Неточные совпадения
Верите ли, ваше превосходительство,
ведь и в самом деле написал бумагу в палец толщиной, только еще непонятнее первой.
— Отчего же не удовлетвориться, ваше превосходительство?
ведь им больше для очистки дела ответ нужен: вот они возьмут да целиком нашу бумагу куда-нибудь
и пропишут-с, а то место опять пропишет-с; так оно
и пойдет…
Брали мы, правда, что брали — кто богу не грешен, царю не виноват? да
ведь и то сказать, лучше, что ли, денег-то не брать, да
и дела не делать? как возьмешь, оно
и работать как-то сподручнее, поощрительнее. А нынче, посмотрю я, всё разговором занимаются,
и всё больше насчет этого бескорыстия, а дела не видно,
и мужичок — не слыхать, чтоб поправлялся, а кряхтит да охает пуще прежнего.
А потом
и пойдет у них смятение, вдруг все заговорят
и руками замахают, да
ведь с час времени этак-то прохлажаются.
Ведь мы знаем, что он наших рук не минует, так отчего ж
и не потешить его?
— Смотри, тетка,
ведь совсем робенка-то изведет ножищем-то. Да
и сам-то, вишь, пьяный какой!
А
ведь и дел-то он тех в совершенстве не знал, о которых его сиятельству докладывал, да на остроумие свое понадеялся,
и не напрасно.
И верите ли,
ведь знаю я, что меня учинят от дела свободным, потому что улик прямых нет, так нет же, злодеи, истомили всего.
— Да ты попробуй прежде, есть ли сахар, — сказал его высокородие, — а то намеднись, в Окове, стряпчий у меня целых два стакана без сахару выпил… после уж Кшецынский мне это рассказал… Такой, право, чудак!.. А благонравный! Я, знаешь, не люблю этих вот, что звезды-то с неба хватают; у меня главное, чтоб был человек благонравен
и предан… Да ты, братец, не торопись, однако ж, а не то
ведь язык обожжешь!
И хоть бы доподлинно эта голова была, думал он, тысячный раз проклиная себя, а то
ведь и происшествия-то никакого не было! Так, сдуру ляпнул, чтоб похвастаться перед начальством деятельностью!
— Фу, упарился! — говорит протоколист, обтирая платком катящиеся по лбу струи пота, — Дмитрий Борисыч! хоть бы вы водочкой танцоров-то попотчевали!
ведь это просто смерть-с! Этакого труда
и каторжники не претерпевают!
— Господи! Иван Перфильич!
и ты-то! голубчик! ну, ты умница! Прохладись же ты хоть раз, как следует образованному человеку! Ну, жарко тебе — выпей воды, иль выдь, что ли, на улицу… а то водки! Я
ведь не стою за нее, Иван Перфильич! Мне что водка! Христос с ней! Я вам всем завтра утром по два стаканчика поднесу… ей-богу! да хоть теперь-то ты воздержись… а! ну, была не была! Эй, музыканты!
— Ну, а что, Федя,
ведь и мы веселиться умеем? — спрашивал Дмитрий Борисыч, изредка забегая к нему.
— Но я, однако, принял свои меры! Я сказал Маремьянкину, что знать ничего не хочу, чтоб была отыскана голова! Это меня очень-очень огорчило! Ça ma bouleversé! [Это меня потрясло! (франц.)] Я, знаете, тружусь, забочусь…
и вдруг такая неприятность! Головы найти не могут! Да
ведь где же нибудь она спрятана, эта голова! Признаюсь, я начинаю колебаться в мнении о Маремьянкине; я думал, что он усердный, —
и что ж!
— Хорош? рожа-то, рожа-то! да вы взгляните, полюбуйтесь! хорош? А знаете ли, впрочем, что?
ведь я его выдрессировал — истинно вам говорю, выдрессировал! Теперь он у меня все эти, знаете, поговорки
и всякую команду — все понимает; стихи даже французские декламирует. А ну, Проша, потешь-ка господина!
— А! каков каналья! это
ведь, батюшка, Беранже! Два месяца, сударь, с ним бился, учил — вот
и плоды! А приятный это стихотворец Беранже! Из русских, я вам доложу, подобного ему нет!
И все, знаете, насчет этих деликатных обстоятельств… бестия!
Ведь это выходит не много не мало, а так себе взял да на пряники миллиончик
и получил!
