Неточные совпадения
Вон мелькнули в окнах четыре фигуры за четвероугольным столом, предающиеся деловому отдохновению за карточным столом; вот из
другого окна столбом валит дым, обличающий собравшуюся в доме веселую компанию приказных, а быть может, и сановников; вот послышался вам из соседнего дома смех, звонкий смех, от которого вдруг упало в груди ваше юное сердце, и тут же,
с ним рядом, произносится острота, очень хорошая острота, которую вы уж много раз слышали, но которая, в этот вечер, кажется вам особенно привлекательною, и вы не сердитесь, а как-то добродушно и ласково улыбаетесь ей.
Что же бы вы думали? Едем мы однажды
с Иваном Петровичем на следствие: мертвое тело нашли неподалеку от фабрики. Едем мы это мимо фабрики и разговариваем меж себя, что вот подлец, дескать, ни на какую штуку не лезет. Смотрю я, однако, мой Иван Петрович задумался, и как я в него веру большую имел, так и думаю: выдумает он что-нибудь, право выдумает. Ну, и выдумал. На
другой день, сидим мы это утром и опохмеляемся.
Приедет, бывало, в расправу и разложит все эти аппараты: токарный станок, пилы разные, подпилки, сверла, наковальни, ножи такие страшнейшие, что хоть быка ими резать; как соберет на
другой день баб
с ребятами — и пошла вся эта фабрика в действие: ножи точат, станок гремит, ребята ревут, бабы стонут, хоть святых вон понеси.
Мещанинишку выгнали, да на
другой день не смотря и забрили в присутствии. А имперьяльчики-то
с полу подняли! Уж что смеху у нас было!
Ну, конечно-с, тут разговаривать нечего: хочь и ругнул его тесть, может и чести коснулся, а деньги все-таки отдал. На
другой же день Иван Петрович, как ни в чем не бывало. И долго от нас таился, да уж после, за пуншиком, всю историю рассказал, как она была.
Мечется Фейер как угорелый, мечется и день и
другой — есть рыба, да все не такая, как надо: то
с рыла вся в именинника вышла, скажут: личность; то молок мало, то пером не выходит, величественности настоящей не имеет.
Повлекут раба божия в острог, а на
другой день и идет в губернию пространное донесение, что вот так и так, „имея неусыпное попечение о благоустройстве города“ — и пошла писать. И чего не напишет! И „изуверство“, и „деятельные сношения
с единомышленниками“, и „плевелы“, и „жатва“ — все тут есть.
Да и мало ли еще случаев было! Даже покойниками, доложу вам, не брезговал! Пронюхал он раз, что умерла у нас старуха раскольница и что сестра ее сбирается похоронить покойницу тут же у себя, под домом. Что ж он? ни гугу, сударь; дал всю эту церемонию исполнить да на
другой день к ней
с обыском. Ну, конечно, откупилась, да штука-то в том, что каждый раз, как ему деньги занадобятся, каждый раз он к ней
с обыском...
На этот раз убеждения подействовали, и кадриль кой-как составилась. Из-за дверей коридора, примыкавшего к зале, выглядывали лица горничных и
других зрителей лакейского звания, впереди которых, в самой уже зале, стоял камердинер его высокородия. Он держал себя, как и следует камердинеру знатной особы, весьма серьезно,
с прочими лакеями не связывался и, заложив руки назад, производил глубокомысленные наблюдения над танцующим уездом.
Вот и припомнил он, что есть у него
друг и приятель Перетыкин: «Он, говорит, тебя пристроит!» Пишет он к нему письмо, к Перетычке-то: «Помнишь ли, дескать,
друг любезный, как мы
с тобой напролет ночи у метресс прокучивали, как ты, как я… помоги брату!» Являюсь я в Петербург
с письмом этим прямо к Перетыкину.
