Неточные совпадения
За что? вникните в этот вопрос; вспомните, что его повторяют многие
тысячи людей, и рассудите, каковы должны
быть люди, у которых не выработалось никаких других вопросов, кроме: за что?
Дедушка Матвей Иваныч на этот счет совершенно искренно говорил: жить там, где все другие имеют право, подобно мне, жить, — я не могу! Не могу, сударь, я стерпеть, когда вижу, что хам идет мимо меня и кочевряжится! И
будь этот хам хоть размиллионер, хоть разоткупщик, все-таки я ему напомню (действием, государь мой, напомню, действием!), что телесное наказание
есть удел его в этом мире! Хоть
тысячу рублей штрафу заплачу, а напомню.
— А вот как-с.
Тысячу рублей деньгами, да из платья, да из белья — это чтобы сейчас. А впоследствии, по смерть мою, чтобы кормить-поить, жалованья десять рублей в месяц… вина ведро-с.
Сегодня их двадцать; завтра —
будет сто,
тысяча.
— Нет-с, это совсем не так странно, как может показаться с первого взгляда. Во-первых, вам предстоит публичный и — не могу скрыть — очень и очень скандальный процесс. При открытых дверях-с. Во-вторых, вы, конечно, без труда согласитесь понять, что пожертвовать десятками
тысяч для вас все-таки выгоднее, нежели рисковать сотнями, а
быть может — кто
будет так смел, чтобы прозреть в будущее! — и потерей всего вашего состояния!
— Ежели так, то, конечно, я
буду откровенен. Прежде всего, я охотно допускаю, что исход процесса неизвестен и что, следовательно, надежды на обратное получение миллиона не могут
быть названы вполне верными. Поэтому потерпевшая сторона может и даже должна удовлетвориться возмещением лишь части понесенного ею ущерба. В этих видах, а равно и в видах округления цифр, я полагал бы справедливым и достаточным… ограничить наши требования суммой в сто
тысяч рублей.
Я не стану описывать дальнейшего разговора. Это
был уж не разговор, а какой-то ни с чем не сообразный сумбур, в котором ничего невозможно
было разобрать, кроме:"пойми же ты!", да"слыхано ли?", да"держи карман, нашел дурака!"Я должен, впрочем, сознаться, что требования адвоката
были довольно умеренны и что под конец он даже уменьшил их до восьмидесяти
тысяч. Но Прокоп, как говорится, осатанел: не идет далее десяти
тысяч — и баста. И при этом так неосторожно выражается, что так-таки напрямки и говорит...
— А я доносы
буду разбирать, коли
тысячи две в год дадут! Стало
быть, черт-то и не так страшен, как его малюют! Вот ты сюда прибежал — чуть посуду сгоряча не перебил, а посмотрел да поглядел — ан даже выгоду для себя заприметил!
— С тебя что возьмут? — продолжал я, — ну, триста, четыреста рублей, а жалованья-то две-три
тысячи положат! А им ведь никогда никакого жалованья не положат, а все
будут брать! все брать!
Мечты эти
будут, конечно, не важные: он
будет мечтать или о возможности выиграть двести
тысяч, или о том, что хорошо
было бы завоевать Византию, или о том, наконец, в Москве или в Киеве надлежит
быть сердцу России.
— Чего же, вашество, хуже! У меня до эмансипации-то пять поваров на кухне готовило, да народ-то все какой! Две
тысячи целковых за одного Кузьму губернатор Толстолобов давал — не продал! Да и губернатор-то какой
был: один целый окорок ветчины съедал! И куда они все подевались!
— Благодарю вас, я совершенно счастлив. Полтора года тому назад женился на Кате Одинцовой и уже имею сына. Поэтому получение места
было для меня как нельзя более кстати. Знаете: хотя у нас и довольно обеспеченное состояние, но когда имеешь сына, то лишних
тысяча рублей весьма не вредит.
Это
была первая ночь, которую я спал спокойно. Я не видел никаких снов, и ничего не чувствовал, кроме благодарности к этому скромному молодому человеку, который, вместо ста
тысяч, удовольствовался двумя билетами и даже не отнял у меня всех пяти, хотя я сам сознался в обладании ими. На другой день утром все
было кончено. Я отдал билеты и получил обещание, что еще два, три допроса — и меня не
будут больше тревожить.
Во всех семи напечатанных статьях моих оказалось четыре
тысячи строк, за которые я получил, считая по пятиалтынному за строку, шестьсот рублей серебрецом-с! Да ежели еще"Вестник Пенкоснимательства"рублей по двести за лист отвалит (в обеих статьях
будет не менее десяти листов) — ан сколько денег-то у меня
будет?