— Оно конечно-с, Демьян Иваныч, — отвечает Порфирий Петрович, — оно конечно, змея-с, да вы извольте милостиво рассудить —
ведь и грехи-то ваши не малые.
— Все-то, — говорит, — у меня, Татьяна Сергеевна, сердце изныло, глядя на вас, какое вы с этим зверем тиранство претерпеваете.
Ведь достанется же такое блаженство — поди кому! Кажется, ручку бы только… так бы
и умер тут, право бы, умер!
— Да, этак-то, пожалуй, выгоднее… Недалеко
ведь было ему
и до станового!.. А не зайдешь ли к нам выпить водочки?
— Так вот мы каковы! — говорил Техоцкий, охорашиваясь перед куском зеркала, висевшим на стене убогой комнаты, которую он занимал в доме провинцияльной секретарши Оболдуевой, — в нас, брат, княжны влюбляются!.. А
ведь она… того! — продолжал он, приглаживая начатки усов, к которым все канцелярские чувствуют вообще некоторую слабость, — бабенка-то она хоть куда!
И какие, брат, у нее ручки… прелесть! так вот тебя
и манит, так
и подмывает!
Потому что
ведь разносчик
и Техоцкий — это, в сущности, одно
и то же, потому что
и папа удостоверяет, что чиновники, ma chère enfant, ce sont de ces gens, dont on ne parle pas.
И за всем тем княжна не может не принять в соображение
и того обстоятельства, что
ведь Техоцкий совсем даже не человек, что ему можно приказать любить себя, как можно приказать отнести письмо на почту.
—
Ведь вы знаете, entre nous soit dit, [между нами говоря (франц.)] что муж ее… (Марья Ивановна шепчет что-то на ухо своей собеседнице.) Ну, конечно, мсьё Щедрин, как молодой человек… Это очень понятно!
И представьте себе: она, эта холодная, эта бездушная кокетка, предпочла мсье Щедрину — кого же? — учителя Линкина! Vous savez?.. Mais elle a des instincts, cette femme!!! [Знаете?..
Ведь эта женщина не без темперамента!!! (франц.)]
— Разве вы не знаете?
Ведь сегодня день ангела Агриппины, той самой, которая на фортепьянах-то играет. Ах, задушат очи нас нынче пением
и декламацией!
— А
ведь знаете, коли зовете вы к себе гостей, так спать-то уж
и не годится.
— Ну, каким же образом вы сведения собираете? Я что-то этого не понимаю. Сами
ведь вы не можете сосчитать всякую овцу,
и, однако ж, вот у вас значится в сведениях, что овец в губернии семьсот одиннадцать тысяч шестьсот шестьдесят три… Как же это?
— Знакомят с какими-то лакеями, мужиками, солдатами… Слова нет, что они есть в природе, эти мужики, да от них
ведь пахнет, — ну,
и опрыскай его автор чем-нибудь, чтобы, знаете, в гостиную его ввести можно. А то так со всем,
и с запахом,
и ломят… это не только неприлично, но даже безнравственно…
mais vous concevez, mon cher, делай же он это так, чтоб читателю приятно было; ну, представь взяточника,
и изобрази там… да в конце-то, в конце-то приготовь ему возмездие, чтобы знал читатель, как это не хорошо быть взяточником… а то так на распутии
и бросит —
ведь этак
и понять, пожалуй, нельзя, потому что, если возмездия нет, стало быть,
и факта самого нет,
и все это одна клевета…
— Чтой-то уж
и смерть-то словно забыла меня, касатка! — продолжает старуха, — ровно уж
и скончания житию-то не будет… а тоже хлеб
ведь ем, на печи чужое место залеживаю… знобка я уж ноне стала!
— Так-то так, Петровна, да уж больно родителей жалко!
Ведь их здесь
и помянуть будет некому…
Так
ведь были же тут, сударь,
и другие, а никто, опричь ее, видения не удостоился!
— Ах ты голова-голова нечесаная! так
ведь откуль же ни на будь надо лошадям корму-то добывать! да
и хозяйка тоже платочка, чай, просит!
— Это ты, сударь, хорошо делаешь, что папыньку с мамынькой не забываешь… да
и хорошо
ведь в деревне-то! Вот мои ребятки тоже стороною-то походят-походят, а всё в деревню же придут! в городе, бат, хорошо, а в деревне лучше. Так-то, сударь!