На
другой день, когда я проснулся, его уже не было; станционный писарь сообщил мне, что он уехал еще затемно и все спешил: «Мне, говорит, пора; пора, брат, и делишки свои поправить». Показывал также ему свой бумажник и говорил, что «тут, брат, на всю жизнь;
с этим, дружище, широко не разгуляешься!..»
Пробыли они таким манером
с полчаса и пошли домой уж повеселее. Не то чтоб «Евсигней Федотыч», или «Прасковья Михайловна», а «Евсигнеюшка, голубчик», «Параша, жись ты моя» —
других слов и нет.
По приезде в губернский город Порфирий Петрович вел себя очень прилично, оделся чистенько, приискал себе квартирку и
с помощью рекомендательных писем недолго оставался без места. Сам губернатор изволил припомнить необычайную, выходящую из порядка вещей опрятность, замеченную в земском суде при ревизии, и тотчас же предложил Порфирию Петровичу место секретаря в
другом земском суде; но герой наш, к общему удивлению, отказался.
Княжна пришла в ужас, и на
другой день мадам Шилохвостова была
с позором изгнана из дома, а Подгоняйчиков, для примера прочим, переведен в оковский земский суд на вакансию простого писца.
С другой стороны, если б не было бедных, этих милых бедных, — не было бы и благотворительности, некому было бы утирать нос и глаза, et alors оù serait le charme de cette existence! [и тогда в чем была бы прелесть этого существования! (франц.)]
Вообще, княжна, имевшая случай читать много и пристально, любит сравнивать себя
с героинями различных романов. Более
других по сердцу пришелся Жорж Санд и ей, без всяких шуток, иногда представляется, что она — Valentine, а Техоцкий — Benoît [23].
В этом случае он подзывает лакея к себе и без церемонии приказывает ему подать вина
с другого стола, за которым сидят женихи и статские советники.
— Вот-с, изволите видеть, — подхватывает торопливо Харченко, как будто опасаясь, чтобы Коловоротов или кто-нибудь
другой не посягнул на его авторскую славу, — вот изволите видеть: стоял один офицер перед зеркалом и волосы себе причесывал, и говорит денщику:"Что это, братец, волосы у меня лезут?"А тот, знаете, подумавши этак минут
с пять, и отвечает:"Весною, ваше благородие, всяка скотина линяет…"А в то время весна была-с, — прибавил он, внезапно краснея.
— Николай Иваныч! Николай Иваныч! — слышу я голос князя Льва Михайлыча, зовущего меня
с другого конца залы.
Надо сказать здесь, что у Марьи Ивановны имеется в запасе свой entrepreneur de succès, [устроитель успеха (франц.).] детина рыжий и
с весьма развитыми мускулами, который не только сам аплодирует, но готов прибить всякого
другого, кому вздумалось бы не аплодировать.
За этот бдительный надзор и за разные
другие послуги, преимущественно по предмету заднекрылечного знакомства
с уездными чиновниками и подрядчиками, совершающегося под печатью ненарушимой тайны, клиент пользуется чрезвычайною благосклонностью Марьи Ивановны и, кроме процентов в общих прибылях, имеет всегда готовый куверт за столом ее.
Тут же, около воткнутых в землю колышков, изображающих собою временные ярмарочные помещения, толкаются расторопные мещане и подгородные крестьяне, притащившиеся на ярмарку
с бураками, ведерками, горшками и
другим деревенским припасом.
— А посиди
с нами, касатка; барин добрый, кваску велит дать… Вот, сударь, и Пахомовна, как не я же, остатнюю жизнь в странничестве препровождает, — обратился Пименов ко мне, — Да и
других много таких же найдется…
Идет Пахомовна путем-дороженькой первый день, идет она и
другой день; на третий день нет у Пахомовны ни хлебца, ни грошика, что взяла
с собой, всё поистеривала на бедныих, на нищиих, на убогиих. Идет Пахомовна, закручинилась:"Как-то я, горькая сирота, до святого града доплетусь! поести-испити у меня нечего, милостыню сотворить — не из чего, про путь, про дороженьку поспрошать — не у кого!"
