Неточные совпадения
Дома он действительно, как говорила титулярная советница, вел самую однообразную жизнь, то
есть обедал, занимался, а потом ложился на кровать и думал, или, скорее, мечтал: мечтою его
было сделаться со временем профессором; мечта эта явилась в нем после отлично выдержанного экзамена первого курса; живо представлял он себе часы первой лекции, эту внимательную толпу слушателей,
перед которыми он
будет излагать строго обдуманные научные положения, общее удивление его учености, а там общественную, а за оной и мировую славу.
Первое ее опасение
было напрасно: Кураевы только своей семьей сидели в угольной комнате; второе же, то
есть в отношении Владимира Андреича, отчасти оправдалось: он
был, видно, чем-то очень серьезным расстроен, а вследствие того и вся семья
была не в духе; но Феоктиста Саввишна не оробела
перед этим не совсем благоприятным для нее обстоятельством и решилась во что бы то ни стало начать свое дело.
Бешметев схватил руку и поцеловал. Он чувствовал, как рука невесты дрожала в его руке, и, взглянув, наконец, на нее, увидел на глазах ее слезы! Как хороша показалась она ему с своим печальным лицом! Как жаль ему
было видеть ее слезы! Он готов
был броситься
перед ней на колени, молить ее не плакать, потому что намерен посвятить всю свою жизнь для ее счастия и спокойствия; но он ничего этого не сказал и только тяжело вздохнул.
Павел очень хорошо понял причину нечаянного отъезда сестры: видно, она
была у тетки, а та
передала ей по-своему все сплетни.
Феоктиста Саввишна сильно переполошилась от приезда почтенного Владимира Андреича и его ласкового обращения; она выбежала в девичью, заказала в один раз «для дорогого гостя» чай, кофе и закуску, а потом, накинув на обнаженные
спои плечи какой-то платок и вышед к Кураеву, начала
перед ним извиняться, что она принимает его не так, как следует.
Чтобы избавиться от предстоящего брака, несколько несбыточных планов составлялось в голове ее; так, например, броситься
перед отцом на колени и просить его не губить ее; объясниться с самим Павлом: сказать ему, что она не может
быть его женою, потому что любит другого, и просить его как благородного человека не принуждать ее делать жертву, которая, может
быть, сведет ее во гроб.
— Никакого у меня нет
перед глазами предлога, а
есть только ваши выдумки… Я одна поеду.
Юлия сначала с презрением улыбалась; потом в лице ее появились какие-то кислые гримасы, и при последних словах Перепетуи Петровны она решительно не в состоянии
была себя выдержать и, проговоря: «Сама дура!», — вышла в угольную, упала на кресла и принялась рыдать, выгибаясь всем телом. Павел бросился к жене и стал даже
перед нею на колени, но она толкнула его так сильно, что он едва устоял на месте. Перепетуя Петровна, стоя в дверях, продолжала кричать...
В это самое время подано
было также и письмо Павла к Юлии, которая, прочитав его, побледнела и
передала Бахтиарову. Тот, в свою очередь, тоже заметно сконфузился.
То же
было сказано и собравшейся горничной Юлии, которая, впрочем, как мы видели, не
передала этого барыне.
Она любила Марфеньку, так же как Наталью Ивановну, но любила обеих, как детей иногда, пожалуй, как собеседниц. В тихую пору жизни она опять позовет Наталью Ивановну и
будет передавать ей вседневные события по мелочам, в подробностях, — опять та будет шепотом поддакивать ей, разбавлять ее одинокие ощущения.
— C'est un ange, c'est un ange du ciel! [Это ангел, ангел небесный! (франц.)] — восклицал он. — Всю жизнь я
был перед ней виноват… и вот теперь! Chere enfant, я не верю ничему, ничему не верю! Друг мой, скажи мне: ну можно ли представить, что меня хотят засадить в сумасшедший дом? Je dis des choses charmantes et tout le monde rit… [Я говорю прелестные вещи, и все хохочут… (франц.)] и вдруг этого-то человека — везут в сумасшедший дом?
Неточные совпадения
Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть на них? не нужно тебе глядеть на них. Тебе
есть примеры другие —
перед тобою мать твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.
Теперь, как виноватая, // Стою
перед соседями: // Простите! я
была // Спесива, непоклончива, // Не чаяла я, глупая, // Остаться сиротой…
Гаврило Афанасьевич, // Должно
быть, перетрусился, // Увидев
перед тройкою // Семь рослых мужиков.
Оно и правда: можно бы! // Морочить полоумного // Нехитрая статья. // Да
быть шутом гороховым, // Признаться, не хотелося. // И так я на веку, // У притолоки стоючи, // Помялся
перед барином // Досыта! «Коли мир // (Сказал я, миру кланяясь) // Дозволит покуражиться // Уволенному барину // В останные часы, // Молчу и я — покорствую, // А только что от должности // Увольте вы меня!»
«Уйди!..» — вдруг закричала я, // Увидела я дедушку: // В очках, с раскрытой книгою // Стоял он
перед гробиком, // Над Демою читал. // Я старика столетнего // Звала клейменым, каторжным. // Гневна, грозна, кричала я: // «Уйди! убил ты Демушку! //
Будь проклят ты… уйди!..»