Неточные совпадения
С крестьянами
и дворовыми обходился он строго
и своенравно; несмотря на
то, они были ему преданы: они тщеславились богатством
и славою своего господина
и в свою очередь позволяли себе многое в отношении к их соседам, надеясь на его сильное покровительство.
Кирила Петрович, узнав о
том, предлагал ему свое покровительство, но Дубровский благодарил его
и остался беден
и независим.
С
тех пор они каждый день бывали вместе,
и Кирила Петрович, отроду не удостоивавший никого своим посещением, заезжал запросто в домишко своего старого товарища.
Все завидовали согласию, царствующему между надменным Троекуровым
и бедным его соседом,
и удивлялись смелости сего последнего, когда он за столом у Кирила Петровича прямо высказывал свое мнение, не заботясь о
том, противуречило ли оно мнениям хозяина. Некоторые пытались было ему подражать
и выйти из пределов должного повиновения, но Кирила Петрович так их пугнул, что навсегда отбил у них охоту к таковым покушениям,
и Дубровский один остался вне общего закона. Нечаянный случай все расстроил
и переменил.
Он расхаживал по псарне, окруженный своими гостями
и сопровождаемый Тимошкой
и главными псарями; останавливался пред некоторыми конурами,
то расспрашивая о здоровии больных,
то делая замечания более или менее строгие
и справедливые,
то подзывая к себе знакомых собак
и ласково с ними разговаривая.
«Мы на свое житье, — сказал он, — благодаря бога
и барина не жалуемся, а что правда,
то правда, иному
и дворянину не худо бы променять усадьбу на любую здешнюю конурку.
Между
тем Андрей Гаврилович скрылся,
и никто
того не заметил.
Кирила Петрович, по обыкновению своему разгоряченный наливками, осердился
и вторично послал
того же слугу сказать Андрею Гавриловичу, что если он тотчас же не приедет ночевать в Покровское,
то он, Троекуров, с ним навеки рассорится.
Слух о сем происшествии в
тот же день дошел до Кирила Петровича. Он вышел из себя
и в первую минуту гнева хотел было со всеми своими дворовыми учинить нападение на Кистеневку (так называлась деревня его соседа), разорить ее дотла
и осадить самого помещика в его усадьбе. Таковые подвиги были ему не в диковину. Но мысли его вскоре приняли другое направление.
— Врешь, братец, какие тебе документы. На
то указы. В том-то
и сила, чтобы безо всякого права отнять имение. Постой однако ж. Это имение принадлежало некогда нам, было куплено у какого-то Спицына
и продано потом отцу Дубровского. Нельзя ли к этому придраться?
Шабашкин поклонился почти до земли, вышел вон, с
того же дни стал хлопотать по замышленному делу,
и благодаря его проворству ровно через две недели Дубровский получил из города приглашение доставить немедленно надлежащие объяснения насчет его владения сельцом Кистеневкою.
Андрей Гаврилович, изумленный неожиданным запросом, в
тот же день написал в ответ довольно грубое отношение, в коем объявлял он, что сельцо Кистеневка досталось ему по смерти покойного его родителя, что он владеет им по праву наследства, что Троекурову до него дела никакого нет
и что всякое постороннее притязание на сию его собственность есть ябеда
и мошенничество.
Как бы
то ни было, 18… года, февраля 9 дня, Дубровский получил через городовую полицию приглашение явиться к ** земскому судье для выслушания решения оного по делу спорного имения между им, поручиком Дубровским,
и генерал-аншефом Троекуровым,
и для подписки своего удовольствия или неудовольствия.