На постоялый двор, стоящий в самом центре огромного села, въезжают четыре тройки. Первая, заложенная в тарантас чудовищных размеров, везет самих хозяев; остальные три заложены в простые кибитки, из которых в одной помещаются два господина в гражданском платье; в
другой приказчик Петр Парамоныч, тучный малый, в замасленном длиннополом сюртуке, и горничная девушка; в третьей повар
с кухнею.
— Намеднись вот проезжал у нас барин: тихий такой… Ехал-то он на почтовых, да коней-то и не случилось, а сидеть ему неохота. Туда-сюда — вольных… Только и заломил я
с него за станцию-то пять серебра, так он ажио глаза вытаращил, однако, подумамши, четыре серебра без гривенника за двадцать верст дал… Ну, приехали мы на
другую станцию, ан и там кони в разгоне… Пытали мы в ту пору промеж себя смеяться!..
— Вот, милостивый государь, каким я, по неимуществу моему, грубостям подвержена, — сказала Музовкина, нисколько не конфузясь, — конечно, по-християнски я должна оставить это втуне, но не скрою от вас, что если бы не была я разлучена
с другом моим Федором Гаврилычем, то он, без сомнения, защитил бы меня от напрасных обид…
— Нет-с; выиграть я не могла, потому что не имела средств вести его, однако Анфисе Ивановне большую через это неприятность сделала, так что, после того, не только Дмитрий Михайлыч, но и никто
другой к Вере Павловне касательства иметь не захотел, и пребывают оне и до настоящей минуты в девичестве…
— Выиграла я или не выиграла, это дело стороннее-с, а должна же я была за оскорбление моей чести вступиться, потому что
друга моего Федора Гаврилыча со мной нет, и следственно, защитить меня, сироту, некому…
То есть вы не думайте, чтоб я сомневался в благородстве души вашей — нет! А так, знаете, я взял бы этого жидочка за пейсики, да головенкой-то бы его об косяк стук-стук… Так он, я вам ручаюсь, в
другой раз смотрел бы на вас не иначе, как со слезами признательности… Этот народ ученье любит-с!
Хоробиткина. Ах, нет-с! (Напыщенно и впадая в фистулу.) Влюбленный мужчина — это пожар-с,
друг — это… это друг-с, одно слово! Влюбленный человек ни на какие жертвы не способен, а
друг — совсем напротив-с.
Налетов. Ну, полноте, я это так, в порыве чувств… никак не могу совладеть
с собою! Коли женщина мне нравится, я весь тут… не обижайтесь, пожалуйста, будемте говорить, как
друзья… Мы ведь
друзья? а?
Шифель. Как же, ваше сиятельство, можно! это и по сложению видно! У
других натура крепкая, совершенно как топором вырубленная, а у их сиятельства сложеньице, можно сказать, самое легонькое, зефирное-с… Да и ткани не те-с, ваше сиятельство!
Князь Чебылкин (строго). Не хорошо, сударыня, не хорошо! Прежде нежели решаться утруждать начальство, надо вникнуть в предмет… не хорошо-с… (Переходит мимо купцов и крестьян на
другую сторону зала, где стоят благородные просители. Купцы и крестьяне вздыхают.)
Князь Чебылкин. Нельзя, любезный
друг, нельзя. (Подходит к Забиякину. Сухо.) Ну, вы
с чем еще?
Малявка. Ну! вот я и говорю, то есть, хозяйке-то своей: «Смотри, мол, Матренушка, какая у нас буренушка-то гладкая стала!» Ну, и ничего опять, на том и стали, что больно уж коровушка-то хороша. Только на
другой же день забегает к нам это сотский."Ступай, говорит, Семен: барин [В некоторых губерниях крестьяне называют станового пристава барином. (Прим. Салтыкова-Щедрина.)] на стан требует". Ну, мы еще и в ту пору
с хозяйкой маленько посумнились: «Пошто, мол, становому на стан меня требовать!..»
