея Александровича. Увидав мужа,
он так смутился, что опять сел, втягивая голову в плечи, как бы желая исчезнуть куда-нибудь; но
он сделал усилие над собой, поднялся и сказал...
Так как смолоду у
него была способность к живописи и так как
он, нe зная,
куда тратить свои деньги, начал собирать гравюры,
он остановился на живописи, стал заниматься ею и в нее положил тот незанятый запас желаний, который требовал удовлетворения.
«Ах! провалиться бы куда-нибудь!» думал
он, продолжая работать.
Он и сам не заметил, как
он, подходя к
ним, схватил и проглотил это впечатление, так же как и подбородок купца, продававшего сигары, и спрятал
его куда-то, откуда
он вынет
его, когда понадобится.
Он видел, что мало того, чтобы сидеть ровно, не качаясь, — надо еще соображаться, ни на минуту не забывая,
куда плыть, что под ногами вода, и надо грести, и что непривычным рукам больно, что только смотреть на это легко, а что делать это, хотя и очень радостно, но очень трудно.
Больной удержал в своей руке руку брата. Левин чувствовал, что
он хочет что-то сделать с
его рукой и тянет ее куда-то. Левин отдавался замирая. Да,
он притянул ее к своему рту и поцеловал. Левин затрясся от рыдания и, не в силах ничего выговорить, вышел из комнаты.
Дама эта не дошла до
них и куда-то скрылась.
Можно просидеть несколько часов, поджав ноги в одном и том же положении, если знаешь, что ничто не помешает переменить положение; но если человек знает, что
он должен сидеть так с поджатыми ногами, то сделаются судороги, ноги будут дергаться и тискаться в то место,
куда бы
он хотел вытянуть
их.
Увидать сына на гулянье, узнав,
куда и когда
он выходит, ей было мало: она так готовилась к этому свиданию, ей столько нужно было сказать
ему, ей так хотелось обнимать, целовать
его.
То, что она уехала, не сказав
куда, то, что ее до сих пор не было, то, что она утром еще ездила куда-то, ничего не сказав
ему, — всё это, вместе со странно возбужденным выражением ее лица нынче утром и с воспоминанием того враждебного тона, с которым она при Яшвине почти вырвала из
его рук карточки сына, заставило
его задуматься.
Когда Вронский опять навел в ту сторону бинокль,
он заметил, что княжна Варвара особенно красна, неестественно смеется и беспрестанно оглядывается на соседнюю ложу; Анна же, сложив веер и постукивая
им по красному бархату, приглядывается куда-то, но не видит и, очевидно, не хочет видеть того, что происходит в соседней ложе. На лице Яшвина было то выражение, которое бывало на
нем, когда
он проигрывал.
Он насупившись засовывал всё глубже и глубже в рот свой левый ус и косился на ту же соседнюю ложу.
Всё семейство сидело за обедом. Дети Долли с гувернанткой и Варенькой делали планы о том,
куда итти за грибами. Сергей Иванович, пользовавшийся между всеми гостями уважением к
его уму и учености, доходившим почти до поклонения, удивил всех, вмешавшись в разговор о грибах.
«Нет, надо опомниться!» сказал
он себе.
Он поднял ружье и шляпу, подозвал к ногам Ласку и вышел из болота. Выйдя на сухое,
он сел на кочку, разулся, вылил воду из сапога, потом подошел к болоту, напился со ржавым вкусом воды, намочил разгоревшиеся стволы и обмыл себе лицо и руки. Освежившись,
он двинулся опять к тому месту,
куда пересел бекас, с твердым намерением не горячиться.
«Но я не могу итти, — думала Ласка. —
Куда я пойду? Отсюда я чувствую
их, а если я двинусь вперед, я ничего не пойму, где
они и кто
они». Но вот
он толкнул ее коленом и взволнованным шопотом проговорил: «Пиль, Ласочка, пиль!»
— Поедемте, пожалуйста, и я поеду, — сказала Кити и покраснела. Она хотела спросить Васеньку из учтивости, поедет ли
он, и не спросила. — Ты
куда, Костя? — спросила она с виноватым видом у мужа, когда
он решительным шагом проходил мимо нее. Это виноватое выражение подтвердило все
его сомнения.
Она видела по лицу Вронского, что
ему чего-то нужно было от нее. Она не ошиблась. Как только
они вошли через калитку опять в сад,
он посмотрел в ту сторону,
куда пошла Анна, и, убедившись, что она не может ни слышать, ни видеть
их, начал...
Левин подошел, но, совершенно забыв, в чем дело, и смутившись, обратился к Сергею Ивановичу с вопросом: «
куда класть?»
Он спросил тихо, в то время как вблизи говорили, так что
он надеялся, что
его вопрос не услышат.
Потом Левин помнил, что
его посылали куда-то.
Он вскакивал, желал убежать куда-нибудь, а бежал к ней.
Мысли о том,
куда она поедет теперь, — к тетке ли, у которой она воспитывалась, к Долли или просто одна за границу, и о том, что
он делает теперь один в кабинете, окончательная ли это ссора, или возможно еще примирение, и о том, что теперь будут говорить про нее все ее петербургские бывшие знакомые, как посмотрит на это Алексей Александрович, и много других мыслей о том, что будет теперь, после разрыва, приходили ей в голову, но она не всею душой отдавалась этим мыслям.
— Нет,
они поедут после нас. А ты куда-нибудь едешь?
«Я вас не держу, — мог сказать
он. — Вы можете итти
куда хотите. Вы не хотели разводиться с вашим мужем, вероятно, чтобы вернуться к
нему. Вернитесь. Если вам нужны деньги, я дам вам. Сколько нужно вам рублей?»
Сергей Иванович был умен, образован, здоров, деятелен и не знал,
куда употребить всю свою деятельность. Разговоры в гостиных, съездах, собраниях, комитетах, везде, где можно было говорить, занимали часть
его времени; но
он, давнишний городской житель, не позволял себе уходить всему в разговоры, как это делал
его неопытный брат, когда бывал в Москве; оставалось еще много досуга и умственных сил.