Из коего дела видно: означенный генерал-аншеф Троекуров прошлого 18… года июня 9 дня взошел в сей суд с прошением в
том, что покойный его отец, коллежский асессор
и кавалер Петр Ефимов сын Троекуров в 17… году августа 14 дня, служивший в
то время в ** наместническом правлении провинциальным секретарем, купил из дворян у канцеляриста Фадея Егорова сына Спицына имение, состоящее ** округи в помянутом сельце Кистеневке (которое селение тогда по ** ревизии называлось Кистеневскими выселками), всего значащихся по 4-й ревизии мужеска пола ** душ со всем их крестьянским имуществом, усадьбою, с пашенною
и непашенною землею, лесами, сенными покосы, рыбными ловли по речке, называемой Кистеневке,
и со всеми принадлежащими к оному имению угодьями
и господским деревянным домом,
и словом все без остатка, что ему после отца его, из дворян урядника Егора Терентьева сына Спицына по наследству досталось
и во владении его было, не оставляя из людей ни единыя души, а из земли ни единого четверика, ценою за 2500 р., на что
и купчая в
тот же день в ** палате суда
и расправы совершена,
и отец его тогда же августа в 26-й день ** земским судом введен был во владение
и учинен за него отказ.
— А наконец 17… года сентября 6-го дня отец его волею божиею помер, а между
тем он проситель генерал-аншеф Троекуров с 17… года почти с малолетства находился в военной службе
и по большой части был в походах за границами, почему он
и не мог иметь сведения, как о смерти отца его, равно
и об оставшемся после его имении.
Ныне же по выходе совсем из
той службы в отставку
и по возвращении в имения отца его, состоящие **
и ** губерниях **, **
и ** уездах, в разных селениях, всего до 3000 душ, находит, что из числа таковых имений вышеписанными ** душами (коих по нынешней ** ревизии значится в
том сельце всего ** душ) с землею
и со всеми угодьями владеет без всяких укреплений вышеписанный гвардии поручик Андрей Дубровский, почему, представляя при оном прошении
ту подлинную купчую, данную отцу его продавцом Спицыным, просит, отобрав помянутое имение из неправильного владения Дубровского, отдать по принадлежности в полное его, Троекурова, распоряжение.
А между
тем отцу его в
той же доверенности по случаю заплаты всей суммы владеть
тем покупным у него имением
и распоряжаться впредь до совершения оной крепости, как настоящему владельцу,
и ему, продавцу Троекурову, впредь
и никому в
то имение уже не вступаться.
Но когда именно
и в каком присутственном месте таковая купчая от поверенного Соболева дана его отцу, — ему, Андрею Дубровскому, неизвестно, ибо он в
то время был в совершенном малолетстве,
и после смерти его отца таковой крепости отыскать не мог, а полагает, что не сгорела ли с прочими бумагами
и имением во время бывшего в 17… году в доме их пожара, о чем известно было
и жителям
того селения.
А что оным имением со дня продажи Троекуровым или выдачи Соболеву доверенности,
то есть с 17… года, а по смерти отца его с 17… года
и поныне, они, Дубровские, бесспорно владели, в
том свидетельствуется на окольных жителей, которые, всего 52 человека, на опрос под присягой показали, что действительно, как они могут запомнить, означенным спорным имением начали владеть помянутые гг.
А как означенные помещики, имея во владении не принадлежащего им имения
и без всякого укрепления,
и пользовались с оного неправильно
и им не принадлежащими доходами,
то по исчислении, сколько таковых будет причитаться по силе… взыскать с помещика Дубровского
и его, Троекурова, оными удовлетворить.
Как из дела сего видно, что генерал-аншеф Кирила Петров сын Троекуров на означенное спорное имение, находящееся ныне во владении у гвардии поручика Андрея Гаврилова сына Дубровского, состоящее в сельце Кистеневке, по нынешней… ревизии всего мужеска пола ** душ, с землею,
и угодьями, представил подлинную купчую на продажу оного покойному отцу его, провинциальному секретарю, который потом был коллежским асессором, в 17… году из дворян канцеляристом Фадеем Спицыным,
и что сверх сего сей покупщик, Троекуров, как из учиненной на
той купчей надписи видно, был в
том же году ** земским судом введен во владение, которое имение уже
и за него отказано,
и хотя напротив сего со стороны гвардии поручика Андрея Дубровского
и представлена доверенность, данная
тем умершим покупщиком Троекуровым титулярному советнику Соболеву для совершения купчей на имя отца его, Дубровского, но по таковым сделкам не только утверждать крепостные недвижимые имения, но даже
и временно владеть по указу…. воспрещено, к
тому ж
и самая доверенность смертию дателя оной совершенно уничтожается.