— «А что за невестой дают?» — «Пять платьев да два монто, одно летнее,
другое зимнее; из белья тоже все как следует; самовар-с; нас
с женой на свой кошт год содержать будут, ну и мне тоже пару фрашную, да пару сертушную».
Змеищев (зевая). Ну, а коли так, разумеется, что ж нам смотреть на него, выгнать, да и дело
с концом. Вам, господа, они ближе известны, а мое мнение такое, что казнить никогда не лишнее; по крайней мере,
другим пример. Что, он смертоубийство, кажется, скрыл?
Никак нет-с, смертоубивство — это
другой, это Гранилкин-с.
А Овчинину было предписано исполнить приговор над одним там мещанином, розгами высечь-с, так он, вместо того мещанина, высек просто именно совсем
другого.
Бобров. Ничего тут нет удивительного, Марья Гавриловна. Я вам вот что скажу — это, впрочем, по секрету-с — я вот дал себе обещание, какова пора пи мера, выйти в люди-с. У меня на этот предмет и план свой есть. Так оно и выходит, что жена в евдаком деле только лишнее бревно-с. А любить нам
друг друга никто не препятствует, было бы на то ваше желание. (Подумавши.) А я, Машенька, хотел вам что-то сказать.
Конечно-с, тут не без расходов, да зато и цены совсем
другие, не супротив обыкновенных-с.
Это река, доложу я вам,
с позволения сказать-с; сегодня вот она здесь, а на
другой, сударь, год, в эвтом-то месте уж песок, и она во куда побегла.
Ижбурдин. А как бы вам объяснить, ваше благородие? Называют это и мошенничеством, называют и просто расчетом — как на что кто глядит. Оно конечно, вот как тонешь, хорошо, как бы кто тебе помог, а как
с другого пункта на дело посмотришь, так ведь не всякому же тонуть приходится. Иной двадцать лет плавает, и все ему благополучно сходит: так ему-то за что ж тут терять? Это ведь дело не взаимное-с.
Нет-с, тут, признательно доложить,
другого сорта есть причинность.
Сокуров (
с досадой). Известно, мы теперь в руках божиих, по стопам родительским, можно сказать, ходим… Вот
другой манер, кабы мы своим капиталом действовали…
С одной стороны, старая система торговли, основанная, как вы говорили сами, на мошенничестве и разных случайностях, далее идти не может;
с другой стороны, устройство путей сообщения, освобождение торговли от стесняющих ее ограничений, по вашим словам, неминуемо повлечет за собой обеднение целого сословия, в руках которого находится в настоящее время вся торговля…
Где-то вы,
друзья и товарищи моей молодости? Ведете ли, как и я, безрадостную скитальческую жизнь или же утонули в отличиях, погрязли в почестях и
с улыбкой самодовольствия посматриваете на бедных тружеников, робко проходящих мимо вас
с понуренными головами? Многие ли из вас бодро выдержали пытку жизни, не смирились перед гнетущею силою обстоятельств, не прониклись духом праздности, уныния и любоначалия?
Но покуда я занимаюсь наблюдениями над взрослою компанией, рядом со мной незаметно становится
другой наблюдатель, в лице маленького и шустрого мальчугана, который подскакивает
с ноги на ногу в своем дубленом полушубке.
В окнах действительно сделалось как будто тусклее; елка уже упала, и десятки детей взлезали
друг на
друга, чтобы достать себе хоть что-нибудь из тех великолепных вещей, которые так долго манили собой их встревоженные воображеньица. Оська тоже полез вслед за
другими, забыв внезапно все причиненные в тот вечер обиды, но ему не суждено было участвовать в общем разделе, потому что едва завидел его хозяйский сын, как мгновенно поверг несчастного наземь данною
с размаха оплеухой.