Неточные совпадения
Чему равняется х[икс]?» Пушкин, улыбаясь, ответил: «Нулю!» — «
Хорошо!
Мы все были рады такой развязке, жалея Пушкина и очень
хорошо понимая,
что каждый из нас легко мог попасть в такую беду.
Значит, их останавливало почти то же,
что меня пугало: образ его мыслей всем
хорошо был известен, но не было полного к нему доверия.
В. Ф.» (Вяземской).] я с княгиней бранился; она велела сказать тебе,
что ты
хорошо сделаешь, когда при деньгах пришлешь ей долг,
что она отнюдь не хочет тебе его простить.
Последнее наше свидание в Пелле было так скоро и бестолково,
что я не успел выйти из ужасной борьбы, которая во мне происходила от радости вас видеть не в крепости и горести расстаться, может быть, навек. Я думаю, вы заметили,
что я был очень смешон, хотя и жалок. —
Хорошо, впрочем,
что так удалось свидеться. Якушкин мне говорил,
что он видел в Ярославле семью свою в продолжение 17 часов и также все-таки не успел половины сказать и спросить.
Я часто вспоминаю слова ваши,
что не трудно жить, когда
хорошо, а надобно быть довольным, когда плохо. Благодаря бога я во всех положениях довольно спокоен и очень здоров —
что бог даст вперед при новом нашем образе жизни в Читинской,
что до сих пор от нас под большим секретом, — и потому я заключаю,
что должно быть одно из двух: или очень
хорошо, или очень дурно.
Прощаясь, я немного надеялся кого-нибудь из вас видеть в Ладоге или по крайней мере найти письмо. Впрочем, вы
хорошо сделали,
что не приехали, ибо Желдыбин никак бы не позволил свидания. Благодарите Кошкуля, но между тем скажите,
что я никак не понимаю, отчего он не мог слова мне сказать об вас.
Вот скоро девять лет,
что он живет, исполняя на практике истину, которую вы часто ему повторяли: немудрено жить, когда
хорошо; умей жить, когда худо.
Поехал дальше. Давыдовых перегнал близ Нижне-удинска, в Красноярске не дождался. Они с детьми медленно ехали, а я, несмотря на грязь, дождь и снег иногда, все подвигался на тряской своей колеснице. Митьков, живший своим домом, хозяином совершенным — все по часам и все в порядке. Кормил нас обедом — все время мы были почти неразлучны, я останавливался у Спиридова, он еще не совсем устроился, но надеется,
что ему в Красноярске будет
хорошо. В беседах наших мы все возвращались к прошедшему…
Странный человек Кучевский — ужели он в самом деле не будет тебе отвечать, как бывало говаривал? Мне жаль,
что я его не навестил, когда был в Иркутске: подробно бы тебя уведомил об его бытье; верно, он
хорошо устроился. Борисовы сильно меня тревожат: ожидаю от Малиновского известия о их сестрах; для бедного Петра было бы счастие, если бы они могли к ним приехать.
Что наш сосед Андреевич? Поговори мне об нем — тоже ужасное положение.
Пушкин простит,
что я к нему особенно не пишу, — он знает меня
хорошо и не взыщет с хворого бестолкового человека…
Странно,
что на лицо он чрезвычайно свеж,
чего я обыкновенно не замечал в детях, подверженных этой болезни, Марья Петровна занимается огородом и цветами — большая до них охотница и знает
хорошо это дело.
…Вчерашняя почта привезла Марье Петровне письма, где говорят,
что дело ее идет
хорошо, но еще нет окончательного слова от Медведя, который, вероятно, при свадьбе сделает милость нашим сиротам.
…
Хорошо делает М. И.,
что пишет к Бенкендорфу, — не надобно останавливаться, и все средства должно употребить, когда нужно чего-нибудь достигнуть. Не может быть,
что Бенкендорф отказал, — будет только несколько дольше царствовать глист…
Я бы отозвался опять стихами, но нельзя же задавать вечные задачи.
Что скажет добрый наш Павел Сергеевич, если странникопять потребует альбом для нового отрывка из недоконченного романа, который, как вы очень
хорошо знаете, не должен и не может иметь конца? Следовательно...
Из Иркутска нового ничего нет. Завтра Машенькины именины. Там меня вспомнят. Но Марья Николаевна редко мне пишет — потому и я не так часто к ней пишу. Со мной беда. Как западет мысль,
что я наскучаю, так непременно налево кругом сделаю. Не знаю,
хорошо ли я думаю, — иначе не могу…
Приветствуйте за меня Анненковых. Я слышал,
что она ожидает умножения семейства. Дай бог, чтоб это
хорошо у них кончилось. К ним не пишу, Федор Федорович им будет рассказывать про нашу жизнь лучше всякого письма. Может быть, скажет многое,
чего и нет…
Сенатора прислали с целой ордой правоведцев; они все очищают только бумаги, и никакой решительно пользы не будет от этой дорогой экспедиции. Кончится тем,
что сенатору, [Сенатор — И. Н. Толстой.] которого я очень
хорошо знаю с давних лет, дадут ленту, да и баста. Впрочем, это обыкновенный ход вещей у нас. Пора перестать удивляться и желать только, чтобы, наконец, начали добрые, терпеливые люди думать: нет ли возможности как-нибудь иначе все устроить? Надобно надеяться,
что настанет и эта пора.