Но чтоб сверх сего действительно была по оной доверенности совершена где
и когда на означенное спорное имение купчая, со стороны Дубровского никаких ясных доказательств к делу с начала производства,
то есть с 18… года,
и по сие время не представлено.
А потому сей суд
и полагает: означенное имение, ** душ, с землею
и угодьями, в каком ныне положении
тое окажется, утвердить по представленной на оное купчей за генерал-аншефа Троекурова; о удалении от распоряжения оным гвардии поручика Дубровского
и о надлежащем вводе во владение за него, г. Троекурова,
и об отказе за него, как дошедшего ему по наследству, предписать ** земскому суду.
Дубровских несколько лет в бесспорном владении,
и из дела сего не видно, чтоб со стороны г. Троекурова были какие-либо до сего времени прошения о таковом неправильном владении Дубровскими оного имения, к
тому по уложению велено, ежели кто чужую землю засеет или усадьбу загородит,
и на
того о неправильном завладении станут бити челом,
и про
то сыщется допрямо, тогда правому отдавать тую землю
и с посеянным хлебом,
и городьбою,
и строением, а посему генерал-аншефу Троекурову в изъявленном на гвардии поручика Дубровского иске отказать, ибо принадлежащее ему имение возвращается в его владение, не изъемля из оного ничего.
А что при вводе за него отказаться может все без остатка, предоставя между
тем генерал-аншефу Троекурову, буде он имеет о таковой своей претензии какие-либо ясные
и законные доказательства, может просить где следует особо.
Вдруг он поднял голову, глаза его засверкали, он топнул ногою, оттолкнул секретаря с такою силою, что
тот упал,
и, схватив чернильницу, пустил ею в заседателя.
Судьи, надеявшиеся на его благодарность, не удостоились получить от него ни единого приветливого слова. Он в
тот же день отправился в Покровское. Дубровский между
тем лежал в постеле; уездный лекарь, по счастию не совершенный невежда, успел пустить ему кровь, приставить пиявки
и шпанские мухи. К вечеру ему стало легче, больной пришел в память. На другой день повезли его в Кистеневку, почти уже ему не принадлежащую.
Он был не в состоянии думать о своих делах, хозяйственных распоряжениях,
и Егоровна увидела необходимость уведомить обо всем молодого Дубровского, служившего в одном из гвардейских пехотных полков
и находящегося в
то время в Петербурге.
Итак, отодрав лист от расходной книги, она продиктовала повару Харитону, единственному кистеневскому грамотею, письмо, которое в
тот же день
и отослала в город на почту.
Тот же день стал он хлопотать об отпуске
и через три дня был уж на большой дороге.
— А бог их ведает, батюшка Владимир Андреевич… Барин, слышь, не поладил с Кирилом Петровичем, а
тот и подал в суд, хотя по часту он сам себе судия. Не наше холопье дело разбирать барские воли, а ей-богу, напрасно батюшка ваш пошел на Кирила Петровича, плетью обуха не перешибешь.
Несколько дней спустя после своего приезда молодой Дубровский хотел заняться делами, но отец его был не в состоянии дать ему нужные объяснения; у Андрея Гавриловича не было поверенного. Разбирая его бумаги, нашел он только первое письмо заседателя
и черновой ответ на оное; из
того не мог он получить ясное понятие о тяжбе
и решился ожидать последствий, надеясь на правоту самого дела.
Между
тем здоровье Андрея Гавриловича час от часу становилось хуже. Владимир предвидел его скорое разрушение
и не отходил от старика, впадшего в совершенное детство.
Между
тем положенный срок прошел,
и апелляция не была подана.
Шабашкин явился к нему с поклонами
и поздравлениями
и просьбою назначить, когда угодно будет его высокопревосходительству вступить во владение новоприобретенным имением — самому или кому изволит он дать на
то доверенность.