Сестрицы продали и меня, и мой миллион за десять
тысяч рублей, или, вернее, за пять
тысяч, потому что только эта сумма
была немедленно отсчитана, а остальные пять
тысяч они имели право получить лишь тогда, когда феодосийские присяжные окончательно произнесут: да, Прокоп устранил миллион из прежнего помещения вполне согласно с обстоятельствами дела.
Правда, и у него
была минута слабости — минута, когда он предложил молодому Хлестакову десять
тысяч рублей срыву, но затем он уже, как говорится, осатанел и вел себя как человек, в котором естественное чувство собственности совершенно заглушило все другие, наплывные соображения…
Из похищенного миллиона у него осталось всего-навсе двести пятьдесят
тысяч, а он в течение двадцати пяти лет, несмотря на всю быстроту судопроизводства, едва-едва успел дотянуть до половины буквы В. Сто двадцать пять городов, местечек, посадов и крепостей
были свидетелями торжества его добродетели, но сколько еще
тысяч городов предстоит впереди — это невозможно даже приблизительно определить.
— Нет, пархатый! — говорил он, — теперь я тебя не выпущу! Окрестись, обрежь кудри, оставь свою жидовскую веру — тогда кончу! Сам восприемником
буду, дам тебе
тысячу рублей в зубы — и ступай на все четыре стороны!
Сверх того, он условился платить своему официальному адвокату по десяти
тысяч рублей за каждую поездку (он совершенно свободно мог ограничить этот размер
тысячью рублями) и должен
был смотреть сквозь пальцы, как"православный жид", не довольствуясь присвоенным ему содержанием, совершенно открыто запускал руку в его, Прокопа, шкатулку.
Поэтому, увлекшись однажды, он очень скоро почал первую сотню
тысяч, потом вторую, третью и т. д.; когда же, наконец, спохватился —
было уже поздно: процентами с оставшихся двухсот пятидесяти
тысяч ни под каким видом издержек процесса удовлетворить
было невозможно…
Избитый и полумертвый, Иерухим наконец восчувствовал. Он понял, что до сих пор блуждал во тьме, и потому изъявил желание немедленно принять христианство. Тогда Прокоп простил его, выдал, по условию,
тысячу рублей и даже пожелал
быть его восприемником.
Процесс кончился; у Прокопа осталось двести пятьдесят
тысяч, из которых он тут же роздал около десяти. Сознавая, что это уже последняя раздача денег, он
был щедр. Затем, прожив еще с неделю в Верхотурье, среди целого вихря удовольствий, мы отправились уже не в Верхоянск, а прямо под сень рязанско-тамбовско-саратовского клуба…
Холодная!"–"Как холодная? все
была теплая, а теперь холодная сделалась!"–"И прежде
была холодная, только прежде потому теплее казалась, что мужички подневольные
были!"Сел я тогда за хозяйственные книги, стал приход и расход сводить — вижу, в одно лето из кармана шесть
тысяч вылетело, кроме того что на машины да на усовершенствование пошло.
Осталось у меня в то время
тысяч шестьдесят выкупными свидетельствами (у меня, брат, ведь полторы
тысячи душ
было!).
Неточные совпадения
Городничий. Жаловаться? А кто тебе помог сплутовать, когда ты строил мост и написал дерева на двадцать
тысяч, тогда как его и на сто рублей не
было? Я помог тебе, козлиная борода! Ты позабыл это? Я, показавши это на тебя, мог бы тебя также спровадить в Сибирь. Что скажешь? а?
Глеб — он жаден
был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На десятки лет, до недавних дней // Восемь
тысяч душ закрепил злодей, // С родом, с племенем; что народу-то! // Что народу-то! с камнем в воду-то! // Все прощает Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И за то тебе вечно маяться!
Пришла старуха старая, // Рябая, одноглазая, // И объявила, кланяясь, // Что счастлива она: // Что у нее по осени // Родилось реп до
тысячи // На небольшой гряде. // — Такая репа крупная, // Такая репа вкусная, // А вся гряда — сажени три, // А впоперечь — аршин! — // Над бабой посмеялися, // А водки капли не дали: // «Ты дома
выпей, старая, // Той репой закуси!»
Скотинин. Суженого конем не объедешь, душенька! Тебе на свое счастье грех пенять. Ты
будешь жить со мною припеваючи. Десять
тысяч твоего доходу! Эко счастье привалило; да я столько родясь и не видывал; да я на них всех свиней со бела света выкуплю; да я, слышь ты, то сделаю, что все затрубят: в здешнем-де околотке и житье одним свиньям.
19) Грустилов, Эраст Андреевич, статский советник. Друг Карамзина. Отличался нежностью и чувствительностью сердца, любил
пить чай в городской роще и не мог без слез видеть, как токуют тетерева. Оставил после себя несколько сочинений идиллического содержания и умер от меланхолии в 1825 году. Дань с откупа возвысил до пяти
тысяч рублей в год.