Забиякин. Но, сознайтесь сами,
ведь я дворянин-с; если я, как человек, могу простить, то, как дворянин, не имею на это ни малейшего права! Потому что я в этом случае, так сказать, не принадлежу себе.
И вдруг какой-нибудь высланный из жительства, за мошенничество, иудей проходит мимо тебя
и смеет усмехаться!
Налетов. Помогите хоть вы мне как-нибудь. Сами согласитесь, за что я тут страдаю? ну, умерла девка, ну,
и похоронили ее: стоит ли из-за этого благородного человека целый год беспокоить!
Ведь они меня с большого-то ума чуть-чуть под суд не отдали!
Живновский (Забиякину). Кажется, нам с вами ночевать здесь придется. Проходимец должен быть этот лекаришка!
И как он дал тонко почувствовать: «Ну,
и поговорим!» Общиплет он этого молодчика! как вы думаете?
ведь тысячкой от этого прощелыги не отделается?
Живновский. Надо, надо будет скатать к старику; мы с Гордеем душа в душу жили… Однако как же это?
Ведь Гордею-то нынче было бы под пятьдесят, так неужто дедушка его до сих пор на службе состоит?
Ведь старику-то без малого сто лет, выходит. Впрочем,
и то сказать, тогда народ-то был какой! едрёный, коренастый! не то что нынче…
Разбитной. А он об вас очень помнит… как же! Часто, знаете, мы сидим en petit comité: [в маленькой компании (франц.).] я, князь, княжна
и еще кто-нибудь из преданных…
и он всегда вспоминает: а помнишь ли, говорит, какие мы ананасы ели у Налетова —
ведь это, братец, чудо! а спаржа, говорит, просто непристойная!.. Препамятливый старикашка! А кстати, вы знакомы с княжной?
Разбитной.
И при всем этом доброта! Во сне даже видит своих милых бедных… Согласитесь сами, в наше время
ведь это редкость!
Забиякин. Князь, позвольте! князь!
и без того я угнетен уже судьбою!
и без того я, так сказать, уподобился червю, которого может всякая хищная птица клевать… конечно, против обстоятельств спорить нельзя, потому что
и Даниил был ввержен в ров львиный, но
ведь я погибаю, князь, я погибаю!
Белугин.
И он то же говорил, чиновник-то! да помилосердуйте же, батюшки вы наши!
ведь это, значит, жить невозможно будет… я материялы припас…
Ты посуди сам:
ведь я у них без малого целый месяц всем как есть продовольствуюсь:
и обед,
и чай,
и ужин — все от них; намеднись вот на жилетку подарили, а меня угоразди нелегкая ее щами залить; к свадьбе тоже все приготовили
и сукна купили — не продавать же.
Дернов. Да что он! мычит, да
и все тут. Я ему говорю: «Помилуйте, Яков Астафьич,
ведь вы мои прямые начальники». — «
И, братец! говорит: какой я начальник!..» Такая, право, слякоть!
«Я, говорит, человек не общественный, дикий, словесности не имею, ни у кого не бываю; деньги у меня, конечно, есть, да
ведь это на черный день — было бы с чем
и глаза закрыть.
Вот выбрал я другой день, опять иду к нему. «Иван Никитич, — говорю ему, — имейте сердоболие,
ведь я уж десять лет в помощниках изнываю; сами изволите знать, один столом заправляю; поощрите!» А он: «Это, говорит, ничего не значит десять лет;
и еще десять лет просидишь,
и все ничего не значит».
Спору нет, что сходные, да
ведь, извольте сами согласиться, это
и до начальства дойти может…
Бобров. А як тому это, Машенька, говорю, что если вы не постоите, так
и Дернову
и мне хорошо будет.
Ведь он влюбен, именно влюблен-с; не махал бы он этак руками-то, да
и Дернову бы позволения не дал. (Ласкается к: ней. Марья Гавриловна задумывается.)
Бобров.
Ведь оно только спервоначала страшно кажется, а потом
и в привычку взойдет… Что ж вы так задумались, Машенька?
Дернов. Что ж мне, Марья Гавриловна, делать, когда папенька просят;
ведь они ваши родители. «Ты, говорит, сегодня пятьдесят целковых получил, а меня, говорит, от самого, то есть, рожденья жажда измучила, словно жаба у меня там в желудке сидит. Только
и уморишь ее, проклятую, как полштофика сквозь пропустишь». Что ж мне делать-то-с?
Ведь я не сам собою, я как есть в своем виде-с.