Сделалось смятение. Люди бросились в комнату старого барина. Он лежал в креслах, на которые перенес его Владимир; правая рука его висела до полу, голова опущена была на грудь, не было уж
и признака жизни в сем теле, еще не охладелом, но уже обезображенном кончиною. Егоровна взвыла, слуги окружили труп, оставленный на их попечение, вымыли его, одели в мундир, сшитый еще в 1797 году,
и положили на
тот самый стол, за которым столько лет они служили своему господину.
Егоровна от имени его пригласила попа
и весь причет церковный на похоронный обед, объявив, что молодой барин не намерен на оном присутствовать,
и таким образом отец Антон, попадья Федотовна
и дьячок пешком отправились на барский двор, рассуждая с Егоровной о добродетелях покойника
и о
том, что, по-видимому, ожидало его наследника. (Приезд Троекурова
и прием, ему оказанный, были уже известны всему околодку,
и тамошние политики предвещали важные оному последствия).
Между
тем Владимир углублялся в чащу дерев, движением
и усталостию стараясь заглушать душевную скорбь.
Долго сидел он неподвижно на
том же месте, взирая на тихое течение ручья, уносящего несколько поблеклых листьев
и живо представлявшего ему верное подобие жизни — подобие столь обыкновенное.
Исправник, высокий
и толстый мужчина лет пятидесяти с красным лицом
и в усах, увидя приближающегося Дубровского, крякнул
и произнес охриплым голосом: «Итак, я вам повторяю
то, что уже сказал: по решению уездного суда отныне принадлежите вы Кирилу Петровичу Троекурову, коего лицо представляет здесь господин Шабашкин.
— «А это
то значит, — отвечал замысловатый чиновник, — что мы приехали вводить во владение сего Кирила Петровича Троекурова
и просить иных прочих убираться подобру-поздорову».
«Ребята, вязать!» — закричал
тот же голос, —
и толпа стала напирать… «Стойте, — крикнул Дубровский. — Дураки! что вы это? вы губите
и себя
и меня. Ступайте по дворам
и оставьте меня в покое. Не бойтесь, государь милостив, я буду просить его. Он нас не обидит. Мы все его дети. А как ему за вас будет заступиться, если вы станете бунтовать
и разбойничать».
«Мы решили, — продолжал заседатель, — с вашего дозволения остаться здесь ночевать; а
то уж темно,
и ваши мужики могут напасть на нас на дороге.
Голоса подьячих доходили до него, они хозяйничали, требовали
то того,
то другого
и неприятно развлекали его среди печальных его размышлений.
— Топор-то зачем? Да как же без топора нонече
и ходить. Эти приказные такие, вишь, озорники —
того и гляди…
Между
тем наступило 1-е октября — день храмового праздника в селе Троекурова. Но прежде чем приступим к описанию сего торжества
и дальнейших происшествий, мы должны познакомить читателя с лицами для него новыми или о коих мы слегка упомянули в начале нашей повести.
Отец любил ее до безумия, но обходился с нею со свойственным ему своенравием,
то стараясь угождать малейшим ее прихотям,
то пугая ее суровым, а иногда
и жестоким обращением.
Сам Кирила Петрович, казалось, любил ее более прочих,
и черноглазый мальчик, шалун лет девяти, напоминающий полуденные черты m-lle Мими, воспитывался при нем
и признан был его сыном, несмотря на
то, что множество босых ребятишек, как две капли воды похожих на Кирила Петровича, бегали перед его окнами
и считались дворовыми.
— Подойди сюда, Маша: скажи ты этому мусье, что так
и быть, принимаю его; только с
тем, чтоб он у меня за моими девушками не осмелился волочиться, не
то я его, собачьего сына… переведи это ему, Маша.
Маша смотрела на него с изумлением
и перевела слова его Кирилу Петровичу. Кирила Петрович ничего не отвечал, велел вытащить медведя
и снять с него шкуру; потом, обратясь к своим людям, сказал: «Каков молодец! не струсил, ей-богу, не струсил». С
той минуты он Дефоржа полюбил
и не думал уж его пробовать.