Жаль только,
что наше премудрое министерство просвещения не тем занимает этих парней,
чем бы следовало: им преподают курс уездного училища, который долбится и потом без всякой пользы забывается, между тем как редкий мальчик умеет
хорошо читать и писать при выходе из училища. Та же история и у вас; многое и тут требует изменения, ко, видно, еще не пришла пора.
С божиею помощью все устроится к лучшему — Тони в нескольких словах
хорошо познакомил меня с вами; надеюсь,
что и меня вы сколько-нибудь знаете, следовательно, вы позволите мне без обыкновенных рекомендаций просить вас не считать меня чужим.
Пожалуйста, сообщите мне,
что скажут медики об его состоянии, — я как-то думаю,
что все будет
хорошо.
Впрочем,
хорошо и то,
что вся труппа действует на одной сцене: монологи довольно редки, большею частью действия совершаются рецитативою.
На этих днях я получил листок от Ивана Дмитриевича (с ялуторовскими друзьями я в еженедельной переписке). Он меня порадовал вашим верным воспоминанием, добрая Надежда Николаевна. Вы от него будете знать об дальнейших моих похождениях. Надобно только благодарить вас за ваше участие: будем надеяться,
что вперед все пойдет
хорошо; здесь я починил инвалидную мою ногу и дорогой буду брать все предосторожности.
Об Кургане просто тоска — вы
хорошо сделали,
что предварили старика насчет тамошнего забияки. Да и вообще весь состав как-то не мил. Вероятно, кончится тем,
что переводчика Кесаря самого прогонят, если он слишком будет надоедать своею перебранкою с уездной администрацией… [В конце июля П. Д. Горчаков перевел А. Ф. Бриггена на службу в туринский суд. О преследовании Бриггена сибирской администрацией — в сб. «Декабристы», 1907, стр. 51 и сл.]
Твой дядя [Так называла Аннушка Пущина своего отца лично и в письмах — до самой его кончины.] заранее радуется, когда опять тебя увидит. К тому времени ты все-таки будешь
хорошо знать,
что я, старик, буду у тебя снова учиться.
…Вы меня спрашиваете о действии воды. Оставим этот вопрос до свидания. Довольно,
что мое здоровье теперь очень
хорошо: воды ли, или путешествие это сделали — все равно. Главное дело в том,
что результат удовлетворительный… Если б я к вам писал официально, я бы только и говорил о водах, как это делаю в письмах к сестре, но тут эта статья лишняя…
Ты напрасно говоришь,
что я 25 лет ничего об тебе не слыхал. Наш директор писал мне о всех лицейских. Он постоянно говорил,
что особенного происходило в нашем первом выпуске, — об иных я и в газетах читал. Не знаю, лучше ли тебе в Балтийском море, но очень рад,
что ты с моими. Вообще не очень
хорошо понимаю,
что у вас там делается, и это естественно. В России меньше всего знают,
что в ней происходит. До сих пор еще не убеждаются,
что гласность есть ручательство для общества, в каком бы составе оно ни было.
Не знаю, сказал ли я все,
что хотелось бы сказать, но, кажется, довольно уже заставлять тебя разбирать мою всегда спешную рукопись и уверять в том,
что ты и все вы знаете. На этот раз я как-то изменил своему обычаю: меньше слов! — Они недостаточны для полных чувств между теми, которые
хорошо друг друга понимают и умеют обмануть с лишком четвертьвековую разлуку. — Вот истинная поэзия жизни!
У меня нет Соломенного, [Соломенное — заимка (домик), где жил Г. С. Батеньков близ Томска.] но зато нанимаю дом Бронникова, и в этом доме это время, свободное от постоя, накопилось много починок, так
что меня с обоих крылец тормошат разные мастеровые. Вот причина, по которой до сего дня не дал вам, добрый друг Гаврило Степанович, весточки о Неленьке. Она мне 29 сентября привезла вашу записочку от 20-го. Значит, с безногим мужем едет довольно
хорошо, и в такое время года.
Во-первых, ты ясно,
хорошо понимаешь,
что это не мне одному принадлежала тайна.
Только
что собрался ответить твоей жене на ее письмо от 15-го числа, как получил, любезный друг Николай, твои листки… Я прочел все со вниманием и нахожу,
что ты
хорошо сделал, — только одно меня озадачило. Какие тут назначения по 3 т. братьям. Если один из этих братьев я, то прошу захерить эту статью.
…Утром явился ко мне Володя Анненков… Спрашивает, где отец его. Я решительно ничего не мог ему сказать. Говорит,
что ожидает их возвращения каждый день. С ним потолковал и нашел,
что он все тот же. Кажется, переезд через Урал нисколько его не оживил, только меньше плюет по-бурятски. И то
хорошо…