Неточные совпадения
Мелкого нашего народу с каждым днем прибывало. Мы знакомились поближе друг с другом, знакомились
и с роскошным нашим новосельем. Постоянных классов до официального открытия Лицея не было, но некоторые
профессора приходили заниматься с нами, предварительно испытывая силы каждого,
и таким образом, знакомясь с нами, приучали нас, в свою очередь, к себе.
Смело, бодро выступил
профессор политических наук А. П. Куницын
и начал не читать, а говорить об обязанностях гражданина
и воина.
Императрица Елизавета Алексеевна тогда же нас, юных, пленила непринужденною своею приветливостью ко всем; она как-то умела
и успела каждому из
профессоров сказать приятное слово.
Когда начались военные действия, всякое воскресенье кто-нибудь из родных привозил реляции; Кошанский читал их нам громогласно в зале. Газетная комната никогда не была пуста в часы, свободные от классов: читались наперерыв русские
и иностранные журналы при неумолкаемых толках
и прениях; всему живо сочувствовалось у нас: опасения сменялись восторгами при малейшем проблеске к лучшему.
Профессора приходили к нам
и научали нас следить за ходом дел
и событий, объясняя иное, нам недоступное.
Лицейское наше шестилетие, в историко-хронологическом отношении, можно разграничить тремя эпохами, резко между собою отличающимися: директорством Малиновского, междуцарствием (то есть управление
профессоров: их сменяли после каждого ненормального события)
и директорством Энгельгардта.
Исправлявший тогда должность директора
профессор Гауеншильд донес министру. Разумовский приехал из Петербурга, вызвал нас из класса
и сделал нам формальный, строгий выговор. Этим не кончилось, — дело поступило на решение конференции. Конференция постановила следующее...
Пушкин охотнее всех других классов занимался в классе Куницына,
и то совершенно по-своему: уроков никогда не повторял, мало что записывал, а чтобы переписывать тетради
профессоров (печатных руководств тогда еще не существовало), у него
и в обычае не было: все делалось а livre ouvert.
В зале были мы все с директором,
профессорами, инспектором
и гувернерами. Энгельгардт прочел коротенький отчет за весь шестилетний курс, после него конференц-секретарь Куницын возгласил высочайше утвержденное постановление конференции о выпуске. Вслед за этим всех нас, по старшинству выпуска, представляли императору с объяснением чинов
и наград.
Тетрадь со списком стихов Одоевского
и нотами Вадковского он подарил известному петербургскому врачу,
профессору Н. Ф. Здекауеру, который лечил Пущина по возвращении его в Петербург в 1857 г.
Может быть,
и трудность этой работы останавливала охотников приняться за старика(как говаривал наш
профессор Галич).
Но без этого занятия жизнь его и Анны, удивлявшейся его разочарованию, показалась ему так скучна в итальянском городе, палаццо вдруг стал так очевидно стар и грязен, так неприятно пригляделись пятна на гардинах, трещины на полах, отбитая штукатурка на карнизах и так скучен стал всё один и тот же Голенищев, итальянский
профессор и Немец-путешественник, что надо было переменить жизнь.
Он перечислил несколько фамилий крупных промышленников, назвал трех князей, десяток именитых адвокатов,
профессоров и заключил, не смеясь, а просто сказав:
— Не может быть: это двое делали, — отрывисто отвечал
профессор и, отворив дверь в другую комнату, закричал: — Иван Иванович!
Во-первых, нечего и говорить, что собственно Европы, европейского быта я не узнал ни на волос; я слушал немецких
профессоров и читал немецкие книги на самом месте рождения их… вот в чем состояла вся разница.
— Превосходно. Но это я буду читать, а будет предполагаться, что я специалист. Отлично. Две должности:
профессор и щит. Наталья Андреевна, Лопухов, два — три студента, сама Вера Павловна были другими профессорами, как они в шутку называли себя.
Неточные совпадения
В глазах родных он не имел никакой привычной, определенной деятельности
и положения в свете, тогда как его товарищи теперь, когда ему было тридцать два года, были уже — который полковник
и флигель-адъютант, который
профессор, который директор банка
и железных дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он знал очень хорошо, каким он должен был казаться для других) был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей
и постройками, то есть бездарный малый, из которого ничего не вышло,
и делающий, по понятиям общества, то самое, что делают никуда негодившиеся люди.
Но тут Левину опять показалось, что они, подойдя к самому главному, опять отходят,
и он решился предложить
профессору вопрос.
Предводителем на место Снеткова предполагалось поставить или Свияжского или, еще лучше, Неведовского, бывшего
профессора, замечательно умного человека
и большого приятеля Сергея Ивановича.
Левин не слушал больше
и ждал, когда уедет
профессор.
И профессор тотчас же приехал, чтобы столковаться.