Неточные совпадения
Сделалось смятение. Люди бросились в комнату старого барина. Он лежал в креслах,
на которые перенес его Владимир; правая
рука его
висела до полу, голова опущена была
на грудь, не было уж и признака жизни в сем теле, еще не охладелом, но уже обезображенном кончиною. Егоровна взвыла, слуги окружили труп, оставленный
на их попечение, вымыли его, одели в мундир, сшитый еще в 1797 году, и положили
на тот самый стол, за которым столько лет они служили своему господину.
В шалаше, из которого вышла старуха, за перегородкою раненый Дубровский лежал
на походной кровати. Перед ним
на столике лежали его пистолеты, а сабля
висела в головах. Землянка устлана и обвешана была богатыми коврами, в углу находился женский серебряный туалет и трюмо. Дубровский держал в
руке открытую книгу, но глаза его были закрыты. И старушка, поглядывающая
на него из-за перегородки, не могла знать, заснул ли он, или только задумался.
Это была несчастная жена Кожина, третьи сутки стоявшая у стены в самом неудобном положении, — она не могла выпрямиться и
висела на руках, притянутых ремнями к стене.
На маленькой станции неожиданно двинулся наш поезд, я прицепился на ходу к первому попавшемуся вагону,
вишу на руках и только одним носком опираюсь на подножку.
Неточные совпадения
Он был еще худее, чем три года тому назад, когда Константин Левин видел его в последний раз.
На нем был короткий сюртук. И
руки и широкие кости казались еще огромнее. Волосы стали реже, те же прямые усы
висели на губы, те же глаза странно и наивно смотрели
на вошедшего.
Вулич молча вышел в спальню майора; мы за ним последовали. Он подошел к стене,
на которой
висело оружие, и наудачу снял с гвоздя один из разнокалиберных пистолетов; мы еще его не понимали; но когда он взвел курок и насыпал
на полку пороха, то многие, невольно вскрикнув, схватили его за
руки.
К третьей пуговице пристегнута была бронзовая цепочка,
на которой
висел двойной лорнет; эполеты неимоверной величины были загнуты кверху в виде крылышек амура; сапоги его скрыпели; в левой
руке держал он коричневые лайковые перчатки и фуражку, а правою взбивал ежеминутно в мелкие кудри завитой хохол.
На другой стене
висели ландкарты, все почти изорванные, но искусно подклеенные
рукою Карла Иваныча.
На третьей стене, в середине которой была дверь вниз, с одной стороны
висели две линейки: одна — изрезанная, наша, другая — новенькая, собственная, употребляемая им более для поощрения, чем для линевания; с другой — черная доска,
на которой кружками отмечались наши большие проступки и крестиками — маленькие. Налево от доски был угол, в который нас ставили
на колени.
Сидящий
на коне всадник чуть-чуть не доставал
рукою жердей, протянутых через улицу из одного дома в другой,
на которых
висели жидовские чулки, коротенькие панталонцы и копченый гусь.